Алексей Кольцов: все творенья в божьем мире так прекрасны, хороши!

Человек

Все творенья в божьем мире
Так прекрасны, хороши!
Но прекрасней человека
Ничего нет на земли!

То себя он ненавидит;
То собой он дорожит;
То полюбит, то разлюбит;
За миг жизни век дрожит…

Даст желаньям ли свободу, –
Землю кровью напоит;
Буйной воле даст ли волю, –
Под ним море закипит.

Но изменятся стремленья,
Озарится светом ум, —
И своей он красотою
Всё на свете помрачит…

1836

Чем это интересно

О том, что был такой поэт Алексей Кольцов мы знаем, в основном, благодаря Виссариону Белинскому, с которым Кольцов познакомился в начале 1830-х годов.

Белинский написал о Кольцове две статьи, а в 1835 году усилиями поэта Николая Станкевича и критика Виссариона Белинского был издан единственный прижизненный сборник его стихотворений.

В 1846 году, уже после смерти пота, Виссарион Григорьевич собрал его стихотворения, написанные в 1827–1842 годах, и издал их отдельной книгой. «Стихотворения Кольцова. С портретом автора, его факсимиле и статьею о его жизни и сочинениях, писанною В. Белинским».

От Белинского стали известны и некоторые подробности жизни Кольцова.

«Алексей Васильевич Кольцов родился в Воронеже, в 1809 году, октября 2-го. Отец его, воронежский мещанин, был человек не богатый, но достаточный, промышлявший стадами баранов для доставки материала на салотопленные заводы. Одаренный самыми счастливыми способностями, молодой Кольцов не получил никакого образования… Предоставленный самому себе, без всякого присмотра, Кольцов, подобно всем детям любивший бродить босиком по траве и по лужам, чуть было не лишился на всю жизнь употребления ног и долго был болен, так что хотя его впоследствии и вылечили, однако он всегда чувствовал отзывы этой болезни. Только необыкновенно крепкое сложение могло спасти его от калечества или и самой смерти как в этом, так и в других случаях его жизни. Так, например, будучи уже старше шестнадцати лет, он, на всем скаку, упал с лошади, через её голову, и так сильно ударился тылом о землю, что на всю жизнь остался сутуловатым. Но несмотря на всё это, он всегда был здоров и крепок.

На десятом году Кольцова начали учить грамоте под руководством одного из воронежских семинаристов. Так как грамота ребенку далась и он скоро ей выучился, его отдали в воронежское уездное училище, из которого он был взят, пробывши около четырех месяцев во втором классе: так как он умел уже читать и писать, то отец его и заключил, что больше ему ничего не нужно знать и что воспитание его кончено. Не знаем, каким образом был он переведен во второй класс, и вообще чему он научился в этом училище, потому что как ни коротко мы знали Кольцова лично, но не заметили в нём никаких признаков элементарного образования».

Стихотворение «Человек» Кольцов написал в 1836 году, ему было 27 лет. К тому моменту в двойственной природе человека он мог убедиться на личном опыте.

В 17 лет в его жизни появилась молодая служанка. Белинский писал: «… эта связь, составлявшая жизнь и блаженство молодого поэта, не нравилась его семейству и даже беспокоила его. Известное дело, что в этом сословии первое задушевное желание отца состоит в том, чтобы поскорее женить своего сына на каком-нибудь размалеванном белилами, румянами и сурьмою болване с черными зубами и хорошим, соответственно состоянию семьи жениха, приданым. Связь Кольцова была опасна для этих мещанских планов, не говоря уже о том, что в глазах невежд, простодушно и грубо чуждых всякой поэзии жизни, она казалась предосудительною. Надо было разорвать её во что бы ни стало».

Однажды, воспользовавшись отсутствием Кольцова, родные отправили служанку в донские степи, в казачью станицу.

Результатом поисков стало известие, что «несчастная жертва варварского расчёта, попавшись в Донские степи, в казачью станицу, скоро зачахла и умерла в тоске разлуки и в муках жестокого обращения...»

По мнению Белинского, «Эта любовь, и в её счастливую пору и в годину её несчастия, сильно подействовала на развитие поэтического таланта Кольцова».

Кольцо

Я затеплю свечу
Воску ярова,
Распаяю кольцо
Друга милова.
Загорись, разгорись,
Роковой огонь,
Распаяй, растопи
Чисто золото.
Без него — для меня
Ты ненадобно;
Без него — на руке,
Камень на сердце.
Что взгляну — то вздохну,
Затоскуюся,
И зальются глаза
Горьким горем слез.
Возвратится ли он?
И весточкой
Оживит ли меня
Безутешную?
Нет надежды в душе…
Ты рассыпься же
Золотой слезой,
Память милова!
Невредимо, черно
На огне кольцо,
И звенит по столу
Память вечную.

1830 г.

Благодаря знакомству с поэтом, земляком, перебравшимся в столицу, Николаем Станкевичем (1813-1840) это стихотворение было напечатано «Литературной газете», во главе которой на тот момент стояли Дельвиг, Вяземский, Пушкин.

