"Рыжего я не смог бы иллюстрировать"
Александр Флоренский, иллюстратор культового трехтомника Довлатова и, пожалуй, самый известный иллюстратор современной русской поэзии, рассказал Prosodia о любимых поэтах и от каких предложений приходится отказываться.

Александр Олегович Флоренский родился 6 октября 1960 года в Ленинграде. Широким массам он известен, прежде всего, как один из основателей ленинградской арт-группы «Митьки». Если вы по каким-то причинам не знаете, кто такие «Митьки» (а ныне это визитная карточка Петербурга), то, скорее всего, видели самый первый трехтомник Сергея Довлатова (Лимбус-пресс, СПб., 1995).
- Вот что мне известно о Ваших иллюстрациях поэзии: Мирослав Немиров, Олег Григорьев, Дмитрий Пригов, Шауль Резник, сборник «Вторая культура», «Волшебная страна» Макса Белозора, последняя формально не поэзия, но очень близко. Может, есть что-то еще?

– Ну, Немирова, если не путаю, я три книги сделал для «Красного Матроса» (петербургское издательство, основанное в 1995 году Михаилом Сапего и Дмитрием Дроздецким при участии Светланы Хитун, идеологически близкое к движению «Митьки» – С.М.). Я же в каком-то смысле и его, и Белозора в свое время «нашел», показал Мише Сапего и настоял на публикации. Зашел-то я как-то к Авдею Тер-Оганьяну посмотреть картинки, в сквот на Бауманской, а там сидели Белозор с Немировым. Типа Авдей их пригласил специально, как потом оказалось. Я-то думал, так просто там находились...
Они мне подарили тексты свои: Белозор самодельную книжицу «Волшебная страна», а Немиров – стихи на отдельных бумажках. Все это выглядело так, что хотелось тихонько забыть это все, якобы случайно, уходя.
Они мне подарили тексты свои: Белозор самодельную книжицу «Волшебная страна», а Немиров – стихи на отдельных бумажках. Все это выглядело так, что хотелось тихонько забыть это все, якобы случайно, уходя. Уж больно много всякой галиматьи мне дарили графоманы всех систем. Но я сдержал себя, а когда ехал туда, где ночевал, надо было ждать автобуса. Я и вынул «Волшебную страну» из авоськи. Три строчки прочел и понял, что это очень хорошая книга. Потом боялся взять в руки стихи Немирова на листочках – уж они-то точно говном должны были оказаться, два раза чудес не бывает. В автобусе все ж вынул – ну и они оказались очень хороши... Еще иллюстрировал «Комедийный Анбаръ» Владлена Гаврильчика, «Торпедница, залп!» Лени Шубина. Несколько книг Тимура Кибирова: «Когда был Ленин маленьким» с издательством Ивана Лимбаха, «Греко-кафолические песенки», «Памяти Державина». Кроме того, все время обсуждаем с ним возможность проиллюстрировать его романы «Лада" и «Генерал и его семья», но как-то дело пока не дошло до этого. И какая-то немецкая книга вышла о поэзии Кибирова, я там тоже делал обложку. Григорьев вообще огромная тема, уж и не сосчитать сколько книг и публикаций его стихов с моими картинками – и детских, и взрослых.
Хвостенко не иллюстрировал, афишу только делал для его концерта, но его книжку иллюстрировала моя жена Ольга. Ну и БГ – хотя формально его «Иван и Данило» не поэзия, а по мне, так одно и то же.
Кстати, Ольга его поэтическую книгу иллюстрировала, «Два стиха о квартире номер 6». Сейчас я делаю иллюстрации к стихам моего любимого Владлена Гаврильчика для издательства «Редкая книга из Санкт-Петербурга». Еще Лимбах издал и переиздал книгу «Современная баллада и жестокий романс» с текстами настоящих романсов городских, собранную Натальей Герасимовой, женой Андрея Битова, а еще Пригов – «Евгений Онегин» в лермонтизированном варианте, «Иерусалимская азбука» со стихами Михаила Короля, Олег Соханевич, хотя его я не иллюстрировал, а только издал с его графикой и сделал макет книги. Думаю, много чего еще забыл...

