Александр Брунько: и я, повторяю, вернусь — в этот город
77 лет назад родился Александр Брунько. Prosodia отмечает эту дату стихотворением, обозначающим поэтические и географические пристрастия поэта.
Я вернусь в этот город —
сквозь ярость собачьей брехни,
Сквозь кордоны вранья,
Сквозь Чернобыль неправды державной...
Протяни мне ладони свои, моя нежность,
моя Ярославна!
Только в этом спасенье —
ладони ко мне протяни!—
Сквозь тюремную жуть, «громыхание черных марусь»,
Нищий морок житейский, больное, забитое горе.
...Возвратится с изгнанья —
Прильнет к городищу забытое море!
Протяни мне ладони —
и я, повторяю, вернусь —
В этот город,
Где мною озвучена каждая пядь,
И все будет, как некогда,—
помнишь?—
волшебно и звездно...
Отзовись, моя древняя нежность,
покуда — ты слышишь?— не поздно.
...ТАНАИС!
Я еще не хочу умирать.
(1989)
Чем это интересно
Александр Виленович Брунько родился 7 августа 1947 года в Киеве. Как вспоминала ростовский поэт Татьяна Крещенская, Брунько «сам упоминал, что родился 7 августа, в день, когда умер Александр Блок. Он его очень любил, и умыкнул у нас его дневники, 2-й том, но потом сказал. И ему нравилось, когда говорили о физиономическом сходстве с Блоком. Некоторые, завёрнутые на Восток, даже говорили о реинкарнации».
Отец Александра – Вилен Александрович Брунько, бывший летчик, закончивший ВПШ, работал журналистом. По работе отцу и семье приходилось много ездить по стране - Закарпатье, Ужгород, Питер, Сахалин, Владивосток.
В Ростов-на-Дону семья Брунько перебралась, когда отец стал спецкором «Экономической газеты» по Северному Кавказу. Александр тогда учился в 9 классе.
В Ростове Брунько-младший, окончил школу, поступил на журфак РГУ (не закончил). В Ростове он женился, родил дочь. Но жизнь не сложилась. Любовь к алкоголю лишила его жилья, к середине 90-х он стал бомжом. И легендарным персонажем.
В книге Макса Белозора «Волшебная страна» (о ростовском товариществе «Искусство или смерть» и примыкающим к нему людям) мы можем прочитать: «Александр Виленович Брунъко – великий поэт земли русской. Это явствует из эпичности фигуры и личности поэта, из внутреннего ощущения самого Александра Виленовича, из его стихов и частичной невменяемости их автора.
Брунько старше всех в нашей компании лет на десятъ-пятнадцатъ. Нам он достался по наследству от предыдущего поколения. Это бездомный, очень одинокий человек с собачьей жизнью, которую во многом он сам себе и устроил…
На заре Перестройки он успел год посидеть в тюрьме за нарушение паспортного режима, и если раньше тюрьма присутствовала в его творчестве опосредованно, как образ (Россия – тюрьма, СССР – тюрьма), то после освобождения стала отдельной темой, и стихи о тюрьме составили значительную часть книги с характерным названием «Поседевшая любовь».
С годами стихи Александра Виленовича обретали всю большую эпохальность: Тюрьма, Россия, Православие. Плюс периодически возникающий приазовско-донской колорит. И пафос, и замах, и глобальность обращений вполне уместны в определенном возрасте. Тем более что уже много лет Александр Виленович является глубоко пьющим человеком».
Слова о «приазовско-донском колорите» требуют пояснений. Примерно в трети всех стихов, написанных Брунько, в том числе и в приведенном выше, упоминается Танаис.
Танаис, свет-лебеда,
Осень — не будет чудесней...
Тяжелое небо наброшено — сетью,
И давит,
и тянет — вниз...
Пропитан слежавшейся смертью
Сладчайший музей Танаис
Помнишь ли благословенный,
Грозный Август —
ТАНАИСА?
Плыл веселый корабль «Сан-Суси» меж руин Танаиса…
Танаис это — античный город (первая четверть III в. до н. э. — середина V в. н. э.), находящийся на правом берегу реки Мертвый Донец, в 36 км от Ростова-на-Дону. Основан греками-выходцами из Боспорского царства.
В советское время город откопали, построили рядом бытовки и административные здания. Получился музей, большей частью - под открытым небом.
На рубеже 70-х-80-х годов прошлого века сюда переселилась ростовская богема – поэты, художники, здесь останавливались советские хиппи по пути на черноморское побережье Кавказа.
