Четыре поколения русского верлибра

Современный русский верлибр: антология / сост. Л. Р. Газизова. — М.: Воймега, 2021. — 428 с

Очаги сопротивления верлибру

Составительница антологии Лилия Газизова во вступительном слове отмечает, что «яростное противостояние сторонников силлаботоники и свободного стиха осталось в прошлом». Мне кажется, что этому моменту стоит уделить внимание. Я согласен, что «яростного противостояния» нет, но отдельные очаги сопротивления существуют. Если авторы верлибров более всеядны и готовы принимать/перенимать чужие практики и поэтики, то многие последователи регулярного стиха ничего за его рамками видеть не хотят. Такое ощущение, что свободный стих агрессивно посягает на их пространство и способен выбросить силлабо-тоническое стихосложение с корабля современности. Какую биографию и пиар верлибру делают эти замечательные ненавистники! Чем больше дискуссий, тем лучше для него.

Свободный стих стал давно привычен на страницах большинства изданий, представленных в Журнальном зале. По моим субъективным ощущениям, значительная часть литературного сообщества признает его легитимность в поэзии.   В социальной сети ВКонтакте и вовсе не утихают споры на тему «является ли верлибр поэзией»  Но, если мы посмотрим более широко и обратимся к другим, более любительским журнальным площадкам, то обнаружим, что в Журнальном мире (альтернативе ЖЗ) литературные издания уже не так охотно публикуют верлибры, а в социальной сети ВКонтакте и вовсе не утихают споры на тему «является ли верлибр поэзией». Это одна из самых горячих тем словесных баттлов в окололитературных беседах (чатах), я неоднократно был тому свидетелем и удивлялся, как участникам бесконечных дискуссий хочется сделать русскоязычную поэзию несколько беднее (сторонников у верлибра в таких дискуссиях обычно намного меньше, чем его противников). Несмотря на то, что «время верлибра», как писал Юрий Орлицкий в статье «Свободный стих сегодня», наступило ещё в 1980-1990-е годы, спор продолжается по инерции в новом веке. Об этом же говорят авторы антологии в предложенной им анкете. Но, по мере того, как мы обращаемся к более молодому поколению представленных в ней авторов, становится видно, как верлибр для них становится либо основным средством поэтического высказывания, либо чем-то абсолютно естественным.

Облако реплик

В антологии собраны ответы авторов на анкету. Вопросы в ней сформулированы так:

1. Что происходит сегодня с русским верлибром?

2. Какое место занимает верлибр в вашем творчестве и творчестве близких вам авторов?

Если обобщить всё высказывания, то мы получим примерно такое заключение: большинство авторов использует верлибр в качестве одного из инструментов поэтического высказывания. Он не является ведущей формой и не претендует на это. У верлибра другие задачи — дать возможность автору сменить поэтическую оптику, посмотреть на мир с другого ракурса. Поэтому они легко переходят от стихов с рифмой к свободному стиху и не видят в этом ничего особенного. Но, отдавая должное жанру, поэты оговариваются, что не вся литературная общественность согласна признавать свободный стих равноправным силлаботонике, что выглядит «смешным» и каким-то диким «архаизмом». По наблюдениям участников антологии, такая точка зрения в меньшинстве.

Я собрал небольшие осколки мыслей о том, «что происходит сегодня с верлибром в русскоязычной поэзии». Не буду называть авторов реплик, чтобы дать возможность сосредоточиться именно на ответах, а не на самих поэтах.

«…истерическое внимание к русскому верлибру поутихло. Его более-менее оставили в покое: не пытаются называть новым языком поэзии или орудием дьявола»;

«Русский верлибр пока что так и не стал вполне равноправной системой стихосложения. Не стал, при всех несомненных удачах. При наличии пусть небольшого, но пантеона»;

«Русский верлибр успешно развивается. Впитав различные влияния Запада и Востока, опираясь на различные исторические свойства русской поэзии»;

«Русский верлибр стал одной из «обычных» систем стихосложения, хотя и не столь распространённой, как силлаботоника»;

«В верлибре огромный потенциал, который по-настоящему не распознан»;

«…от верлибра, как мне кажется, уже есть определённая усталость»;

«Как мне кажется, в начале 2000-х верлибр всё ещё оставался для русского читателя какой-то экзотикой, но в настоящий момент к нему уже все привыкли и воспринимают его просто как один из вариантов организации текста»;

«…верлибр и рифмованный стих в равной степени должны использоваться поэтами»;