– Что общего, на Ваш взгляд, между этими авторами? Очевидно, что общее есть, но как Вы это формулируете?
– Все они мне очень нравятся, со всеми из них без исключения я был близко знаком или дружил, пока они были живы... Нет, есть исключение, никогда не видел Шауля Резника. И все они наследуют традиции обэриутов, вольно или невольно. А эта традиция, мне кажется, невольно стала генеральной линией русской поэзии. Так бы и сформулировал.
– Что для Вас самое важное в поэзии?
– Трудно ответить.
– Кто любимый поэт?
– Мне очень нравятся Набоков, Ходасевич, Гандлевский, Рыжий... Первое, что пришло в голову, и, кстати, это как раз авторы, которых я не смог бы иллюстрировать в силу их серьезности, ну а еще, конечно, Григорьев, Кибиров, Гаврильчик. Неожиданно понравились и очень ранние стихи Лимонова. Многие стихи из Козьмы Пруткова нравятся, ну, да это и есть начало обэриутства.
– Как реагировали авторы на Ваши иллюстрации или портреты, те же Немиров или Хвостенко? Были недовольные?
– Никто ни разу не жаловался, а за спиной не знаю, может, кто и не был доволен, но не думаю. Чаще, как я помню, всем искренне нравилось.
– Бывает такое: «а вот этого я иллюстрировать не буду»?
– Конечно, много раз отказывался от предложений, иной раз и заманчивых. И часто дело было не в том, что поэзия плохая, хотя и так тоже бывало нередко, а в том, что этот тип текста мне не под силу проиллюстрировать. Для примера скажу, чтоб было ясно: в теории я могу проиллюстрировать Зощенко, но не могу «Анну Каренину», хотя оба автора равно замечательные.
– Самая большая ваша «поэтическая работа» – Григорьев, Вы были с ним знакомы?
– Не просто знаком, а очень близко дружен, он видел все мои картинки к его стихам, они ему очень нравились. Он часто бывал у меня в мастерской, а я у него на проспекте Космонавтов. Я счастлив, что дружил с таким гениальным человеком.
– Как шла работа над Григорьевым, по какому принципу отбирались стихотворения для иллюстраций? Как Вы понимали – все, удалось, заканчиваю. Советовались с женой?
– Ни с кем я не советуюсь! Стихи отбираются сами: вот тут есть, что нарисовать, а тут – нечего, хоть стих и хороший. Рисую обычно быстро, иногда – несколько вариантов, потом выбираю лучший. Импровизирую на ходу. Да к тому же первые картинки к Григорьеву делались просто так, для себя и Олега, издать их тогда было бы невозможно. Правда, вскоре грянула перестройка, и они стали вполне востребованы.
– Вы работаете в абсолютной тишине или под музыку? Можете работать одновременно над несколькими проектами?
– Под музыку рисовать не могу, в тишине, конечно же. А несколько проектов одновременно вполне можно делать, но, как правило, из разных опер, несколько книг сразу вряд ли смог бы, а вот живопись, объекты, книги можно чередовать или совмещать, в принципе ничего страшного.
– Хотели бы проиллюстрировать кого-нибудь из обэриутов? Не было таких предложений?
– Хармса с Ольгой мы уже иллюстрировали и сами издали, но, правда, это были не стихи, а записи из его записной книжки. Олейникова очень хотел и даже начинал, не помню точно, по своей инициативе или кто-то предложил... Но книжки нет, значит, не срослось что-то. Его бы, думаю, я смог бы проиллюстрировать.
– Бывало такое, Вы сами предлагаете издательству свои иллюстрации к стихам поэта: вот он мне нравится, и я уже кое-что нарисовал?
– С «Красным Матросом» так только обычно и бывает. И, кажется, Лимбаху Кибирова я сам предложил и Гаврильчика Суспицыну. А так чаще мне предлагают, и если поэт мне нравится и стихи годятся для моего типа рисования, то я соглашаюсь. Но вообще-то таких поэтов, соответствующих этим двум критериям, немного.