Здесь, среди руин античной фактории и жил Брунек в конце 80-х. В авторском предисловии к своей единственной книге «Поседевшая любовь» он писал: «До ареста я жил в Танаисе, среди великой, неслыханной по красоте осени, на первом этаже невиданной башни, построенной археологами, музыкантами, художниками и просто энтузиастами – по образу и подобию древних сторожевых форпостов Танаиса».
Танаис стал для ростовских поэтов (прежде всего Брунько и поэтов «Заозерной школы» (Калашников, Жуков, Бондаревский)) той самой «глухой провинцией у моря», в которой следует жить, уж если выпало в империи родиться.
«Для нас когда-то музей-заповедник Танаис стал чем-то вроде пушкинского лицея», - вспоминал в 1989 году Брунько.
Если Ленинградская неподцензурная поэзия (по крайней мере значительная ее часть) продолжала традиции Серебряного века, игнорируя советский период, то ростовские неподцензурные поэты (прежде всего Брунько) поместили своих героев среди руин Танаиса. Это позволяло, если не замечать советскую реальность, то уж по крайней мере смотреть на современность сквозь призму вечности.
«Мы понимали, что нет ни завтра, ни вчера, нет времени», - говорил Брунько.
Брунько и себя ощущал героем какой-то сочиняющейся на наших глазах сказки, мифа.
Какой великий дождь стоит над Танаисом!—
Передрассветный,
медленный,
слепой...
Какое волшебство
вдруг прорвалось, нависло
Над грешною землей,
Над зряшною судьбой!
...И этот мой восторг — блаженный, неприличный,
И этот мокрый пес — в дожде, как во хмелю,
И полустанок,
и фонарь,
и грохот электрички,
И я люблю тебя —
Люблю, люблю, люблю...
Танаис стал краской, отличавшей ростовский андерграунд от всех прочих.
Главными поэтами для Александра были Блок, Мандельштам (его он и цитирует в стихотворении «Я вернусь в этот город»), Гумилёв, Ахматова, Слуцкий, Самойлов. Но самым-самым для Брунько был Александр Галич. "Он был для меня духовным и поэтическом учителем," – говорил поэт на своем творческом вечере в Шахтах (1989). Брунько был автором сценария вечера памяти Галича в ростовском Лендворце (декабрь 1987 года). На обложке книги «Поседевшая любовь» должна была быть надпись: «Памяти Галича», но почему-то книга вышла без этого посвящения.
Поэт Миролав Немиров, вспоминая конец 80-х, писал : «Вид, кстати, Брунёк имел очень представительный: высокого роста, худой, прямой, с красивым благородным страдающим лицом бывшего предводителя дворянства.
Теоретически - мог бы в девяностые годы сделать хорошую карьеру и торчать непрерывно в телевизоре – поэт, патриот, антисоветчик, реально пострадавший от советской власти, да ещё и красивый на вид».
Но карьеру Брунек не сделал.
Последний раз поэта видели в Ростове летом 2006 года. В том же году он умер в Новошахтинске в 2006 году. Похоронен на Бугултаевском кладбище.
Брунько напечатал при жизни лищь одну книгу, его стихи публиковались в журналах «Дон», «Дети Ра», в вышедшем в 1990 году сборнике «Граждане ночи. Неизвестная Россия» (первая советская неподцензурная поэтическая антология).
В 1989 году режиссер Александр Расторгуевым снял на Дон-ТР об Александре Брунько документальный фильм «Черновик. Еще есть документальный фильм «Перекати-поэт» (1997, РЦСДФ, режиссёр С. Стасенко). В 2017 году Брунько стал героем спектакля «Волшебная страна», поставленном по книжке Макса Белозора (режиссер Всеволод Лисовский, ростовский Театр 18+). В спектакле легендарный поэт представлен следующим образом: «Александр Виленович Брунько отсидел год в тюрьме за нарушение паспортного режима. Выйдя на волю, он поселился в Доме Актера. Появился он похудевший, аккуратно подстриженный. В поведении наметилась некоторая каторжанская жесткость, лагерная выправка.
В один из первых вечеров все сидели, пили. Кто-то стал жаловаться на жизнь: денег нет, все плохо... Суровый Брунек сказал:
- Нет денег? Укради! Ты же мужик!
Через две недели это прошло».
Читать по теме:
Рюрик Рок: я лишь отдохнуть хочу
День рождения главного «ничевока» Prosodia отмечает его стихотворением, демонстрирующим основные приемы возглавляемого им движения.
Иван Никитин: ухарь-купец, удалой молодец
Двести лет назад родился Иван Никитин. Prosodia вспоминает поэта его обличительным стихотворением, ставшим лихой народной песней.