Екатерина Малиновская. Рваное сердцебиение

Чем это интересно

Героиня стихов Екатерины Малиновской обживает мир, обладающий особыми свойствами. Он из воды и листвы, это мир дачного лета, идилличный, насколько идиллична юность, если смотреть на нее из длящейся зрелости. Такой мир и счастлив, и трагичен одновременно. Он знает об утратах, о смерти, но пытается преодолеть их силой красоты, силой поэзии. Он реален, но недосягаем. Сюжетика этого мира особенная — она перешагивает грань реальности, уходит в мифологию детства и просто мифологию. Дотянуться до этого инобытия можно лишь во сне или в процессе творчество. Для автора, кажется, не имеет значения, каким родится стихотворение – с регулярной рифмой, верлибром или гетероморфным стихом. Основная задача – поэтическими средствами передать прозрачность текущей воды и свежесть травяной зелени. В лучших вещах это получается.

Справка о Екатерине Малиновской

Екатерина Малиновская родилась в Красноярске в 1990 году, по профессии учитель русского языка и литературы. Председатель Красноярского регионального представительства «Союза российских писателей». Публиковалась в журналах и альманахах «Плавучий Мост», «Балтика», «Эмигрантская Лира», «Витражи», «Юность», «Формаслов», «Другой журнал», «Паровозъ» и др. Автор поэтических книг «Невидимые лягушки» (2024, Москва), «Полая структура» (2020, Чебоксары), переводчик книги стихов Давиде Кортезе «Мое имя – прощай» (2021), книги Патрика Дюбоста «36 стихотворений» (2022). Финалист Литературной премии «Лицей» (2021), финалист Всероссийского поэтического слэма (2022), участник 9-го Салона «Русская литература» в Париже (2023). Живет в Красноярске.

Встреча в кувшинках

Как-то приснилась маме

Встреча в зелёных кувшинках

Больших и крепких, надёжных таких

Они не тонут в воде

Мама, отец и я

Я с мамой сидела в кувшинке

А отец в другой, рядом с нами

Рукой до него подать

Но он почему-то никак не мог

Перебраться к нам, прикоснуться

Это было ему нельзя

Можно было только смотреть

И говорить тихонько

Мы играли с мамой, она

Улыбалась, а я смеялась

И, смеясь, глядела – отец в кувшинке

Ты как там папа спросила я

Почему ты не хочешь к нам?

Мне бы очень хотелось сказал отец

Тихо и осторожно

Настолько тихо, чтоб не дай Бог

Случайно не перевернуть

Нашу с мамой кувшинку

Мне бы очень хотелось быть с вами

Услышала я сквозь воду

Но всё говорило вокруг

Этого быть не может

Всё говорило – нельзя

Да-да я понимаю

Вновь прошептал отец

Улыбнулся так грустно-грустно

И опустил глаза

Вернуться назад нельзя

Возвращайся

Аритмия

Он слышал мой сон

Слушал мое

Рваное сердцебиение

Смотрел снизу вверх испуганный взгляд

Детские мягкие волосы

Под моими пальцами он спросил

Что-то не так с твоим сердцем

Все в порядке?

Да-да отвечала просто оно

Странное, это с детства

Один удар не такой как все

Он как будто немного неправильный

Такая вот аритмия

Но все остальное в порядке

Не волнуйся ответила

Все хорошо

Гладила по волосам

И целовала в теплые губы

На тепло-зеленой даче

Цвета отжившей живой листвы и всюду тихая дымка

Ты взял меня на колени

Как будто отец но только моложе

Сильно моложе меня

Робкий и нежный держал на руках

Целовал глубоко и горько

А потом мне мама рассказывала

Приходил тут на дачу какой-то парень

Волонтёр из другого города

Ну копия твой отец

Копия мой отец

Рваный удар во рту

Аритмия

***

Все становится скучным, даже страдать по мертвым

Что делать в мире, когда надоест страдать

Просто скучно, и что, значит, больше не буду писать?

Пффф, сказала тоже

Скука – чем не страдание?

Расстояние между вспышками немого страдания в такси удлиняется

Как говорил мой остеопат – время между приемами будет расти, расти

А потом вы и вовсе ко мне приходить перестанете

Это значит, что боль прошла

Ширится и растет незаметно немое пространство без боли

Без боли страдание странное, что ли

Вроде как четвертованье

И слезы, надо сказать, тоже становятся странными

Вот она, выдавилась раз в сто лет, как мучительно трудный оргазм

Слеза

Долгожданная, да такая болючая

Еле выкатилась, обожгла канал

Что это? Старость?

Слова уходят

Бегут от меня куда-то

Вот и забыла уже, что было

Себя, его

И тех, других

Они тоже страдали

И было больно

И было жалко

И плакать плакать

Все становится скучным, даже...

И вдруг остановится

***

Перед отъездами долгожданными время тянется-тянется

Словно цветочная ряска затягивает хитро стебли размокшие стенки хрустальной вазы

Скажешь останься, постой со мной или нет ничего ни фразы

Страшно боюсь не знаю и сомневаюсь

Что придает уверенности и лечит должно быть кошка

Может подскажет она тебе и услышу не уходи, любимая, подожди

Отчего теперь слезы так мучают больно глаза как металл ледяная крошка

Отчего в Красноярске теперь тропические дожди

***

Я собираю сумку так медленно и спокойно как никогда

Я собираюсь с мыслями, глядя перед собой прямо-прямо, а там – вода

Что собирает мои звенящие части в единое целое существо

Которое собирается в новое путешествие, чтоб увидеть мумифицированное древнее божество

Я не собираюсь больше ни о чем ему говорить

Просто смотреть прямо-прямо, глаза в глаза, чтобы собраться заново

В новом дыхании новый воздух другой чистоты и порядка и текст другой

Я прямо-прямо смотрю на мумию, затем на него, и в мозгу говорят: нет, ты была невнимательна, он живой

Мы собираемся, складываемся вместе как робот-вольтрон, как небесный знак

Я собираю сумку, маленький кошелек, рюкзак

***

                 Памяти Б. Кенжеева

Пыльной задохнулась сигаретой

В душном предполуденном миру

Скажет ангел ты напрасно это!

Скажет бес да ладно, не помру

Плачет глаз и шею больно тянет

Да в гортани мучается стих

Как же от меня он не устанет

От потуг нелепых речевых

Где-то на далёком континенте

С жизнью распрощается поэт

Больше нет нужды в ресентименте

Всё одна поэзия, my friend