Алексей Крученых: Игорь, помнишь? Когда-то мы вместе...
17 июня – день памяти и Алексея Кручёных, и Игоря Терентьева. Prosodia вспоминает горькое послание Кручёных своему младшему соратнику Терентьеву.
* * *
Игорь, помнишь?
Когда-то
мы вместе
озоровали в Тифлисе:
Кроили какально-анальный словарчик
из Гумилева и Ахматовой —
молитвенник для дам.
Предсказывали лет — кончину
блочистов и юродегенератов —
кузминских мальчиков и юркунов.
Свирепые корнещупы —
открывали футур-всеучбище
в «Фантачке»
(где впервые открыли тебя и Чачикова!).
Изумительный,
ласково-цепкий танцор,
ты рядился тогда негром,
косыми скулами
обольщая балерин.
Самый остроумный человек в Тифлисе,
ты читал доклады
о «грандиозавре»,
ерундовых орудиях,
и о стрельбе в обратную сторону,
чтобы победить летаргию привычки.
Лишь аннулировав все богатства,
мы стали богатеть.
В нашем разговоре
мы начинали не ниже,
чем с 41 градуса.
Прошли года...
От дезинфицирующего озорства,
попутно оплевав мадошек
и безбровый пузырь Моны Лизы, —
Мы ринулись в РОСТ.
Была работа
по-острому проста.
И после, —
описав веселую восьмерку вокруг земного шара,
перекочевали
через пастерначьи барьеры
на Беломорстрой
и «Волга-Москву».
Бьем барабан тревоги на прорывах,
в гранитном грунте
роем кубометры,
вбиваем сваи,
в скалы закладываем динамит и аммонал.
Постройщики грандиозных каналов —
пишем анналы побед.
Скороговорки в такт несущимся тачкам
тачаем
Канальный твой театр
поздравительно сотрясает каналоармейцев —
бывших соцвредов,
а ныне — рекордистов-ударников.
И все же мало,
слишком мало.
Как Повенчанский шлюз
на воздушных взлетах, —
Твоя грозна,
горда задача:
Найти конкретность кисти и перу.
Себе и каждому писаке
Затем
— ударный темп: —
помочь сверхсрочно
канализировать страну,
а всю шпану
перекроить, переиначить...
И долго бригадный хор
урчал ораторию:
«Слушай, Беллаг»,
созывая в одну семью
Всех рабочих и писателей.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
А рядом
главного режиссера
бесстрастный и бесстрашный голос
отдает приказы-молнии,
четко отмечая все:
улыбку работы
и лень звериную,
канальское очковтирание
и смелость без дыма.
Как гром из рупора
отдает приказы
бесстрастный и бесстрашный голос.
(1935)
Чем это интересно
26-летний Игорь Терентьев и 32-летний Алексей Кручёных познакомились в 1917–1918 годах в Тбилиси. Выпускник Московского университета Игорь Терентьев в 1916 году женился и переехал в Тифлис, в дом отца жены. Как поэт он еще никому не был известен, на жизнь зарабатывал, развозя на ишаке фрукты.
Кручёных к тому моменту – один из главных теоретиков и практиков заумной поэзии, автор стихотворения «Дыр бул щыл», участник футуристических альманахов «Садок Судей», «Пощёчина общественному вкусу», «Трое», «Дохлая луна». Соавтор Велимира Хлебникова. Звезда. В Тифлисе Кручёных жил с начала Первой мировой войны.
Начало дружбы двух поэтов положила группа «41°», организованная Кручёных. Помимо него, в группу входили Игорь Терентьев и Илья Зданевич. Получился «иронический дуэт трёх идиотов», как они сами себя называли. Задача группы – утвердить заумь как обязательную форму воплощения искусства.
Кстати, 41° – это не только крепость водки, но широта, на которой расположена столица Грузии.
Судя по всему, молодые люди понравились друг другу.
В 1918 году в Тифлисе вышла брошюра Кручёных «Ожирение роз», посвященная творчеству Терентьева. Поэт приветствует отдаление Терентьева от здравого смысла, мол, поэт «скоро заговорит на языке заумных ушкуйников, корнещупов и скребцов».
