Михаил Калинин. Возможность стихов в распавшемся мире

Возможность стихов в распавшемся мире

Хорошо помню, как в 12 лет у меня возникло желание прочесть одну из книг Библии. А именно Екклесиаста. Почему именно его? Виновником был Джек Лондон и его роман «Морской волк». Там герои обсуждали разные жизненные и философские вопросы и цитировали в подкрепление своих позиций разных авторов. В числе прочих был упомянут Екклесиаст. Но на дворе стоял 1983-й год, я не мог ни взять с полки Библию, чтоб прочесть желаемое, ни купить ее в книжном магазине. 

Спустя годы, будучи студентом, я однажды увидел в магазине Библию. Купил и радостный прибежал домой, чтоб наконец познакомиться с Екклесиастом. Но тут выяснилось, что это — первый том двухтомника, включавший в себя Священные Писания от Бытия до книги Иова. Вожделенный Екклесиаст был в следующим томе, который в продажу еще не поступил. Я начал читать Бытие и все прочее. Что-то было любопытным, что-то выглядело абсолютно непонятным. 

Встреча с автором притч и Песен песней в итоге произошла, но позже. 

Я специально рассказал этот эпизод, чтоб подчеркнуть свою мысль — библейские образы так глубоко вросли в художественную литературу, что их воздействие происходит, даже если нет знакомства с текстами Библии непосредственно. Кто-то сказал — и это был шуткой лишь отчасти — что, если бы сегодня в России исчезли все Библии до одной, людей в православии можно было бы оглашать с помощью исключительно русской художественной литературы.  

Использование библейских образов в светской литературе, не духовной, всегда представляет интерес, потому что оно не навязано извне как некая идеологическая установка, неважно, добровольно эту установку принимает пишущий или подневольно. Будь это Державин, дающий авторское прочтение 57-го псалма или Ломоносов, кладущий книгу Иова на силлаботонику (это его, Ломоносова, текст, кстати, цитирует Хлестаков в «Ревизоре» — «О ты, что в горести напрасно На бога ропщешь, человек»).

Уже первые русские светские поэты по своей воле обращались к библейским текстам, потому что видели в их художественной емкости и глубине возможность для актуализации и нового прочтения. Поскольку реальность XVIII и XIX веков, ее культурная атмосфера предполагала знание библейских образов, пусть и выборочное, для поэтов и писателей использование этого образного ряда было естественным. 

Потом был «атеистический перерыв», когда почти полностью отсутствовала возможность как знакомиться с текстами Священного Писания, так и осмысливать их образы применительно к своему времени. 

Сегодня, в постмодерне, с одной стороны, любая информация находится на расстоянии одного клика. С другой — запрос на эту информацию становится абсолютно произвольным. Сегодня автор, использующий любой традиционный образ, любую мифологию (а язык Библии — такая же мифология как все остальные, миф — единственный способ передать откровение с помощью символа) понимает, что его восприятие используемого образа и трактовка, которую он в него вкладывает, не являются тем, что с полуслова будет понятно читателем. 

Сегодня нет общих нарративов, каких-то базовых смыслов и общего для всех понимания. Все разбито на кластеры, фрагменты, все атомизировано — в культурной сфере в том числе. Сегодня пишущему мало просто использовать библейские символы, вкладывая их в авторский контекст — нужно делать это так, чтоб у читателя по возможности не возникало вопроса, почему использован это образ и как он соотносится с той темой, которая заявлена автором. 
Иными словами, сегодня автор, используя библейские образы и сюжеты, должен смотреть на них вместе с читателем словно в первый раз. Как писала Цветаева — «...В первый раз Молотом о кремень. Миру четвёртый час И никоторый день». 

