Ирина Кадочникова. Вещи не запомнили меня
Prosodia публикует стихи Ирины Кадочниковой из Ижевска – в них отражена способность человека, живущего близко к земле, вступать в глубокие отношения буквально со всем окружающим миром.
Чем это интересно
В поэзии Ирины Кадочниковой мифопоэтика вырастает из самых бытовых ситуаций: отключение света, вернувшаяся с работы мама, прощание с поросенком, встреча с кошкой... В этом мышлении угадывается сознание, привыкшее жить гораздо ближе к земле, чем городской житель, вступать в глубокие отношения буквально со всем, что есть в мире, - и в этом особая ценность этого эмпатичного лирического субъекта, способного плакать вместе с облетающими листьями яблонь и вишни. Потому не удивительно, что стремление выбраться из городской культуры в пространство деревни стало сюжетом одного из ключевых стихотворений подборки.
Справка об Ирине Кадочниковой
Ирина Кадочникова родилась в 1987 году в городе Камбарке Удмуртской Республики. Окончила филологический факультет Удмуртского государственного университета. Кандидат филологических наук. Часто выступает как литературовед и критик. Стихи публиковались в журналах «Плавучий мост», «Вещь», «Интерпоэзия», «Арион», в «Ex Libris НГ». Живёт в Ижевске.
Когда отключают свет
Вот и откроешь окно
В провинциальную жуть:
Спичкой, пока темно,
Чиркнуть или черкнуть
По хребту коробка,
Чтобы успеть поймать
Силуэт паука,
Наползающий на кровать.
Безбатареечный ноутбук.
Разрядившийся телефон.
И только от снега свет
Приходит с обеих сторон –
Слабый, но всё равно.
Шарики темноты
Дружно идут на дно –
И проступают черты:
Письменный стол у окна,
Зеркало, стопка белья.
Справа – лесостена,
Слева – небоземля.
***
– У меня ребёнок сегодня умер, –
Белая мама вернулась домой под утро.
А у нас весь вечер жужжал кружок телефона,
Будто майский жук выбрался из подполья.
У мамы на работе стены зелёного цвета
И розовые птички сидят на ветках.
Мамины дети умирали редко.
Говорят, этот маленький город
Родила наша белая мама, пока мы учились в школе.
Белая мама в хлопчатобумажной снежной одежде
Приходила под утро,
Грела моими свои больничные руки,
А потом засыпала рядом – тёплая, как земля,
Белая мама раненая.
***
Ничего не поделать – праздник такой короткий:
Всю неделю вишни и яблони в трепетных мотыльках стояли,
А сегодня одни облетевшие крылышки под ногами,
Завтра совсем почернеют, уйдут в землю.
Но пока упавшая белая нежность ещё не остыла
И прожилки на лепестках живые –
Как самые тонкие линии на твоих ладонях,
Я возьму у земли эти вишнёвые яблоневые слёзы,
Поднесу их к губам и сама в них заплачу.
***
Плакала я плакала
когда убивали Ландраську
Жёлтая кожа
белый снег
чёрный паяльник
Весь день закрытые шторы
чтобы не видели дети
а дети смотрят в щёлку
как убивают Ландраську
А потом варили пельмени
жарили беляши
и почки в гараже висели
до самой весны
А весной папа приехал
с базара на мотоцикле
и новый Ландраська
сидел в коляске
маленький голый
ребёнок
***
Продам квартиру на Буммаше,
Отдам скейтборд и сноуборд,
В деревне Верхние Алнаши
Или в деревне Нижний Горд
Куплю металлочерепицу,
Штакет заборный, профнастил,
Бетон, кирпич, навоз, теплицу
И сайдинг цвета «крокодил».
Козу, козла, сенокосилку,
Доилку, мотоблок «Держись»,
Пчелосемью, жуколовилку,
Зернодробилку, лесопилку,
Улиточную соплеслизь.
Куплю прокисшее варенье.
Куплю просроченный обрат.
Куплю хоть что у вас в деревне –
Мешок червей, ведро котят,
Стакан земли, машину снега,
Тележку битого стекла
И лестницу на три пробега,
Чтобы от смерти отвела.
***
Все эти вещи,
которые мы выгнали из дома
во время пандемии, начитавшись
про генеральную уборку у Мари
Кондо, –
все эти пылесборники, бумажки,
дырявые ботинки, банки-склянки,
магнитики с пейзажами Египта,
Анапы, Греции, Байкала,
изношенные джинсы и рубашки,
игрушки, отыгравшие свое
просроченное детство, –
поросёнок
из глины
(я сама его лепила
такой хороший вышел поросенок,
такой красивый).
Георгиевские ленточки,
тюльпаны из картона
и новогодняя лягушка золотая,
пустой аквариум,
визитница пустая –
все эти вещи, уходя из дома,
не оглянулись даже, не сказали,
как будто не было ни глаз моих,
ни голоса, и разве
не эти руки их лепили
и отмывали от недельной пыли,
стирали, гладили, любили,
старались, чтобы не было ни дыр,
ни трещин?
Но даже не запомнили меня
все эти вещи.
***
Мне 35, а я видела смерть только издалека.
В 10 это был дедушка. В 20 это была бабушка. В 29 – муж коллеги.
Когда человек умирает, изменяется его лицо.
Это уже не его лицо,
как будто мы всё перепутали и не того приняли за того.
Я сижу за столиком в KFC, и до отпевания еще целых 40 минут.
Я вышла так рано, не могла ничего делать.
А потом ехала в поезде на верхнем боковом,
словно в узком пространстве гольбейнова полотна.
А потом долго стояла перед фаюмскими портретами.
Наверное, надо чаще ходить на похороны.
Можно ведь каждый день ходить на отпевание.
Смотреть прямо в лицо, запоминать.
***
В частном секторе
Я встретила кошку
Рыжую
Белую
Чёрную
Серую
Лёгкую
Внезапную
Невидимую
Свою
Чего только ни происходит
Весной
В частном секторе
На открытой земле
В лабиринте
Деревянных улиц
Под гудящими треугольниками
Высоковольтных башен
Читать по теме:
Александр Иванников. Блажен, кто рано обнищал
День рождения ростовского поэта Александра Иванникова (1955–2013) Prosodia отмечает подборкой его стихотворений, иллюстрирующих один из главных приемов поэта – переакцентуацию старых клише.
Владимир Берязев. Восторг погруженья в зияющий зев
Prosodia публикует новые стихи новосибирского поэта Владимира Берязева — в них всякий раз заново разыгрываются отношения человека со всем миропорядком сразу.