Первая (16-страничная) книга Терентьева называлась «Кручёных грандиозарь» (Тифлис, 1919).
Книга комплиментарная. Поэт пишет:
«Крученых – самый прочный футурист как поэт и как человек. Его творчество – крученый стальной канат, который выдержит любую тяжесть. Про себя он говорит:
Забыл повеситься
Лечу к Америкам
(из его книги "Взорваль"),
а в "важные минуты" жизни Крученых молится:
беляматокияй
(оттуда же).
С этими двумя фразами он может пройти вселенную, нигде не споткнувшись! Потому что в них ровно ничего не сказано, они великое ничтожество, абсолютный нуль, радиус которого, как радиус вселенной – безмерен!
Никто до него не печатал такого грандиозного вздора – Крученых воистину величайшина, грандиозный нуль, огром!».
И далее:
«Вместо расслабленной поэзии смысловых ассоциаций здесь предлагается фонологика, несокрушимая, как осиновый кол.
Везут осиновый кол
Убьют живых чол
("Взорваль").
О чем говорится в этих стихах?
Такие слова как "нони" и "чолы" странны, они туго воспринимаются, не чешут пяток воспоминания, они тешут осиновый кол на упрямой голове людей с хорошей памятью.
И в результате эти стихи будут поняты!
К ним прилипнет содержанье! И не одно, а больше, чем ты можешь выдержать. Потому что нелепость – единственный рычаг красоты, кочерга творчеств:
"голая чушь" – чудо!».
К брошюре прилагались и поэтические объяснения в любви.
А. Крученых
И. Терентьеву на локоны мозга
В кудри мозга моего
Она заплелась ногами
И завила в излом его
Прижгя горячими щипцами!
Муза подбрасывала угли
Крючками кочерги ног
Скрыть смогу ли? –
Как лягухушку мое сердце прочмокнул Али!..
я был влюбленно-строг…
Ответ Терентьева
Мильон я твою чушь
вот как тебя люблю!
монетой звонкой колочу
пластами золотно графлю
создателю поюзг!
А вот еще лучше:
удалый будала
фабула кабула
Карчи, слушай!..
Пок! пок! пугамек,
Тра-ла-ла…
Через несколько месяцев Кручёных покинул Тифлис; сначала он жил в Баку, с 1920 года – в Москве. Свою «продукцию» Кручёных издавал небольшими брошюрами в разных издательствах, а иногда и сам – машинописным или рукописным способом. Его последняя публикация – сборник «Ирониада» (1930).
Терентьев пытался эмигрировать, но не получилось: в Стамбуле в 1923 году перестали выдавать визы во Францию, куда он собирался уехать. Летом того же года года Терентьев вернулся в Петроград, погрузился в театральную сферу.
В 1928 году в Москве в Театре Мейерхольда с успехом прошли гастроли ленинградского Театра Дома печати, возглавляемого Терентьевым. Луначарский предложил перевести театр в Москву, но опять не получилось – труппа распалась, и Терентьев уехал в Украину, где создал Украинский молодежный театр.
В 1931 году Игоря Терентьева арестовали в Днепропетровске. Вот фрагмент его признательного показания:
«...в исполнение заданий, полученных мной в Константинополе от брата Владимира, я с 1923 по 1930 гг., возвратившись в СССР, проводил контрреволюционную работу на культурном фронте – в литературе и театре – в городах Москве, Ленинграде, Харькове, Луганске, Макеевке, Павлограде, Херсоне, Виннице и Днепропетровске. На особом месте – моя полуторамесячная служба в 1923 г. секретарем Бакинского отделения Внешторга, где я проводил вредительскую работу путем затягивания деловой переписки и путаницы в ней. Весь последующий восьмилетний период я за пределы работы в области искусства не выходил».
Терентьева «пожалели» – 5 лет по Статье 58. Отбывал срок на Беломорканале, в 1934 году был досрочно освобожден. После освобождения поэт пробовал себя в качестве режиссера театра и кино. Неудачно. В конце концов Терентьева с агитбригадой пригласили по вольному найму на канал Москва–Волга. Кстати, агитбригаду Терентьева фотографировал Александр Родченко.
