Тед Хьюз. Жизнь и песни пернатого трикстера
Денис Безносов об одном из главных поэтических текстов британской поэзии XX века
Тед Хьюз. Ворон: Из жизни и песен Ворона / Пер. с англ. Дмитрия Манина. – СПб.: Jaromír Hladík press, 2020.
Истоки «Ворона»
В 1963 году, вскоре после самоубийства жены, поэтессы Сильвии Плат, английский поэт Тед Хьюз принимается за книгу (не то цикл, не то фрагментированную поэму) «Ворон» (Crow), которая выйдет отдельным изданием через семь лет в знаменитом «Фабере». Изначально книга задумывается как серия текстов для сопровождения графических работ американского художника Леонарда Баскина, который тогда рисовал одну за другой чернильных птиц, но затем перерастает в целостное произведений (с рисунком Баскина на обложке).
«Ворон» состоит из шестидесяти семи частей, самостоятельных стихотворений, объединенных единым и довольно путаным сюжетом и центральным персонажем-трикстером. По словам самого Хьюза в интервью The London Magazine, книга опирается на сочинения Блейка, Донна, Хопкинса и Элиота, также среди источников он называет Шопенгауэра, Грейвза (образца The White Goddess) и «Тибетскую книгу мертвых».
Метафизическая конструкция и протагонист
Иными словами, «Ворон» – это смесь нескольких мировых мифологий, сюрреалистичное продолжение барочно-модернистской линии, тянущейся от поэтов-метафизиков к поэтическому учителю Хьюза – Элиоту, и вместе с тем смесь ассоциативно-визионерско-магического мышления с мифологическим. Эта сложносочиненная метафизическая конструкция зиждется на природно-пантеистическом фундаменте, законах мира тотемных животных и язычества более ранних стихов Хьюза – из книги «Ястреб под дождем» (The Hawk in the Rain, 1957).
В сущности, таким же образом оформляется многозначная фигура своеобразного пернатого протагониста. Это и животное-тотем, и олицетворение некоторых эманаций духа, и проводник в самую сердцевину апокалипсиса, и метафора божественности. То есть Ворон – это и (какой бы то ни было) Бог, Природа и Человек (альтер-эго Хьюза) – три сущности, слитые воедино. И он обитает в жутковато-циничной, неуютной, сюрреальной Вселенной с причудливой космологией, о которой Хьюз рассказывает, ёрничая, соединяя высокопарные интонации с наивно-примитивными, почти инфантильными.
Ворон – не только персонаж книги, не только участник причудливых событий и обрядов, но своего рода демиург, создавший этот мир (или, по крайней мере, один из создателей). Он же – вещун и пророк, живущий на грани язычества и христианства, вне привычной божественно-дьявольской дихотомии, равно и как бы объемля и соединяя категории добра-зла.
Инициации и ухмылка
Ворон претерпевает серию инициаций (исследование родословной – уроки – причастие – «опасные чудеса» и проч.). Он впадает в «непростительную ересь», повествует о битвах, рассказывает притчи, «импровизирует», поет «фаллическую песенку», «вписывается в китайскую фреску». Он описывает конец света в виде одноактной пьесы:
Уже пылает все пространство.
Разрушение тотально
Только два странных предмета остаются в пламени –
Слепо блуждают в пламени двое выживших.
Мутации – привычные к ядерному зареву.
Ужасы – косматые клыкастые лоснящиеся мясом.
Вынюхивают друг друга в пустоте.
Сцепляются. Кажется, что они пожирают друг друга.
Ворон живет в уродливом мире, созданном при его непосредственном участии. Он наблюдает за происходящим в нем, но фундаментально не может что-то поменять. Притом мир в хьюзовском описании (через оптику протагониста) лишь отчасти сновидчески-сюрреалистичен – многие его элементы вполне обыденны, кажутся частью повседневности – и не только предметы, но и ощущения, ритуалы страхи.
Одна из ключевых реакций мира и наблюдающего за миром на увиденное – ухмылка.
Ухмылка лепилась к лицу
Человека забывшегося в рыданьях
К лицу убийцы и мучительным минутам
Человека крушащего все до чего
Дотянулся сколько хватает сил
Пока он не покинул свое тело
Такой ухмылкой проникнута вся книга Хьюза. Даже когда вдруг кое-где проскакивает улыбка, внутри нее ощущается нечто желчное, язвительное, кривляющееся.
«Ворон» – один из главных поэтических текстов британской поэзии XX века, знаменующий своего рода переход от целостной модернистской поэтики Элиота к более раздробленным структурам и переосмыслению обширных пластов литературы (того же модернизма) и философии в творчестве поэтов следующих поколений.
Кроме того, это одна из ключевых книг во всем творчестве Теда Хьюза. Здесь соединились все основные компоненты его поэтики – изобразительная выпуклость, плотность синтаксиса, смешение интонаций, языческая метафизика и переосмысление христианской символики, столкновение пантеизма с монотеизмом. И благодаря чрезвычайно внимательной работе переводчика Дмитрия Манина и издательству Jaromír Hladík press, этот важнейший текст поэзии второй половины XX века появился на русском языке.
Читать по теме:
«Есть только два острия» — о книге Александра Скидана
Острие красоты и острие несчастья — между этими полюсами развивается драматургия книги Александра Скидана «В самое вот самое сюда», вышедшей в 2024 году. Prosodia публикует эссе филолога Михаила Бешимова, которое вышло в финал конкурса «Пристальное прочтение поэзии» в номинации «Книга десятилетия».
В разноголосице критического хора
Книга поэта, критика, литературтрегера Бориса Кутенкова, пятая в серии «Спасибо», запущенной в этом году издательством «Синяя гора», кажется, выражает идею этой серии с особенной точностью — она соединяет личностное прочтение стихов с филологическим анализом и даже дает нечто большее. Критик Ольга Балла предложила своей прочтение книги.