Для меня как для поэта проводником и наставником тут является Достоевский. Помню, как в конце института впервые прочел его центральные романы. Было ощущение, что я читаю не просто сильного писателя. Тогда я себе сказал, что он важен как мыслитель. Сейчас называю его, как и многие, пророком. Пророком гибели нарративного мира. «Если Бога нет, все позволено». Я тогда уже пробовал писать стихи, но понимал, что после прочтения его книг совершенно не представляю, какими должны быть стихи, чтоб они были жизнеспособными в распавшемся мире. Что должно обеспечивать целостность видения, стоящего за текстом. Сейчас понимаю — сегодня только пророческое видение обеспечивает эту жизнеспособность. Все стало как-то честно. Либо художник — пророк, либо создает псевдомифы, цель которых — вызвать иллюзию целостности. Которой нет.

Достоевский сделал свое творчество инструментом для христианской проповеди — но сделал это как настоящий постмодернистский автор, понимающий, что прежние нарративы распались. И что использовать библейские темы и образы напрямую больше нельзя даже в традиционных христианских культурах — все они теперь уже постхристианские. 

Он понял это еще в середине позапрошлого века. И нашел способ доносить библейские смыслы — не только цитируя их напрямую через персонажей или авторскую речь, но в первую очередь высаживая и укореняя наиболее близкие и дорогие для себя темы в своей субъективно-биографической почве. И генерируя образы, которые, с одной стороны, взяты из своей внутренней и внешней реальности, по букве не имеющие, казалось бы, ничего общего с Писанием — но по духу, по своей сути раскрывающие библейское послание так, как это не способна сделать никакая прямая проповедь. Предлагая свое богословие внутреннего опыта. 

Эта линия оказалась перспективной. Последующий век и начало текущего столетия в своих творческих удачах следуют в направлении, заданном Достоевским. И мои поэтические опыты полностью укладываются в этот вектор, заложенный им. 

Новейшая русская (я намеренно ограничиваюсь дискурсом русской литературы) поэзия показывает, что интерес к библейским образам остается востребованным, независимо от отношения того, кто их использует, к религии — слишком очевидна способность этих образов откликаться на духовно-культурную повестку текущего дня. Любой поэт, чувствительный к этой их особенности, не может не реагировать на нее. Разумеется, абсолютная свобода и не подотчетность подразумевают и полную ответственность за то, что ты творишь. 

Из-за того, что сегодня нет единого духовно-эстетического поля для восприятия и оценки предлагаемых творческих интерпретаций, в распоряжении остается единственный критерий, который всегда активен, в любую эпоху — это время. Оно обладает уникальной способностью все расставлять по местам, выявлять иерархию реальных значимостей в хаосе имен и текстов. 

Поэту, который обращается к Библии, сегодня, как ни странно, точно так же нужна вера в то, что он делает, как и любому из христиан — потому что реальная цена сделанного им станет ясна уже после его смерти. «Зерно, пока не умрет, не оживет».



8 ПСАЛОМ 

когда планета в иллюминаторе внезапно расцвела ядерными всполохами —
Гагарин понял, что можно не спрашивать навсегда замолчавший центр управления 
о том, что случилось
 
неведомая сила заставила его взять блокнот и записывать:

…

«Земля — словно сгоревший в печи, насквозь обугленный хлеб

…

как величественны Твои небеса и звезды!
и этот, прежде голубой, теперь багрово-черный шар, плывущий в пустоте —
он тоже величествен и страшен

…

младенец в железном ковчеге глядя на все это сквозь стекло
приносит хвалу своих уст Тому, Кого не смеет назвать Отцом

…

что есть — не советский, теперь уже просто человек —
что Ты помнишь его?

что есть человек, летящий над землей, что вновь безвидна и пуста?
планету, бывшую домом, теперь чужую, как этот космос
Ты положил под ноги его

…

строки, что он пишет, никто не прочтет
скафандр — его саван, корабль — его склеп

но он еще жив
и никогда каждая из минут не была так отчетлива и чиста

…

Боже, прими молитву от того, кто уже никому ничего не должен
кто до этого никогда не молился своими словами

Господи Боже наш!
как величественно имя Твое на всей земле!»

