Болельщик Евтушенко

Футбол и победа

«Моя футболиада» – далеко не самая известная книга поэта. Она вышла в 2009 году на Украине, в Полтаве, между прочим, с предисловиями владыки Полтавского и Миргородского Филиппа и тогдашнего городского головы Андрея Матковского.

Евтушенко недоумевал, и, кажется, вполне искренне, почему книгу не издали в России. Но тут ответ лежит на поверхности. Поэт, один из главных шестидесятников, номинированный даже на Нобеля в 1963-м, сумел в своих футбольных стихах очень ясно и просто воплотить идеалы своего поколения, а они сегодня, в России нулевых и тем более 2010-х, как-то не ко двору. Взять хотя бы осмысление темы победы в Великой Отечественной войне.

Футбол был первым признаком победы,
и с детства были мы футболоведы,
готовые стоять у касс всю ночь.
Кумиры наши после игр по-свойски
мячи носили за собой в «авоське»,
и нашим счастьем было им помочь.
Я собираньем колосков испытан,
Я русским полем и войной воспитан.
Жнивьем не зря я ноги исколол,
но, как во мне война неизгладима,
трава полей футбольных мне родима,
и пара слов с тех пор неразделима
в моей душе: «победа» и «футбол». (с. 13)

Стихотворение так и называется – «Футбол и победа». Эти понятия, разумеется, и сегодня неразделимы, но никак не в рамках спортивного нарратива. Мешать футбол с подвигом дедов, которым спасибо за победу, кажется сегодня слишком легкомысленным.

Между тем автор вообще-то по умолчанию имел в виду знаменитую серию матчей московского «Динамо» с ведущими английскими клубами в ноябре 1945 г., которая закончилась нашей победой с общим счетом 19:9. Вот что он пишет: «В футбол я начал играть в 1944 году – во дворах и на пустырях нашего двора в Марьиной Роще. Прежде чем добраться до настоящего кожаного мяча, я прошел стадию гоняния консервных банок и тряпичных мячей, набитых опилками. Увлечение было настолько сильным, что я по дороге в школу или из школы играл всем, попадавшимся под ноги, будь то камешек, ледышка или пустая папиросная коробка. После ошеломивших весь мир четырех игр московского "Динамо" со счетом 19:9 в Англии, мы, тогдашние пацаны, стали играть даже в тридцатиградусный мороз на снегу – в сапогах или валенках» (с. 22).

Собственно, это и был тот самый момент, когда игру полюбили миллионы таких пацанов. И кто же виноват, что две победы для них слились в одну? И кстати, в футбольных стихах конца 1920-х – середины 1940-х именно военная риторика была преобладающей (см. в АЛС о развитии метафоры «футбол – война», с. 104, 116, 161 и вся III глава). Теперь такая риторика стала правдой и в кость оделась, мы это показали в заметке о вратаре Набокове.

Спустя 75 лет ни сборная, ни «Динамо» подобными победами похвастаться не могут, а что касается новой риторики относительно победы в войне, то она уж как-то слишком выхолощена сегодня и с чем-то живым и обиходным, например, с футболом, едва ли может быть увязана.

Репортаж из прошлого века

Евтушенко, кажется, этих простых вещей в самом деле не понимал. В том же 2009 г., готовя к выходу книгу, в своей Талсе, в Оклахоме (США), поэт написал для нее еще одно программное стихотворение о войне и футболе – «СССР-ФРГ, 1955 год (репортаж из прошлого века)», с. 45 – 50. На этот матч со всей Москвы съехались перерезанные войной инвалиды, «еще не сосланные на Валаам». Они ехали «на досках подшипниковых пьедесталов» и «все наготове держали фанерки с надписью… "Бей фрицев!"». Кассирши их пропускали без билетов, молча утирая слезу. Начался матч. Первый гол забил Николай Паршин: «мяч вбухнув в ворота, сам вбухнулся в них».

Так счет был открыт,
                                                 и в неистовом гвалте,
прошло озаренье по тысячам лиц,
когда Колю Паршина поднял Фриц Вальтер,
реабилитировав имя «Фриц».
Фриц дружбой –
                             не злостью за гол отплатил ему!
Он руку пожал с уваженьем ему,
и –
                                           инвалиды зааплодировали
бывшему пленному своему.


Вальтер действительно был в советском плену, все чистая правда.

Немцы не только отыграли этот мяч, они вырвались вперед. Но даже это не смогло вернуть инвалидов к их первоначальному агрессивному настрою. Ровно наоборот.

И вдруг самый смелый из инвалидов
вздохнул,
                 восхищение горькое выдав:
«Я, братцы, скажу вам по праву танкиста –
Ведь здорово немцы играют и чисто…»

И похлопал в ладони, обожженные когда-то давным-давно, в танке.

