Андриан Сажин. Я вижу звезды на втором этаже

Чем это интересно

Андриан Сажин в каком-то смысле использует классический образ поэта как рок-звезды, мыслящей себя в ряду Элиота и Дикинсон, но живущей жизнью маргинала, запертого в своем индивидуальном опыте. Однако эта поэтика, пожалуй, выглядела бы заранее устаревшей, если бы само мышление Сажина — его ход, его нелинейная логика — не было бы столь интересно. Это мышление, для которого роль другого может играть любая деталь мира, но при этом тип отношений с этими другими — как у непосредственного подростка, которым мы то восхищаемся, то ужасаемся. Но сам лирический субъект разными путями приходит к ощущению, что другие — это мир «бесконечной непознанности».

Справка об Андриане Сажине

Андриан Сажин родился в Ленинграде в 1986 году. Закончил Финансово-экономический университет в 2008 году. Больше десяти лет работал экономистом, в последние годы посвятил себя писательству. Публиковался в Prosodia. Живет в Санкт-Петербурге.

Кронштадт

Сегодня я понял с утра

Что поеду в Кронштадт

Почитав Элиота и Дикинсон

Я вспомнил пирс, который почему-то сводит всех с ума (пока двух из двух)

Он уходит в залив и обрывается, не оборачиваясь

Знаете, так ведь делают все пирсы

Как и все поэты играют в случайности, пытаясь ухватить сочный кусок мяса

Пока Элиот разбрызгивает кровь на бумагу

Дикинсон, закрывшись где-то, обрывается цветочной нежностью

Пока все пирсы всех морей шумно кричат о любви

Пирс Кронштадта просто тебя ждет

Лопухи у Cемишагова

Вот и лопухи проснулись

Лопухи пыльные

Всегда дорога у дверей

Зеленый перламутр океанской раковины

Лопухи у Семишагова лучше желтых ценников

Чистые как после дождя в Шишкином лесу

Как будто никого больше не собьет поезд

Как будто полный кузов Урала тирамису

подвезли

Я сорвал и растоптал их

Хотя это был сон

Кажется я выбрал нищенствование

Как хорошо что я ребенок

Лопухи это не флаг Израиля

Это три полоски на доме

Это шесть букв вечности без тротуара

Я сорвался

В сторону надписи Новый Оккервиль на двадцатипятиэтажном доме

Через рельсы и гаражи

Грозовое небо и нежная листва лесополосы компрессировали настоящее так что меня отбросило, но я встал

Меня обгоняли машины нежно касаясь зеркалами

Сегодня умер Вицин

И наступила зима

Сегодня умер Вицин

Землю и асфальт припорошило созерцание

Сегодня умер Вицин

И пролетел самолет над облаками нашей мечты

Мы не видим мира

Из-за сплошной облачности нашей мечты

Сегодня умер Вицин

И все начали жестко бухать в своих квартирах

Сегодня умер Вицин

И дали отопление и стало еще больше облаков

Чем больше мечты тем пустыннее улицы

Сегодня умер Вицин

И река врезалась еще глубже в наши кварталы

Нам нужны мосты чтобы сходить за хлебом

Сегодня умер Вицин

Но никто не заметил

То-то удивятся весной

Когда придется строить еще один мост

И снова не будет времени мечтать

Быстро идущие женщины

Больше всего я ненавижу быстро идущих женщин

Потому что они идут с самой неудобной скоростью

Ни туда, ни сюда

Бежишь как псих, чтоб обогнать, расталкивая детей и стариков в канавы и витрины

Крича на правительство и ветер

Обещая вечером после сытного ужина покончить со всем этим

Назло ветру

И правительству

Быстро идущие женщины

Ты материален, благодаря им, в своем гневе и возвышаешься ПОСТРОЕННОЙ башней Татлина над городом, где все, казалось, уже сказано

