Поэты и вещи. Часть 2

Черный сюртук Валерия Брюсова

Сюртуки, мода на которые пришла в Россию из Англии, не были редкостью для культуры Серебряного века. Их носили Александр Блок, Иван Бунин, Алексей Толстой, но именно для Валерия Брюсова он стал неотъемлемым элементом образа.

Как правило, мужчины носили сюртуки черного цвета; в случае с Брюсовым этот цвет был не столько требованием моды, сколько средством создания демонического, таинственного образа. Даже в 1920-е годы, когда сюртук перестал быть повседневной одеждой и ему на смену пришел более удобный пиджак, поэт оставался «в образе». Писательница Нина Петровская, возлюбленная Брюсова, так передает свои впечатления от его портрета, написанного Михаилом Врубелем: «Впечатление зловещее, почти отталкивающее. Огненный язык, заключенный в теснящий футляр черного сюртука. Это страшно. Две стороны бытия, пожирающие друг друга, – какой-то потусторонний намек». С магом сравнивал Брюсова Андрей Белый, уверяя, что он связан с «темными силами». Впрочем, интерес к мистическому свойственен культуре Серебряного века.

Однако не только мистические ассоциации вызывал у современников брюсовский сюртук. Многие отмечали закрытость поэта, и сюртук стал ее своеобразным символом. Очень хорошо это показано в стихотворении Георгия Шенгели: «Подобен панцирю затянутый сюртук, / Подобен мрамору воротничок сорочки». В этом контексте эпитеты «глухой» или «застегнутый наглухо» можно отнести не только к самому сюртуку, но и к его носителю.

Цилиндр Сергея Есенина

Петроград. 1919 год. После Революции прошло менее двух лет. На Невском проспекте появляются двое молодых людей в цилиндрах – пережитках буржуазного прошлого. Эти молодые люди – поэты-имажинисты Сергей Есенин и Анатолий Мариенгоф.

Причины, по которым певцы нового мира облеклись в цилиндры, довольно банальны. Поэты, вымокшие под холодным петербургским дождем, пытались хоть где-то найти шляпы, которые в то время выдавали только по ордеру. Их ожидала неудача: продавец в одном из магазинов сказал, что «без ордера может отпустить только цилиндры». Такова история культовых головных уборов, «прославленных молвой и воспетых поэтами».

Однако цилиндры имажинистов – все же нечто большее, чем просто стечение обстоятельств. Анатолий Мариенгоф, большой поклонник Оскара Уайлда, обратил в дендистскую веру и Есенина. Дендизм – важный элемент эстетики имажинизма, проявившийся, в том числе, в сфере быта: в образе жизни, поведении, моде. Таким образом, цилиндры – одна из имажинистских «фишек», часть имиджа, отличавшего поэтов от представителей других направлений. Для Есенина такой стиль стал еще и способом отречения от образа крестьянского пастушка.

Кепка Даниила Хармса

Даниил Хармс всегда любил одеваться оригинально и своим образом привлекал внимание не только взрослых, но и детей. Марина Малич, жена поэта, вспоминает: «Видимо, для детей в этом его облике было что-то очень интересное, и они за ним бегали. Им страшно нравилось, как он одет, как ходит, как вдруг останавливается. Но они бывали и жестоки, – кидали в него камнями». Кстати, в стиле Хармса было что-то детское: он всегда носил короткие брюки (похожи на брюки-гольф, которые под коленями застегивались на пуговицы и шились преимущественно из клетчатой ткани) и гольфы или гетры. Именно поэтому некоторые знакомые поэта писали, что он, даже при своем высоком росте, все равно был похож на маленького мальчика.

Среди аксессуаров, ассоциирующихся с образом Хармса, помимо трубки и крупного перстня, можно назвать также кепку, похожую на жокейскую или каскетку. Вместе с короткими брюками, гетрами и клетчатым пиджаком она составляла классический образ англичанина поздневикторианской эпохи, которой был увлечен поэт. А если ко всему этому прибавить еще и трубку, то вспоминается легендарный персонаж Артура Конан-Дойла – Шерлок Холмс. Хармс писал, что связь с этим персонажем – одна из его «поз»: «Создай себе позу и имей характер выдержать ее. Когда-то у меня была поза индейца, потом Шерлока Холмса, потом йога, а теперь раздражительного неврастеника».

Такому экстравагантному для советского времени образу Хармс никогда не изменял – даже в провинциальном Курске, куда он в 1932 году был выслан за принадлежность к «антисоветской группе писателей». Правда, за верность стилю приходилось платить: резкая реакция окружающих порой вынуждала поэта по целым дням сидеть в своей комнате.

Кожаный пиджак Булата Окуджавы

В книге «Искусство кройки и житья» Булат Окуджава рассказывает историю о том, как ему хотели сшить пальто из телячьих шкур. Интересно, как этот предмет одежды воспринимался в середине – конце 1950-х годов: «можно было попытаться пофантазировать о кожаной одежке, а уж иметь ее – нечего было и мечтать»; «мерцал еще в сознании образ благополучного молодого человека в черном кожаном пальто». Пальто так и не сшили, зато впоследствии у поэта появился кожаный пиджак, в котором он запечатлен на многих фотографиях и с которым обычно ассоциируется образ поэта.

По одной из версий, знаменитый кожаный пиджак Окуджаве подарил Евгений Рейн. Благодаря этому пиджаку поэт в каком-то смысле создал новый тренд: «Он законодатель литературной и даже костюмной моды: тысячи сотрудников НИИ с его подачи носят кожаные пиджаки, водолазки, кепки». При этом сам Окуджава никогда не старался следовать моде – одевался довольно скромно. Под кожаный пиджак, как правило, надевал рубашку в клетку, водолазку (еще одна примета времени) либо рубашку-апаш (с открытым широким воротом).

Джемпер (пуловер) Роберта Рождественского

Одним из любимых предметов одежды Роберта Рождественского, яркого представителя эпохи шестидесятников, был джемпер / пуловер (их отличие – в форме ворота: круглом и V-образном соответственно). Вдова поэта Алла Киреева вспоминает, что ее муж не придавал значения моде и не заботился о своем внешнем виде (в отличие от своих современников – Евгения Евтушенко, Владимира Высоцкого): «С большим трудом мы заставляли его шить костюмы, свитера красивые покупали».

Свитера и джемперы разных видов вязки были крайне популярны в 1960-е – 1970-е годы, их можно было встретить и в женском, и в мужском гардеробе. На фотографиях Рождественского того времени можно увидеть, что он часто носил джемперы крупной вязки в комплекте с рубашкой. Галстук в этой композиции появлялся довольно редко, так как был символом официальности, не принимаемой шестидесятниками. А вот представители власти не жаловали нейтральные, как нам сейчас кажется, свитера – и джемперы, и пуловеры: в дресс-коде того времени был закреплен только костюм.