Вспоминая Ригу

Справка об авторе

Ефим Аронович Гаммер (Ефим Аронович Гаммер) – израильский прозаик, поэт, журналист, художник. Член Союзов писателей, журналистов, художников Израиля и международных союзов журналистов и художников ЮНЕСКО. Родился в 1945 году в Чкалове, на Урале. Жил в Риге. Окончил Латвийский госуниверситет (отделение журналистики). Работал в газетах «Латвийский моряк» (Рига, Латвия), «Ленские зори» (Киренск, Восточная Сибирь). Живет в Израиле с 1978 года. Участник международных конкурсов-выставок карикатуры в Габрово, Хайфе, Загребе и других городах мира. В середине девяностых годов, согласно социологическому опросу журнала «Алеф», был признан самым популярным израильским писателем в русскоязычной Америке. В начале 2020-го удостоен Международной премии имени Саши Чёрного. Кроме того, является старейшим действующим боксером нашей планеты. Вернувшись на ринг в 1998 году в возрасте 53 лет, выступал в боксерских турнирах до 70-ти, тридцать раз подряд стал чемпионом Иерусалима. Живет в Иерусалиме. Автор 28 книг стихов, прозы, очерков, эссе, лауреат ряда международных премий  по литературе, журналистике и изобразительному искусству.



ИНВАЛИД С КАТАЛКОЙ


В семь лет,
самый маленький в первом классе,
я был выше
безногого инвалида с каталкой.
Он гонялся со мной наперегонки,
зная, что победитель получает горбушку
пахучего хлеба,
что нес я из Рижского универмага домой.
Мне не жалко было
горбушки для инвалида,
отрезанной у входа в мой дом
острым ножом немецкого закала,
который «взят вместе с жизнью
у фашистской скотины».
Я мог легко обогнать  каталку.
Но что за резон – побеждать инвалида?
А самое вкусное место в хлебе –
горбушка –
мне достанется и после соревнований,
у хлеба их две.
«Мою» горбушку
инвалид отрезал с той же сноровкой,
что и первую,
и не ошибался ни на миллиметр.
«Глаз – алмаз!» – говорил он.
И в доказательство этого
брал придорожный камушек
и с необыкновенной меткостью
запускал его
в дверную табличку с номером дома.
– Снайпер! – говорил я.
– Снайпер! – соглашался инвалид,
и пальцем тыкал в медали
на лацкане пиджака.  
– Сколько фрицев ты убил?
– Все мои.
– Не твоих, значит, водят тут по улице?
– Чинить, что разрушили…
– Ты не думаешь их убивать?
– Они пленные. Это не моя забота.
– А чья?
– О них позаботится Софья Власьевна.
– Кто это?
– Вырастешь – узнаешь.
– А о тебе кто позаботится?
– Она же.
– Софья Власьевна?
– Само собой.
– Как она о тебе позаботится?
– Да уж позаботится...
Через неделю
инвалид сгинул с улицы Аудею
вместе со своей каталкой.
И я так и не узнал,
как позаботилась о нем Софья Власьевна.
Пленных немцев отпустили на волю.
А что стало с инвалидами
об этом в газетах не писали.
Но слухи носились в воздухе,
обрастая такими словами:
«загрузили их на баржи
с открывающимся дном
и утопили, как котят».

(Рига, 1952)