28 мая 1937 года Терентьев был повторно арестован в Дмитрове. Расстрелян 17 июня в Бутырской тюрьме.
Стихотворение Кручёных «Игорь, помнишь?» написано во времена строительства канала «Москва–Волга», примерно в 1935 году.
Дочь Терентьева рассказывала:
«…мать встретила на улице Кирова Алексея Крученых, нищего и голодного, и спросила, есть ли у него что-нибудь об отце. Он ответил, что есть. Это был 1957 год. Те деньги, что она получила одновременно со справкой о реабилитации отца, она отдала Крученых за два составленных им альбома, посвященных Игорю Терентьеву. В них были рисунки отца, фотографии, стихи, вырезки из газет и журналов.
Терентьев и Крученых очень дружили, встречались еще со времен Тифлиса, часто виделись в Москве.
В альбом было вклеено стихотворение Крученых, обращенное к отцу, строки которого сейчас наполняются горькой и жестокой иронией».
По стихотворению можно понять, как поэты озоровали в Тифлисе. Для творчества Кручёных периода «41°» характерен интерес к психоанализу, к оральной и анальной эротике (подробнее об этом – здесь). Отсюда и скандальный «какально-анальный словарчик из Гумилева и Ахматовой».
«Блочисты и юродегенраты» – поклонники Александра Блока и Юрия Евгеньевича Дегена (1896–1923), поэта, прозаика и критика. Деген считал себя учеником Михаила Кузмина (1872–1936) и был другом молодого прозаика Юрия Юркуна (1895–1937).
«Фантачка» – это «фантастический кабачок», который до 1919 года был центром литературной жизни Тифлиса.
Александр Михайлович Чачиков (1893–1941) – поэт и переводчик.
Как мы видим, Кручёных считал Терентьева «самым остроумным человеком в Тифлисе», «обольстителем балерин»: «ты читал доклады о "грандиозавре"» («Кручёных грандиозарь»). «17 ерундовых орудий» и «Маршрут шаризны» – названия двух других тифлисских докладов Терентьева.
Важное замечание: «В нашем разговоре мы начинали не ниже, чем с 41 градуса».
Увы, к моменту написания этого послания все это хулиганство и веселье остались в прошлом. Тогдашняя реальность – Беломорстрой и «Волга–Москва».
Канальный твой театр
поздравительно сотрясает каналоармейцев —
бывших соцвредов,
а ныне — рекордистов-ударников.
И разница между «канальным» и «анальным» театрами невелика. Да и сам ты, Терентьев, – каналья-очковтиратель! Увы!
А рядом
главного режиссера
бесстрастный и бесстрашный голос
отдает приказы-молнии,
четко отмечая все:
улыбку работы
и лень звериную,
канальское очковтирание
и смелость без дыма.
Как гром из рупора
отдает приказы
бесстрастный и бесстрашный голос.
Не исключено, что это одно из последних стихотворений Кручёных: после самоубийства Маяковского и расстрела Терентьева поэт ушел из литературы, лишь изредка выступая с критическими статьями и библиографическими публикациями.
Алексей Кручёных умер утром 17 июня 1968 года в московской коммуналке от воспаления легких. На похоронах последнего футуриста присутствовали Лиля Брик, смогисты Владимир Алейников, Александр Морозов и примкнувший к ним Лимонов. На кремации были Анна Рубинштейн, Геннадий Айги, Борис Слуцкий и Андрей Вознесенский.
Читать по теме:
Николай Оцуп: молодость, а страшно поневоле
4 ноября исполняется 130 лет со дня рождения Николая Оцупа, поэта, переводчика, издателя, автора первой значительной научной работы о Николае Гумилёве и, между прочим, термина «Серебряный век». Prosodia отмечает этот день одним из самых неожиданных стихотворений автора – «Буря мглою».
Эдуард Багрицкий: любовь к соловьям
3 ноября 1895 года по новому стилю родился Эдуард Багрицкий. День рождения поэта Prosodia отмечает стихотворением, в котором автор, только что перебравшийся из сравнительно небольшой Одессы в большую Москву, размышляет о том, как жить дальше.