Станкевич представил поэта: «Вот стихотворение самородного поэта г. Кольцова. Он воронежский мещанин, и ему не более двадцати лет от роду; нигде не учился и, занятый торговыми делами по поручению отца, пишет часто дорогою, ночью, сидя верхом на лошади. Познакомьте читателей „Литературной газеты“ с его талантом».

Как мы уже говорили, в 1835 году вышла первая книжка Кольцова. 18 стихотворений.

Как считал Белинский, «правда, тут больше всего действовало волшебное словцо: поэт-самоучка, поэт-прасол (торговец скотом – Prosodia), — и будь эти 18 стихотворений изданы как произведения человека хотя бы и крестьянского звания по рождению, но кончившего курс в университете и уже служившего чиновником в департаменте, на них не обратили бы такого внимания. Но надо и то сказать, что в этой книжке видно было больше обещание в будущем сильного таланта, нежели сильный талант в настоящем».

В начале 1836 года Кольцов во время деловой поездки по столицам Алексей Васильевич познакомился с кумирами юности, которым он когда-то подражал, - Жуковским, Вяземским, Владимиром Одоевским и Пушкиным. Познакомиться помог Николай Станкевич.

В 1836 году Пушкин опубликовал в своём журнале «Современник» стихотворение Кольцова «Урожай». Вот строки из него.

Люди семьями
Принялися жать,
Косить под корень
Рожь высокую.
В копны частые
Снопы сложены;
От возов всю ночь
Скрыпит музыка.
На гумнах везде,
Как князья, скирды
Широко сидят,
Подняв головы.
Видит солнышко —
Жатва кончена:
Холодней оно
Пошло к осени;
Но жарка свеча
Поселянина
Пред иконою
Божьей матери.

1835 г.

Александр Сергеевич выбрал для публикации стихотворение, в котором Кольцов предстал как новатор: впервые в русской поэзии в качестве лирического героя показан крестьянин с его внутренними переживаниями. Во-вторых, Пушкина привлек стихотворный размер Кольцова - пятисложник, позже критики назовут его «кольцовским пятисложником».

В общем, в 1836 году жизнь давала основания закончить «Человека» на оптимистической ноте.

Но изменятся стремленья,
Озарится светом ум, —
И своей он красотою
Всё на свете помрачит…

Кольцов строил планы на светлое будущее. Он писал Белинскому: «Нет голоса в душе быть купцом, а все мне говорит душа день и ночь, хочет бросить все занятия торговли и сесть в горницу, читать, учиться. Мне бы хотелось теперь сначала поучить хорошенько свою русскую историю, потом естественную, всемирную, потом выучиться по-немецки, читать Шекспира, Гёте, Байрона, Гегеля, прочесть астрономию, географию, ботанику, физиологию, зоологию, Библию, Евангелие и потом года два поездить по России, пожить сначала год в Питере».

Увы, планы не осуществились, начались ссоры с отцом, который считал, что его сын должен заниматься семейным бизнесом. В одной из своих песен Кольцов жалуется, что у него нет воли, «Чтоб порой пред бедой/За себя постоять».

Поэт умер в возрасте тридцати трёх лет в 1842 году. Депрессия и чахотка. 1 января 1842 года Кольцов написал:

Один в его заманчивую тьму
Свои я взоры потопляю…

Что в ней таится для меня?
Ужели новые страданья?
Ужель безвременно из мира выйду я,
Не совершив и задушевного желанья?

Белинский написал: «… не стало одного примечательного человека в русской литературе и русском обществе, которые по справедливости могли гордиться им: известный поэт русский, Алексей Васильевич Кольцов, скончался в Воронеже, прошлого года, в октябре месяце, на тридцать третьем году от роду… Тяжела и горька была жизнь этого человека, страшна была смерть его… В продолжение почти двух лет он медленно хилел и таял, проводя время в лечении, то оправляясь, то вновь и еще сильнее одолеваясь тяжким внутренним недугом… Крепкая и сильная натура его могла бы еще преодолеть болезни тела, но семейные огорчения, совершенное одиночество среди близких ему, но не понимавших его людей, потерянное время в прошедшем и безнадежность в будущем, горькие разочарования в том, что любил и за любовь к чему встретил вражду и ненависть, потрясли в основании этот мощный и благородный дух… Пожираемый лютою чахоткою, одинокий и отчаянный, лишенный не только участия—даже пособий врачебных (ибо ему не на что было покупать лекарства), Кольцов окончил страдальческую жизнь свою 19 октября прошлого года, в три часа пополудни… Кто знал этого человека лично и умел понимать и ценить его,—для тех неожиданное и уже позднее известие о смерти его было истинным ударом».

Белинский неверно указал дату смерти Кольцова – Алексей Васильевич умер 29 октября 1842 года по старому стилю. Но на надгробии в Воронеже указали дату смерти «по-белинскому».

Оседлаю коня,
Коня быстрого,
Я помчусь, полечу
Легче сокола.

Чрез поля, за моря,
В дальню сторону —
Догоню, ворочу
Мою молодость!

Приберусь и явлюсь
Прежним молодцем,
И приглянусь опять
Красным девицам!

Но, увы, нет дорог
К невозвратному!
Никогда не взойдет
Солнце с запада!