«…В серьёзной современной русской поэзии верлибр уже довольно давно стал практически мейнстримом, наравне с регулярным (в частности, силлабо-тоническим) стихосложением. Споры о том, стихи это или не стихи, всё в большей степени переходят на территорию любительской поэзии»;

«На верлибр перестали смотреть как на некую диковинку, не имеющую права называться стихом, но тем не менее многие продолжают смотреть на него как на недопоэзию»;

«...верлибр окончательно получил всероссийскую прописку и от этого стал менее острым блюдом, нежели раньше»;

«Верлибр, грубо говоря, всего лишь один из инструментов поэта»;

«Отношение к «русскому» верлибру успокоилось на фоне общего пренебрежения к литературе. Но само понятие и сама практика стали более расплывчатыми при отсутствии влиятельной критики»;

«Русский верлибр, на мой взгляд, переживает сейчас эпоху расцвета. Всё больше современных поэтов обращается к верлибру»;

«Мне не очень нравится неприятие и презрение части верлибристов к ограничениям традиционного стиха и то же самое в отношении традиционалистов к современному верлибру»;

«Несмотря на огромные объёмы написанного, конкурсы и фестивали верлибра, антологии и премии, верлибр в России по-прежнему фрукт экзотический»;

«Верлибр в нашей стране живёт, дышит, активно развивается и близок к тому, чтобы занять место, которое ему принадлежит по праву, — не на периферии литературного процесса, а в самом центре, рядом с так называемым конвенциональным стихом»;

«…главное — это стирание идеологической границы между авторами, работающими с верлибром и силлаботоникой. Это больше не вражеские лагеря»;

«Верлибр на наших глазах окончательно легитимировался — какие-либо высказывания о его непоэтичности, неуместности на русской почве и т. п. стали верным признаком замшелости, — и то сказать, пора бы, новинка уже лет сто пятьдесят как не нова»;

«…верлибр, безусловно, одна из интереснейших поэтических форм, чьи пути в русском языке до конца ещё не исхожены»;

«Читатель больше доверяет сегодня верлибру. Поэту проще солгать в рифму, в верлибре сложнее прятать фальшь и бесчувствие. Рифмованный стих прогрет кровью погибших, сумасшедших, мучеников. У отечественных верлибристов кладбище не такое богатое, верлибр сам по себе — холодная бетонная коробка типовой застройки»;

«Свободный стих занимает в современной русской поэзии нужное место на полке с инструментами поэта»;

«Верлибр позволяет включать в ткань повествования большое количество деталей прямого наблюдения, что не всегда возможно при регулярном метре и рифме. Он удобен для создания многоплановых и многоуровневых текстов, для говорения от первого лица и при передаче речи «других»… Это приём, который стирает границу между поэзией, прозой и драматургией»;

«…отношение человека к верлибру всё ещё является этакой лакмусовой бумажкой. И я надеюсь, что эта функция верлибра со временем отомрёт за ненадобностью»;

«Свободный стих появился, когда содержимое сосуда — метрического рифмованного параллелепипеда — перестало быть видимым, а может, просто исчезло. Тогда сосуд раскололи, чтоб оставить чистую суть поэзии, без формы, которая прежде была прозрачной, как бы невидимой, а стала казаться гипсовой стяжкой, памятником на могиле поэзии, ложноклассической шалью»;

«Верлибр сегодня — это удивительно музыкальное явление, которое звучит, если только в нём нет ничего лишнего. Он сродни джазовой импровизации, свободной от заданных форм и рифм, вдохновенной, рождённой здесь и сейчас».

Оценки порой противоположные, но несмотря на сожаления многих о том, что признание верлибра не окончательно, большинство считает, что оно все же произошло.

Поэтические поколения русского верлибра

Есть множество методов для определения разных поколений. Например, социолог и экономист Вадим Радаев в своей книге «Миллениалы. Как меняется российское общество» выделяет такие поколения: «Поколение оттепели» — люди, рожденные с 1939 по 1946 год и повзрослевшие с 1956 по 1963 год. «Поколение застоя» — рожденные с 1947 по 1967 год и повзрослевшие с 1964 по 1984 год. «Реформенное поколение» — рожденные с 1968 по 1981 год и взрослевшие с 1985 по 1999 год. «Поколение миллениалов» — рожденные с 1982 по 2000 год и повзрослевшие с 1999 по 2016 год.