…

Кедр! я — Заря-1
почему молчите, не отвечаете? прием —
 
ворвался в наушники голос

он открыл глаза, которые на мгновение закрыл —
щеки были мокры —

внизу плыл голубой шар
на теневой стороне мерцали огни городов

страницы блокнота были чисты

…

ну, что, увидел в космосе Бога? —
расплылось в улыбке лицо генсека

увидел — ответил первый из первых


ТОЛЬКО НЕ СЕГОДНЯ

I
псалмопевец скакал изо всей силы пред Господом
сбросив царские одеяния —

играйте, цитры и свирели, гремите, кимвалы
вступайте, тимпаны и систры!

сегодня мы все живы 
никто не отнимет у нас свободу, что Ты подарил нам
 
когда-нибудь наступит день —
и мы отвернемся от Тебя
 
но только не сегодня!

II
что чувствует мать, хватившись Сына?
Иерусалим, побивающий камнями пророков, забрал моего Первенца!
как сеть добычу, завлек Его!
 
что замедлил ты шаги, Иосиф?
почему держишься за сердце? 
 
когда-нибудь придет этот день 
и Агнец встретит Пасху —
ту единственную, для которой Он пришел
 
но только не сегодня! 
  
III
может быть, завтра кто-то скажет — «где твой Бог?» —
и ты промолчишь в ответ

может быть, завтра кто-то попросит —
«впусти меня в твое сердце, чтоб мне согреться» —
но его встретят там холод и тьма

может быть, завтра ты перечитаешь написанное тобой прежде —
и не поймешь ни одного слова

но только не сегодня!


ВВЕДЕНИЕ БОГОРОДИЦЫ В ХРАМ

I.
она бежала вверх по лестнице

а позади нее по ступеням поднимались
апостолы и пророки, пустынники и аскеты
благовестники, пастыри, учители, мученики и свидетели:

каждый из них — и она это видела, оглядываясь —
был ребенком, подобным ей

напрягая все силы, они никак не могли догнать ее

…

она же прыгала по ступеням —

та, кого знали только взрослой
изображенной на иконах, полотнах и скульптурах

со всепонимающим взглядом Матери

...

девочка бежала по лестнице
и ее армия в белых одеждах следовала за ней


II.
первосвященник смотрел, не отводя глаз
как девочка бежала вверх по лестнице ему навстречу —

она походила на открытую дверь
но в эту дверь было страшно заглянуть:

там сверкала звезда над багровым заревом
мертвые дети лежали на земле, словно рассыпанные яблоки
чернел крест на вершине холма
и зияло отверстие гробницы, от которой был отвален жернов

он ничего не понимал
но вдруг почувствовал, что холодный пот течет по спине под облачением

…

бегущая взлетела на последние ступени —
это была обычная девочка, одна из дочерей его народа

она смотрела на него с радостью, любопытством и доверием
но в ее глазах было еще и то, чего он никогда не видел у детей

и он сказал ей, не зная, откуда взялись эти слова:

«храни тебя Господь, неведомая избранница
идем с мной, отныне здесь твой дом»


ПУСТАЯ ГРОБНИЦА

когда ты зашел внутрь, там не было никого

а это значит, что если раньше приходили к Нему —
то теперь придут к тебе

...

раньше Его, задремавшего на возглавии, будили и спрашивали —
что делать?

теперь разбудят тебя —
даже тогда, когда ты свалишься без сил
и заползешь в щель, спрятавшись от всего мира —

тебя найдут

...

«ты был с Ним!» —
возникнет коммент под твоей публикацией

«ты был с Ним!»  —
мигнет сообщение в мессенджере

«ты был с Ним!» —
прочитаешь в шапке письма, упавшего на е-mail

...

ты был с Тем, Кого положили в гробницу
но Его там нет

так покупай меч и суму —
ты, прежде ходивший без денег

...

но я ничего не знаю

не знаю, что могу и чего не могу
не знаю, что делать дальше, куда идти
у меня нет ответов на вопросы

и все же — сколько ни накладывай на эту чашу весов
на другой — то, что ты был с Ним

...

