Ольга Борисова. Ты думаешь не про звезду

Чем это интересно

Ольга Борисова начинала писать в сети, прикрываясь псевдонимом Олег Мельников. Но персонаж получился прозрачным, редуцированным до редких мужских окончаний глаголов. Под этим прикрытием сформировалось, выросло начало более интересное. Сдержанное лирическое «я», психологическая точность, умение работать с разными формами, чувство композиции, индивидуальность речевого потока, умение выглянуть в метафизику — возможно, это все пока только в зародыше, но это уже не уровень сетевого поэта. Ольге Борисовой настала пора показаться в роли самой себя.

Справка об Ольге Борисовой

Ольга Борисова (в сети публикуется под псевдонимом Олег Мельников) родилась в 1994 году в Москве. Врач-стоматолог, работает по специальности. Публиковалась в электронном журнале «Пашня», журнале «Русский Пионер». Вошла в лонг-лист премии «Лицей» 2022 и 2023 года. Пишет статьи про кино для портала Porusski. Участница Мастерской Prosodia. Живет в Москве.

***

не жить на верхних этажах,

не спать у окон.

я привыкаю обожать

свою тревогу,

я привыкаю жить в тепле,

но с мелкой дрожью,

и разговаривать во тьме,

помилуй Боже.

я привыкаю принимать

удары в мякоть,

и со смирением молчать

и тихо плакать.

чтоб эта боль не вышла за

пределы мая,

Он мне так много рассказал,

но я тупая.

с тобой таращим в темноту –

сверкает что-то,

ты думаешь не про звезду,

а про прилёты.

тихонько прячу в буквы нас

и воздух летний,

пиши и ты как в первый раз

и как в последний.

***

Когда перестану держаться,

а ты перестанешь держать,

когда наш дом станет набором

окон, стен и вещей.

Когда я впервые смогу отказаться

от разборок и дележа

не в частности, а вообще.

Когда вдруг заметишь мой взгляд не в тебя,

а куда-то в область плеча,

когда разливается свет по окну,

что давно собиралась помыть,

тогда мне становится ясно до жути,

что въедливая печаль –

лишь от того, что в каждой секунде

нет никакой любви.

***

Когда я спросонья открываю форточку,

и весенний воздух тёплым лучом

лижет моё плечо,

мне спокойно, но где-то внутри

просыпается едкий дым.

Когда остаюсь одна

в обволакивающей тишине,

мне уютно и хорошо,

но я чувствую, как по мне

расползается жуткий дым.

Ты таращишься на меня

любовью неперестающей –

это лучшее, что может быть,

но под рёбрами где-то там

сгущается горький дым.

Переваливаюсь через окно,

вдыхая ночной туман,

на миг касаюсь бессмертия

невзрачным словом стиха,

когда не вмещаюсь вдруг

в оболочку своей души,

во мне колобродит дым,

и на вопрос «как дела?»

всегда отвечаю «никак».

Однажды зайдя в метро,

я села, руки сложив,

и ощутила, как

одна холоднее другой.

Я трогала ей себя

и поняла: оно,

оно навсегда со мной.

***

Я сплю у костра на озяблой траве,

Я сплю в ободранном спальнике

на полу сельского детского сада,

Я сплю под землёй, под клеёнкой,

приколоченной сверху,

чтобы комья грязи не падали мне на лицо.

Я сплю у стены – под окнами лучше не спать.

Я сплю в машине, пока другой караулит.

Просыпаюсь в лесу,

где-то рядом жужжит раздирающе.

Должно быть, свои.

Когда-нибудь ты расскажешь мне,

как научилась не спать,

как удаётся тебе заполнять все пробелы

между моими снами.

***

и что останется, когда осядет пыль?

когда утихнет гул за этой речкой,

остынут рвы,

а тело без брони –

растворено,

неощутимо,

вечно.

возня замолкнет,

въедливая речь,

с которой засыпать и просыпаться,

покружится в мозгу,

и угловатость плеч

смягчится –

научись с ней расставаться.

и тишина приобретёт какой-то цвет,

разверзнет белый, упакует в чёрный –

станет явной.

выходишь в поле с ней наедине,

опустошённый.

стойкий.

оловянный.

***

На проспекте Курчатова сплошные малоэтажки:

так удобно прыгать глазом по низким окнам,

залипнуть бы в телефон – может там что-то важное.

Ничего там.

А за стёклами чайник свистит и кладётся сгущёнка

в розетку из хрусталя или в крышку от банки.

Не стесняйся, но помни о том, что смотреть запрещёнку

лучше с изнанки.

Бритые головы спрятаны в кружеве занавесок,

мутным пятном оранжевым старческий абажур

манит тоской упрямой, рубчиками от порезов.

Что-то ищу в отражениях, но

не нахожу.

Вспыхивают неоном окна натуралистов,

мне сказала подруга – выращивают коноплю.

Как через дырку в заборе лезу в чужие жизни,

будто бы в этих жизнях

я отыщу свою.

***

Мир болит,

болото горит.

Мне сидеть на заросшем камне

дыру кормить.

Эту резь в глазах научиться покорно терпеть,

через слёзы видеть больше, чем было до.

Разбираться, что шепчет дым,

знать, что здесь нет

никого.

И однажды пройдёт зачарованный путник,

захочет меня спасти,

с любопытством спросит, зачем я здесь,

я спокойно отвечу: «жду».

Он уйдёт, и скоро выпадет снег,

и тогда я смогу пройти

через топи подмёрзшие к самому страшному

по еле заметному льду.

***

ты повторяла: прожить сегодня, а завтра будет полегче.

ты научила помнить о смерти, чтобы не думать о смерти.

но если видеть твою улыбку,

но если тебя целовать в макушку,

но если наматывать чайный пакетик

на ручку любимой кружки,

но если молиться честнее и чаще,

но если смеяться с дебильных шуток

и говорить о рыбных котлетах –

то смерть тебя не заметит.