Надежда Горбик. Горечь пить из чашки голубой

Чем это интересно

Дисциплинированный и несколько старомодный в своей филигранности стих Надежды Горбик восходит к ахматовской Музе печали, к питерской страстной сдержанности. Формируя альтернативную биографию героини, конечно же, оставленной возлюбленным и оттого воспринимающей обостренно все приметы бытия, такая линия выходит из акмеистического канона. Интересно думать, что в наше время последний получил существенное развитие не только «по ветке Мандельштама», уйдя в метафоризм, но и по прямой, то есть сверкая деталью, знаком времени, приближенным фокусом. В поэтике Горбик центральное место занимает и наследуемая Анной Андреевной бунинская эстетика тайны: мы достраиваем основную историю в зависимости от собственного воображения, улицы призрачной Северной столицы нашептывают нам ее.

Справка об авторе

Надежда Горбик родилась в Москве в 1975 году. Закончила факультет психологии МГУ им. М. В. Ломоносова. Музейный и архивный работник, организатор выставок, работала долгое время в Российском государственном архиве ВМФ. Публиковалась в «45-й параллели», «Невском альманахе», финалист конкурса «Я только малость объясню в стихе» (г. Новосибирск), лонг-лист премии «Дебют» журнала «Аврора». В 2010 году переехала в Санкт-Петербург.

ГОЛУБАЯ ЧАШКА

У улицы, бегущей наугад,

По-прежнему пленительное имя.

Но встретится когда-нибудь с другими

За повороты уводящий взгляд.

Прими, что ни один из бывших дней

В закатном торжестве не повторится;

И колеса сверкающие спицы

Вращаются под солнцем все быстрей.

Пускай столицы охраняет лев;

Кто пожелает вырваться из плена —

Тому черничных листьев барельеф.

Десертом вереск, снадобьем вербена.

Здесь электричка не теряет сил,

Преодолев поток дороги млечной,

И самолет над морем прочертил

Восьмеркой бесконечности беспечность.

Чтоб горечь пить из чашки голубой,

Теперь придется ехать до конечной,

Измерить силу капель бессердечных:

Вдруг усмирят разбойничий прибой.

Не жертвовать от бедности такой

Ни золота, ни ладана, ни смирны...

Лишь человечек тающий имбирный

Печально улыбнется под рукой.

ПРОСПЕКТ

Печаль ресниц моих не тронет.

Покорно даст забыться имя.

Пыльца лукума на ладони:

Любовь, ушедшая с другими.

Прозрачный парус занавески

В растерянном дрожит полете.

Плавник рояля королевский

Легко паркуется напротив.

И отраженьем станут греться

Высоких окон переплеты...

Оставь засушенное сердце

На дне словарного блокнота.

Академизм проспекту тесен,

Вот он и вышагнул из рамок:

И вдоль каналов поднебесья,

И мимо вывесок и лавок,

Кофеен, выставок и песен,

Как веер, тени раскрывая

Вокруг собора и фонтана,

Пунктиром метит мостовая

Сюжет столичного романа

О страсти принца и русалки.

Пора высаживать фиалки,

О жарких буднях беспокоясь.

А может, это будет повесть.

ЛЕБЕДЬ

Заставит танец позабыть о боли,

Когда она в полёте примет форму;

Неважно, белый лебедь или чёрный:

Всё это краски шахматного поля.

Зов пальцев: в зеркалах встречая душу —

Балетным троеперстием сложиться.

Влюбленностью неловкой ученицы,

Что никогда границы не нарушит.

КАРТОННЫЙ ДОМ

Рука давно устала от оков:

Браслеты, кольца — это так некстати.

В кулак собрать всю боль рукопожатий —

Закон ее бесхитростный таков.

Она привыкла будни обводить.

Но для того и карандаш отточен:

Чтоб азбуку тире и многоточий

В скупую дробь дождя переводить.

Зато каблук обтесан мостовой,

Торцами в лужах отраженных зданий...

Среди недель утерян день седьмой.

Он если и случится, то не с нами.

Считать потери больше ни к чему,

Не стоит причитать о женской доле;

Оставь волос упрямых рыжину,

Вишневый след на стираном подоле:

Как прежде, устоял картонный дом,

Печальной простотой обезоружив.

Здесь яблоками пахнет и вином,

И терпким медом облетевших кружев.

Закатом озаренное окно

Расплавится в слезах прозрачным воском.

Твоим шагам бесшумным не дано

Перехитрить границу перекрестка;

Я помещаю в свой нехитрый быт

Кузнечика будильник полуночный,

А рана, что всегда кровоточит —

Не больше взгляда скважины замочной.

ШИПОВНИК

А тишина обманчиво проста;

Зима тепло скрывает в сердцевине:

В ней тайна облетевшего куста,

Хранящего секрет цветущих линий.

И сокровенным дышит снежный дом,

Где зреет плод шиповника под спудом...

Где крепкий чай со свежим молоком

Измерит звоном полноту сосуда.