Классификация поэтических поколений на основе только дат рождений авторов кажется не совсем правильной, поскольку каждый поэт, закончивший становление и выработавший свою оригинальную поэтику, становится частью литературы не обязательно вместе со своими ровесниками (кто-то в 20 лет, кто-то в 30 лет, кто-то в 40 лет и так далее), а кто-то и вовсе после смерти. Поэтому поколенческие схемы можно считать скорее условностью. И тем не менее, интересно наложить схему поколений на участников антологии верлибра – и охарактеризовать их.

Заметим, что антология не ставит перед собой задачу отразить разные поколения авторов в чью поэтическую практику входит верлибр. Однако в ней показано четыре из них, в количественном смысле неравные друг другу. Но, интересно взглянуть на антологию именно с этого ракурса, ведь разные поколения работают одновременно в поэтическом пространстве. Сборник показывает «современный» арсенал, живущих здесь и сейчас, не учитывая опыт уже ушедших из жизни литераторов (без которых невозможно представить историю русскоязычного верлибра). Перед нами определенный срез поэтов, не претендующий на завершенность, поскольку пишущих верлибры куда больше.

«Поколение оттепели» — авторы, рожденные с 1939 по 1946 год и повзрослевшие с 1956 по 1963 год. В антологии два представителя этого поколения: Вячеслав Куприянов и Аркадий Штыпель. Для них характерно скептическое отношение к положению верлибра в поэтическом мире. Если Куприянов сетует на отсутствие внятной критики, которая могла бы значительно популяризировать жанр, направив его в нужное русло развития и не включении авторов верлибров в школьную программу, то Штыпель отмечает, что в традиционных стихах присутствуют следы работы автора, а в большинстве верлибров этого нет. То есть качество «свободных» текстов в массе на низком уровне. Оба автора считают верлибр одним из инструментов на своей поэтической кухне.

«Поколение застоя» — авторы, рожденные с 1947 по 1967 год и повзрослевшие с 1964 по 1984 год. Принято называть этот период «застоем», но в литературе и науке на всех уровнях происходил расцвет. Рождались новые литературные направления и бурно развивалась неофициальная литература. В этом поколение представлено 27 авторов — это половина всей антологии: Алексей Алёхин, Иван Ахметьев, Сергей Бирюков, Мария Галина, Фаина Гримберг, Андрей Грицман, Дмитрий Григорьев, Андрей Василевский, Владимир Губайловский, Владимир Друк, Валерий Земских, Лариса Йоонас, Сергей Круглов, Света Литвак, Александр Макаров-Кротков, Вадим Месяц, Арсен Мирзаев, Юрий Орлицкий, Андрей Полонский, Виталий Пуханов, Ирина Котова, Сергей Соловьёв, Владимир Тучков, Елена Фанайлова, Евгений Степанов, Татьяна Щербина, Алик Якубович.

Большинство представленных авторов начали работать с поэтическим словом, когда в официальной советской литературе свободный стих находился в маргинальном положение, но вместе с этим многие авторы неофициальной (или полуофициальной) литературы активно его практиковали. Мнение об успехах верлибра в двадцать первом веке у представленных авторов разделились. Значительная часть из них утверждает, что свободный стих занял свою нишу и утвердился, произошла даже некая усталость от него, другая часть отдавая должное потенциалу свободного стиха считают, что он всё ещё является недооцененным. Получается, что тот рост, который начался в 80-е годы двадцатого века и пришелся на момент «входа в литературный процесс» многих авторов подошел или подходит к своему завершению. То есть можно говорить, что «поколения застоя» «завоевало» для верлибра определенное место под солнцем  То есть можно говорить, что «поколения застоя» «завоевало» для верлибра определенное место под солнцем.

«Реформенное поколение» — авторы, рожденные с 1968 по 1981 год и взрослевшие с 1985 по 1999 год. Это поколение представляет 18 авторов: Лилия Газизова, Марианна Гейде, Анна Голубкова, Данила Давыдов, Дмитрий Данилов, Александр Иличевский, Владимир Козлов, Андрей Коровин, Инга Кузнецова, Вадим Муратханов, Евгений Никитин, Хельга Ольшванг, Андрей Сен-Сеньков, Санджар Янышев, Екатерина Симонова, Дарья Суховей, Наталия Черных, Сергей Шабуцкий.

На их молодые годы пришлась перестройка, возвращение эмигрантской литературы и литературы Серебряного века, российские девяностые с их масштабными событиями в истории нашей страны. Это время распространения переводов иностранных авторов с различными практиками, а не только близких по идеологии к политическому строю. Для этого поколения характерно однозначное утверждение верлибра на русскоязычной почве. Все споры о праве его существования при них всё больше стали отходить на территории любительской поэзии.