- Вот что мне известно о Ваших иллюстрациях поэзии: Мирослав Немиров, Олег Григорьев, Дмитрий Пригов, Шауль Резник, сборник «Вторая культура», «Волшебная страна» Макса Белозора, последняя формально не поэзия, но очень близко. Может, есть что-то еще?

– Ну, Немирова, если не путаю, я три книги сделал для «Красного Матроса» (петербургское издательство, основанное в 1995 году Михаилом Сапего и Дмитрием Дроздецким при участии Светланы Хитун, идеологически близкое к движению «Митьки» – С.М.). Я же в каком-то смысле и его, и Белозора в свое время «нашел», показал Мише Сапего и настоял на публикации. Зашел-то я как-то к Авдею Тер-Оганьяну посмотреть картинки, в сквот на Бауманской, а там сидели Белозор с Немировым. Типа Авдей их пригласил специально, как потом оказалось. Я-то думал, так просто там находились...
Они мне подарили тексты свои: Белозор самодельную книжицу «Волшебная страна», а Немиров – стихи на отдельных бумажках. Все это выглядело так, что хотелось тихонько забыть это все, якобы случайно, уходя.
Они мне подарили тексты свои: Белозор самодельную книжицу «Волшебная страна», а Немиров – стихи на отдельных бумажках. Все это выглядело так, что хотелось тихонько забыть это все, якобы случайно, уходя. Уж больно много всякой галиматьи мне дарили графоманы всех систем. Но я сдержал себя, а когда ехал туда, где ночевал, надо было ждать автобуса. Я и вынул «Волшебную страну» из авоськи. Три строчки прочел и понял, что это очень хорошая книга. Потом боялся взять в руки стихи Немирова на листочках – уж они-то точно говном должны были оказаться, два раза чудес не бывает. В автобусе все ж вынул – ну и они оказались очень хороши... Еще иллюстрировал «Комедийный Анбаръ» Владлена Гаврильчика, «Торпедница, залп!» Лени Шубина. Несколько книг Тимура Кибирова: «Когда был Ленин маленьким» с издательством Ивана Лимбаха, «Греко-кафолические песенки», «Памяти Державина». Кроме того, все время обсуждаем с ним возможность проиллюстрировать его романы «Лада" и «Генерал и его семья», но как-то дело пока не дошло до этого. И какая-то немецкая книга вышла о поэзии Кибирова, я там тоже делал обложку. Григорьев вообще огромная тема, уж и не сосчитать сколько книг и публикаций его стихов с моими картинками – и детских, и взрослых.
Хвостенко не иллюстрировал, афишу только делал для его концерта, но его книжку иллюстрировала моя жена Ольга. Ну и БГ – хотя формально его «Иван и Данило» не поэзия, а по мне, так одно и то же.
Кстати, Ольга его поэтическую книгу иллюстрировала, «Два стиха о квартире номер 6». Сейчас я делаю иллюстрации к стихам моего любимого Владлена Гаврильчика для издательства «Редкая книга из Санкт-Петербурга». Еще Лимбах издал и переиздал книгу «Современная баллада и жестокий романс» с текстами настоящих романсов городских, собранную Натальей Герасимовой, женой Андрея Битова, а еще Пригов – «Евгений Онегин» в лермонтизированном варианте, «Иерусалимская азбука» со стихами Михаила Короля, Олег Соханевич, хотя его я не иллюстрировал, а только издал с его графикой и сделал макет книги. Думаю, много чего еще забыл...

– Что общего, на Ваш взгляд, между этими авторами? Очевидно, что общее есть, но как Вы это формулируете?
– Все они мне очень нравятся, со всеми из них без исключения я был близко знаком или дружил, пока они были живы... Нет, есть исключение, никогда не видел Шауля Резника. И все они наследуют традиции обэриутов, вольно или невольно. А эта традиция, мне кажется, невольно стала генеральной линией русской поэзии. Так бы и сформулировал.
– Что для Вас самое важное в поэзии?
– Трудно ответить.
– Кто любимый поэт?