что мне сказать пришедшим?
если не знаешь — не отвечай ничего

зайди в пустую гробницу и побудь там

...

они подождут
они будут ждать до тех пор, пока ты не выйдешь оттуда


ВЕЧНАЯ ЖИЗНЬ

он сказал —

мы оставили все, чтоб пойти за Тобой
(про себя же подумал — «а что мы получим за это?»)

…

и Тот, Кто всегда отвечал на оставшееся невысказанным
произнес —

во сто крат
что бы ты ни оставил, выбрав Меня —
все будет возмещено стократно

тебя устроит такой расчет?

…

и задавший вопрос склонил голову

…

многие ушли — услышал он некоторое время спустя —
может, ты тоже хочешь?

Я не удерживаю тебя —
то, что было увидено и услышано за это время
может заставить пожалеть об однажды брошенных сетях

…

не опуская головы, он ответил —

да, потерь было много
но только у Тебя есть они — слова вечной жизни
Ты все знаешь о ней

(про себя же подумал — пусть не будет возмещено
ни стократно, ни вдесятеро, ни даже один к одному
пусть потери останутся невозвратными —
 
оно того стоит)

…

она того стоит — вечная жизнь
которая есть ничто иное как возможность сидеть рядом с Ним
безбоязненно глядя Ему в глаза

и, внезапно услышав от него — «ты Мой друг», —
поперхнуться жареной рыбой

О проекте «Поэзия как молитва»

Для участия в проекте журнала Prosodia «Поэзия как молитва» приглашаются поэты и пишущие о поэзии. Подать заявку можно в нескольких номинациях.

«Поэзия как молитва сегодня» – номинация для современных поэтов. Предлагается прислать до 5 стихотворений, написанных в виде молитвы, духовного стиха, переложения псалма. К подборке необходимо приложить эссе объемом не менее 3000 знаков на тему «Отношения поэзии и религии сегодня: в чем их особенность, драматизм, роль вчера и сегодня», в рамках эссе можно осмыслить свой собственный опыт, дать комментарии к своим текстам.

«Поэзия как молитва вчера» – номинация для пишущих о поэзии. Предлагается выбрать в истории русской поэзии стихотворения, написанные в форме молитвы, духовного стиха или переложения псалма и сопроводить их эссе-комментарием. Предметом комментария может быть история текста, трактовка ключевых образов и мотивов, разъяснение примечательности текста, размышление о роли религии в творчестве автора. Объем эссе – от 5000 знаков.

«Сюжеты Священных писаний в поэзии вчера и сегодня» – номинация для современных поэтов и пишущих о поэзии. Заявка может быть вариативной. Вариант первый: предлагается прислать до 5 стихотворений на сюжеты из Священного писания, к подборке необходимо приложить эссе объемом не менее 3000 знаков на тему «Трактовка сюжета Священного писания вчера и сегодня: особенности трактовки, причины востребованности». Вариант второй: выбрать в истории русской поэзии стихотворения, написанные на сюжет Священного писания и сопроводить их эссе-комментарием. Предметом комментария может быть история текста, трактовка ключевых образов и мотивов, разъяснение примечательности текста, размышление о роли религии в творчестве автора. Объем эссе – от 5000 знаков.

Требования к заявке. Заявка должна содержать информацию об авторе (ФИО, краткая справка, город, контакты), номинации, в которой подается работа, материалы заявки. Формат документа – doc, вся информация направляется одним файлом. Один автор может подать заявки в нескольких номинациях. Заявку необходимо отправить по адресу kozlov.prosodia@gmail.com с пометкой «Поэзия как молитва».

В проекте могут принимать участие представители всех традиционных религий, представленных на территории Российской Федерации. Язык заявки – русский. Итогом проекта станет серия публикаций на сайте prosodia.ru, а также специальный номер журнала о поэзии Prosodia.