«Поколение миллениалов» — авторы, рожденные с 1982 по 1999 год и взрослевших в новом тысячелетии. В данном «условном поколение» представлено всего 5 авторов: Нина Александрова, Ольга Брагина, Андрей Егоров, Дана Курская, Лев Оборин. Отметим, что это поколение в поэзии представлено заметно большим количеством имен, но большинство оказалось за пределами антологии. Для них русскоязычный верлибр уже утвердился, а в самой поэзии происходит настоящий его расцвет. Для «поколения миллениалов» провокацией и экзотикой становится уже демонстративный отказ в праве на поэтическое высказывание через верлибр. Эти авторы и их поколение уже вошли в литературу, став активными участниками литературного процесса, но по сравнению со старшими поколениями, существующими в едином литературном поле, влияние нового поколения пока не определяющее, и ещё рано говорить о сложившихся тенденциях в нем.

Эволюция верлибра – от миниатюры к сверхформе

Для самого старшего из представленных поколений характерен строгий стиль свободного стиха. Это время борьбы за статус верлибра и поиска его границ в рамках русскоязычной поэзии. Представленные верлибры изобилуют повторами и тяготеют к ёмкому и точному высказыванию. Хотя стоит отметить, что в данном случае можно говорить только о Вячеславе Куприянове, поскольку Аркадий Штыпель в ответе на анкету говорит о незначительной роли свободного стиха в своём творчестве.

Тенденция обособленности верлибра от других литературных форм сменилась в «поколение застоя» на преобразование его в ещё один инструмент поэтического высказывания, которые не должен отличаться от ямба или хорея в арсенале поэта. Борьба за жанр перешла в появление ещё одной системы стихосложения, но несмотря на смену вектора, как и «поколение оттепели», новое поколение занялось расширением тем, о которых можно говорить верлибром.

«Поколение застоя» заставило говорить о верлибре не только среди самих поэтов, но и способствовало появлению научных статей, работе с теорией. Это всё в совокупности подготовило основу для появления авторов, которые не ставили перед собой задачу утверждения верлибра в общем поле русскоязычной поэзии. Для них он уже стал обычным инструментом поэтического высказываниям или одной из форм. Чем-то естественным. Возникла другая проблема — производства большого количества «плохих» текстов, что не способствовало авторитетности верлибра, а наоборот дискредитировало его  Возникла другая проблема — производства большого количества «плохих» текстов, что не способствовало авторитетности верлибра, а наоборот дискредитировало его. Условное «реформенное поколение» занялось выявлением канона — какие стихи принимать за верлибр, а какие нет. Этот подход пропагандирует и представитель «поколения застоя» Алексей Алёхин в своём ответе на авторскую анкету, которая является своеобразной отсылкой к его статьям из журнала «Арион» «Радости верлибра» и «Золотая соска».

У следующего поколения на основе работы старшего поколения возникла своеобразная борьба за чистоту формы (или жанра) и увеличилось количество авторов, которые называют верлибр основным для себя методом поэтического высказывания. Верлибр утвердился и стал заниматься самоочищением, освоением накопленного опыта, но при этом не оставляя поиск новых территорий, что характерно для всех представленных поколений.

Среди представленных поэтов «поколения миллениалов» жанр либо становится основным, либо занимает значительное место в творчестве и творчестве близких к ним авторов. Верлибр становится сверхформой, вбирающий в себя разные поэтические практики, более легко осваивающий новые направления. Рифмованная традиция не настолько гибкий инструмент, чтобы вместить в себя полностью, например, «найденную» поэзию или «документальную». Именно верлибр занимается освоением новых направлением и переосмыслением старых наработок. Тот же самый объем накопленного опыта силлабо-тоникой за несколько веков, верлибр преодолел за более короткие сроки, (о чём тоже упоминает Алексей Алёхин в своём ответе на анкету в антологии), став сверхформой.

Одной из существующих претензий к верлибру, которые можно услышать от разных критиков и авторов, является факт отсутствия «гения» верлибра в русскоязычной практике по аналогии, например, с американской во главе с Уолтом Уитменом. Но необходимость существования такого «ключевого автора» для верлибристской формы под вопросом. Насколько он нужен? Мне верлибр видится сверхформой, работающей с совершенно разными практиками, расширяющей границы русскоязычной поэзии, не нуждающейся в наличии «гения».