Финал предсказуем. Победил СССР – 3:2, но вместе с тем и нечто большее, чем простая дружба. Победило уважение к сопернику, больше того – к бывшему заклятому врагу. Такой финал опять же вряд ли представим в контексте сегодняшней пропагандистской риторики о Великой Победе (все с прописных). Зато он вполне отвечает оттепельным настроениям, когда можно было перестать бояться и мир открывался, а не схлопывался.

«Вратарь, не суйся за штрафную»

Стихи в книге «Моя футболиада» занимают не больше трети ее объема. Остальное – это очерки, воспоминания, наброски к роману. Но именно стихи и держат на себе всю конструкцию. Кроме уже процитированных, огромное значение имеют стихотворения «Мои университеты» и «Лев Яшин». В первом поэт прямо говорит о том, что его родословная кровно связана с футболом:

Я учился прорыву
                            разбойного русского слова
не у профессоров,
                            а у взмокшего Севы Боброва.

Во втором он высказывается о самом главном – о свободе:

Вот революция в футболе:
Вратарь выходит из ворот,
И в этой новой странной роли,
Как нападающий, идет.

(…)
Захватывала эта смелость,
когда в длину и в ширину
временщики хотели сделать
штрафной площадкой –
                                              всю страну.
Страну покрыла паутина
запретных линий меловых,
чтоб мы,
               кудахтая курино,
не смели прыгнуть через них.
Внушала,
к смелости ревнуя,
ложноболельщицкая спесь:
вратарь,
              не суйся за штрафную!
поэт,
        в политику не лезь!

Это может показаться невероятным, но именно с таким названием – «Вратарь, не суйся за штрафную» – и даже с отсылкой к Евтушенко вышла книга о футболе в культуре Восточной Европы в уважаемом издательстве НЛО в год чемпионата мира в России. Составители не дочитали стихотворение до конца? Там был сказано прямо:

На штангах расцветают розы
Лишь для такого вратаря!

И далее шли дата и примечание: «9 августа 1989 г. Прочитано на стадионе "Динамо" в присутствии 60 тысяч зрителей перед матчем в честь Яшина ССР – Сборная мира…». К слову сказать, это был 60-летний юбилей Яшина – вратаря, как раз и выходившего за штрафную. Неужели уже смутно маячили где-то даже эти смешные запретные линии, маркирующие необходимую социальную дистанцию?!

В эпиграфе к стихотворению «Прорыв Боброва» сказано, что цитата из него стала частью памятника великому игроку на его родине в Сестрорецке. Вот эти строки: «Шаляпин русского футбола! Гагарин шайбы на Руси!» Кажется, других случаев, когда футбольные стихи больших поэтов размещались на памятниках, у нас нет.

В книге вообще много интересных вещей, в особенности воспоминаний – например, о том, как именно с редакции издания «Физкультура и Спорт» началась поэтическая карьера Евтушенко в 1949 г. Но и сказанного достаточно. Как и Набоков, Евтушенко тоже играл на воротах, только для него это был исключительно дворовый футбол. Тогда это значило нечто совершенно иное, чем сегодня. На школьном пустыре юношу мог запросто наставлять в искусстве игры не кто-нибудь, а молодой Виктор Тихонов, будущий тренер хоккейной «красной машины» (оба спорта были тесно связаны, см. еще раз эпитафию Вс. Боброву).

Важно отметить в финале, что Евтушенко воплощал собой идеальный тип болельщика тех лет – такого, который не просто ходил на стадион и что-то кричал на трибунах, а был лично знаком со своими кумирами. Да, ему помогала и его собственная слава. Иначе как бы он мог устроить у себя на даче в Переделкине матч с участием легендарного вратаря Алексея Хомича по прозвищу Тигр, одного из самых техничных игроков советского футбола Сергея Сальникова, а также Виктора Понедельника, забившего победный гол для сборной СССР в финале Кубка Европы-1960? С другой стороны, Евтушенко вряд ли привирал, признаваясь, что чуть не заплакал от стыда, не сумев поразить чужие ворота с подачи Сальникова и, наоборот, что был на седьмом небе от счастья, когда в эти ворота, уже с его собственной подачи, все-таки вколотил с «ростовской удалью» мяч Понедельник («Моя футболиада», с. 25).

Слава славой, а в той самой встрече в Переделкине против звезд запросто играла и местная молодежь. Один «парень шпанистого типа» с папиросой в зубах в борьбе с Хомичем даже умудрился заехать ему ногой в живот. И ничего, Тигр встал, выбил мяч в поле и просто сказал парню: «Вынь чинарик изо рта!».
Есть подозрения, что таких матчей сегодня случиться не может. Ну или приглашающей стороной точно будут не поэты.