Вышла в свет новая книга стихов Михаила Дынкина

Михаил Дынкин родился в 1966 в Ленинграде. Учился на географическом факультете Педагогического института им. Герцена, но не закончил его. В конце 80-х с семьей эмигрировал в Израиль. С 2012 по 2015 годы жил в Москве, с осени 2015 года снова проживает в Израиле.

До 2006 года Дынкин издавался только в малотиражных израильских журналах. Первая заметная печатная публикация – в журнале «Знамя» (№9, 2006). В том же году увидела свет большая подборка из 29 стихотворений в сборнике «Выход в город». Уже спустя год поэт выпустил книгу «Не гадай по руке» (2007). В 2008 году расширенная и дополненная версия «Не гадай по руке» издана Водолей Publishers с послесловием Евгения Витковского. С 2006 года подборки стихотворений Михаила Дынкина постоянно появляются в литературных журналах: в «Знамени», «Зарубежных записках», «Волге», «Крещатике» и других.

В 2018 году за книгу «Метроном» Дынкин получил специальную студенческую премию Центра новейшей русской литературы РГГУ в рамках номинации «Лучшая поэтическая книга 2018 года» на русском языке.

Несколько стихотворений из новой книги:



                         * * *
Мотылёк, говорит паук, заходи в соцсеть, 
поболтаем на сон грядущий о том о сём;
научу тебя семи способам встретить смерть. 
Мотылёк ему отвечает, что не осёл, 
а раб лампы, поскольку лампа и есть Господь, 
даром что ли стоваттным солнцем в ночи горит. 
Мотылёк говорит – ты небо-то видел хоть? 
Если видел, какого дьявола, говорит, 
продолжаешь торчать на месте, наивных мух
завлекая в свои тенёта, чтоб позже съесть? 
Пожимает паук плечами: мол, мухи мрут
и без нашей паучьей помощи, ибо здесь, 
в мире майи, все насекомые, даже ме-
дитативный самодостаточный богомол, 
умирают, что хорошо бы держать в уме, 
отправляясь ли на прогулку, садясь за стол. 

Мотылёк, заскучав, кренится то на тот, то на этот борт;
поднимается выше, выше, кричит: «Пока!»
И тогда Господь берёт его в оборот, 
превращаясь в большого жёлтого паука. 



ЩЕЛКУНЧИК 

«Одна голова – хорошо, а три лучше», –
говорит мне крысиный царь, разрезая головку сыра. 
И я отвечаю: «Да». Улыбаюсь, что твой Щелкунчик,
во весь деревянный рот. «Да, – говорю, – спасибо». 
(Лишь бы только выбраться невредимым
из кольца грызунов с их пиками и мечами.)
«Ваше Величество, вы бы освободили
девочку с худенькими плечами, 
волосами цвета метели, глазами серыми. 
Это моя невеста, моя невеста». 
«Веруешь ты, Щелкунчик, в крысиного Бога?» – «Верую!» 
«Ну и дурак! Да будет тебе известно, 
нет никаких богов, а человечья самка
нам не нужна, на своих-то глядеть не в силах. 
На вот, лови орех и вали из замка!»
Глядь, а в моей ладони помёт крысиный. 

Вздрагивал, пил таблетки, вздыхал, молился. 
Бог как всегда не слушал, орехи щёлкал.
А по ночам всё снилась мне дева-крыса, 
шерсть её цвета вьюги, фата из шёлка. 



                   * * *
Сны мои разлагались и гнили. 
Сны мои никуда не вели;
летом – облако поднятой пыли, 
а зимой – бесконечный верлибр. 
Вот старьёвщик толкает тележку, 
зубы жёлтые скалит, а вот
наклонился и первый подснежник 
запихал в фиолетовый рот. 
Это значит, весна наступила,
наступила на горло весна, 
и луча золотая рапира 
снова будет от крови красна. 
Переносчик программного сбоя, 
соглядатай кошмаров чужих, 
я привык оставлять за собою
муравейники трупов живых. 
Пусть растут сквозь пространство пустое, 
каждой твари по паре пускай. 
Ход их войн восстановит историк, 
реставратор – дворцы из песка. 
А когда... «Никогда, понимаешь?» –
говорю, обнимая жену. 
Эхолот западающих клавиш
наконец-то поймал тишину. 
Только тени во дворике ропщут 
да по комнатам крысы снуют. 
Это всклоченный сонный старьёвщик 
опрокинул тележку свою.