ТЫ ЖИВЕШЬ

Больше всего я люблю быстро идущих женщин

Потому что можно

Идти следом, шагом переделывая узкий тротуар в пляж Геленджика или Барселоны

Смотреть на яхты в вечерних витринах и отражения скал в окнах первых этажей

Быстро идущие женщины

Дышать бризом красоты прозрачного тела

И наблюдать за танцем легких одежд

И ты наконец умираешь, растворяясь в бесконечной непознанности

Ночь контрабасов

Вибрация кирпича и бетона улицы в центре

Ночь контрабасов в Питере в мае для приезжающих и уезжающих

Пьяная белая негритянка на картине Гогена в майке блэкмэттер

На велодорожке крестится Гумилев

В шашлычной играет Логан Ричардсон

Водочка, кожаный пиджак и ничего необычного

Нет

Контрабасова ночь рассвирепела у расписанной стенки и танцем брызнула

Кресты - члены, вино - вагина

ночь - минет

«Я сам не знаю отчего танцует мое тело

Не знаю, как мне это превозмочь

Пусть непонятно, что творит со мною этот ритм

Я знаю - мне так хорошо в эту ночь»

Сырок Вкуснотеево и дарк джаз на Дыбах

Я искал дорогу домой всегда как впервые

В моем телефоне сохранился предсмертный закат на века

Я был только этому рад

Пляж Липово

Это была мертвая ворона на Звенигородской

Я шел, распустив волосы по-субботнему

И измерял встречные бедра будущих матерей

Чем чернее, тем стройнее

Чем чернее, тем вороннее взгляды

Пышнела жизнь, дышала

Птичье тело скрутив, прижимала к груди

В висок целовала, прямо рядышком с глазом

Все еще пахнущим небом

Я выпил три банки пива и долго сидел на берегу залива в Сосновом бору

Не понимая, что же чувствую, что же блестело внутри и гнило

Я жег тополиный пух, чтобы понять

Я валялся рядом, расправив руки крыльями

Я глядел высоко-высоко в небо, потом на широкие бедра будущих матерей

Я летал узкими темными тропами парков, врываясь в облака, как в комнаты первых друзей

И болтал лапками с подоконника, думая, что это ноги

Я бегал по кладбищам и воровал конфеты, но пальцам не хватало смелости

Я ронял на плечи иссушенной травы клюв

И не понимал, что же чувствую

И чувствую ли вообще

Откачка

Вдруг услышал, как я один

Упал на козырек балкона

Став жестяным эхом

Автомобили

От дождя, идущего в август

Подхватили мой плач

Сделав меня

Ненапрасным

Сделав пыль в комнате звездами

А фильм фоном - любовью и мыслью о ней

Тем временем, в каждом углу, где были смехи и нежные боли в груди

Становится молчаливо, старо и темно

Приближается осень

Просто так

Ни для кого

Разговор

Я сказал что хочу убежать в лес

Глубоко по той тропе

И показал в окно пятого этажа за здание поликлиники

Где умирающие горизонты перевернутого света почему-то называли себя утром

Тропы не было

Были глаза

И гасли вспышками морщин на закрытых веках окна

Растерянность черной сказки

Предложенный горький шоколад

Глаза спросили чем тебе помочь?

Я ответил что ничем

Когда я вернулся из ванной

Горький шоколад лежал на моем столе

Последние этажи

Нужно написать первую строчку

Чтобы вернуться домой

На каждом алом перекрестке

Превращения минуя

Взаимопроникновения

Закрытые алкомаркеты

Было прощание в метро и март в тоннеле

Тысячи смотрящих на нас глаз уносят с собой

То что я мог бы сделать

Побежать, упасть на льду, сочинить музыку

Купить военный дневник Бёлля

Включить порно, что-то вспомнить

Потянуться записать

Сказать что запомню

Забыть

Они уносят тебя

Дергаюсь от вспышки жизни в окне, удаляю строчки, бегу от жизни

Пишу музыку, не протираю пыль

Зарастаю пылью пугаюсь пыли

Делаю цепочки из эквалайзеров

Сужаю, болит живот

Опять превращения

Март в тоннеле март в тоннеле

Последние этажи первые видят весну и первые погибают

А я такой маленький для весны

Что даже не верится

Чудо случится на улице Шувалова

Чудо случится на Петровском бульваре

Очень темно

Эта куртка темно-темно синяя а не черная

Это небо темно-темно синее а не черное

Последние этажи первые видят весну

Я вижу звезды на втором этаже

Я один на втором этаже