– Мне очень нравятся Набоков, Ходасевич, Гандлевский, Рыжий... Первое, что пришло в голову, и, кстати, это как раз авторы, которых я не смог бы иллюстрировать в силу их серьезности, ну а еще, конечно, Григорьев, Кибиров, Гаврильчик. Неожиданно понравились и очень ранние стихи Лимонова. Многие стихи из Козьмы Пруткова нравятся, ну, да это и есть начало обэриутства.
– Как реагировали авторы на Ваши иллюстрации или портреты, те же Немиров или Хвостенко? Были недовольные?
– Никто ни разу не жаловался, а за спиной не знаю, может, кто и не был доволен, но не думаю. Чаще, как я помню, всем искренне нравилось.
– Бывает такое: «а вот этого я иллюстрировать не буду»?
– Конечно, много раз отказывался от предложений, иной раз и заманчивых. И часто дело было не в том, что поэзия плохая, хотя и так тоже бывало нередко, а в том, что этот тип текста мне не под силу проиллюстрировать. Для примера скажу, чтоб было ясно: в теории я могу проиллюстрировать Зощенко, но не могу «Анну Каренину», хотя оба автора равно замечательные.
– Самая большая ваша «поэтическая работа» – Григорьев, Вы были с ним знакомы?
– Не просто знаком, а очень близко дружен, он видел все мои картинки к его стихам, они ему очень нравились. Он часто бывал у меня в мастерской, а я у него на проспекте Космонавтов. Я счастлив, что дружил с таким гениальным человеком.
– Как шла работа над Григорьевым, по какому принципу отбирались стихотворения для иллюстраций? Как Вы понимали – все, удалось, заканчиваю. Советовались с женой?
– Ни с кем я не советуюсь! Стихи отбираются сами: вот тут есть, что нарисовать, а тут – нечего, хоть стих и хороший. Рисую обычно быстро, иногда – несколько вариантов, потом выбираю лучший. Импровизирую на ходу. Да к тому же первые картинки к Григорьеву делались просто так, для себя и Олега, издать их тогда было бы невозможно. Правда, вскоре грянула перестройка, и они стали вполне востребованы.
– Вы работаете в абсолютной тишине или под музыку? Можете работать одновременно над несколькими проектами?
– Под музыку рисовать не могу, в тишине, конечно же. А несколько проектов одновременно вполне можно делать, но, как правило, из разных опер, несколько книг сразу вряд ли смог бы, а вот живопись, объекты, книги можно чередовать или совмещать, в принципе ничего страшного.
– Хотели бы проиллюстрировать кого-нибудь из обэриутов? Не было таких предложений?
– Хармса с Ольгой мы уже иллюстрировали и сами издали, но, правда, это были не стихи, а записи из его записной книжки. Олейникова очень хотел и даже начинал, не помню точно, по своей инициативе или кто-то предложил... Но книжки нет, значит, не срослось что-то. Его бы, думаю, я смог бы проиллюстрировать.
– Бывало такое, Вы сами предлагаете издательству свои иллюстрации к стихам поэта: вот он мне нравится, и я уже кое-что нарисовал?
– С «Красным Матросом» так только обычно и бывает. И, кажется, Лимбаху Кибирова я сам предложил и Гаврильчика Суспицыну. А так чаще мне предлагают, и если поэт мне нравится и стихи годятся для моего типа рисования, то я соглашаюсь. Но вообще-то таких поэтов, соответствующих этим двум критериям, немного.
Читать по теме:
Андрей Тавров. Революция поэтического
Эта статья поэта Андрея Таврова вышла в журнале Prosodia в начале 2020 года: она посвящена кризису новизны в современной поэзии, утрате поэзией креативного начала. Смерть Андрея Таврова несколько меняет ракурс восприятия этого на первый взгляд полемического эссе – мы предлагаем его перечитать.
Адресат позднего Есенина
Филолог Борис Поженин предложил прочтение последнего стихотворения Сергея Есенина «До свиданья, мой друг, до свиданья». Prosodia продолжает публикацию работ, поступающих на конкурс «Пристальное прочтение поэзии 2023».