Алексей Цветков: не сдадим гибралтара

скала

генерал-губернатор пускает рысью войска
легендарный рейд на испанскую батарею
третий год как свернулась кровью густая тоска
ночью чистка стволов утром очередь к брадобрею
из досугов в пасти цинга в голове обман
солонину в зубы с утра сухари в карман
командирская лошадь в котле и к ужину пара
жеребцов лягушатник шлёт им повестку с кормы
даже яйцам поклон в гарнизонном супе но мы
не сдадим гибралтара


в пятьдесят восьмом батальоне один за бугром
приспустил паруса облегчить на природе тело
сверху свист над бруствером бошку к чертям ядром
остальной организм орлом продолжает дело
или дамочка тоже чулки надевала в шатре

разнесло в неизвестные брызги по здешней жаре
в гроб на похороны не утрамбуешь пара
из чулок лишь один говорят нашёлся потом
на позициях мат но мерещится шёпотом
не сдадим гибралтара


эх бы к молли домой да в йоркширские края
тут с соседом как раз об этом текла беседа
вдруг шарахнуло кто-то убит это он или я
но кого спросить если нет ни меня ни соседа
к нам плавучие крепости мчатся член положив
на военную честь неважно кто мёртв кто жив
от дурного ядра или солнечного угара
чуть не четверть к вечеру корчевать врачу
все конечности в кучу кал сдадим и мочу
не сдадим гибралтара


генерал-губернатор элиот тот над кем
нынче нет в творенье ни авторитета ни власти
искривляет вселенную в нужных местах систем
в повреждённых атомах переставляет части
мы и мёртвые тверже чем небо и эта скала
в штиль словно под стеклом ширина стола
и когда нависнет последний уран удара
испарится время и вечность покажет дно
мы сдадим где положено ветхие души но
не сдадим Гибралтара

2010

Чем это интересно

Большая осада британского Гибралтара испанцами и французами в 1779–1783 годах мало известна в России. Русскоязычные читатели, может быть, слышали, что губернатор Гибралтара Элиот – друг барона Мюнхгаузена.

Однако в западноевропейской культуре осаде полуострова посвящены картины, стихи и даже пьеса Моцарта. Само слово «Гибралтар» стало синонимом неприступной крепости и надёжности, ведь французам и испанцам так и не удалось установить контроль над скалой, полуостровом проливом.

Хотя, по словам самого Цветкова, поэзии безразличен факт, какие-то реальные события попали в его стихотворение. Попал военный инженер Джордж Август Эллиот, назначенный в 1777 году генерал-губернатором колонии.

Попал голод, который испытывали осажденные англичане.

в пасти цинга в голове обман
солонину в зубы с утра сухари в карман
командирская лошадь в котле и к ужину пара
жеребцов

Попали ужасы войны и спешащий на помощь Гибралтару лорд Хау с 34 линейными кораблями и с конвоем из 31 транспорта.

нам плавучие крепости мчатся член положив
на военную честь неважно кто мёртв кто жив

В четвертой части стихотворение из баллады о защитниках земного Гибралтара превращается в балладу о человеческом упорстве, о том, что есть идеи, за которые можно умереть. Рефрен «не сдадим Гибралтара» теряет «патриотическую», временную составляющую и становится вневременным, общечеловеческим.

Что же это за неподвластные времени вещи или идеи, за которые можно умереть? Каждый решает сам. Это может быть и клочок земли в виде реальной Гибралтарской скалы, а может и сама идея отстаивания своих идеалов.

«Мы» из солдат реальной армии превращается в некое сообщество философов-стоиков.

Можно ли самого Цветкова назвать стоиком? Вероятно, да. Если брать его упорную приверженность русской культуре. Несмотря ни на что. Несмотря на «сомнительное» по нынешним временам происхождение (родился в Ивано-Франковске, вырос в Запорожье, учился в Одессе). Несмотря на то, что 1975 году Цветков эмигрировал в США. Несмотря на то, что Россия (и человечество в целом) не оправдали надежд, возложенных на них поэтом.

В последнем интервью (25 сентября 2021 года, Черногория, фестиваль «СловоНова») Цветков говорил: «Я представитель этого биологического вида, я представитель русской культуры, и да, она для меня остается стержнем. Что это такое? Это какая-то коммуна носителей языка… Я вижу вот этот просто букет, цветник людей, к которым я обращаюсь. Это, конечно, они не все, но я отлично понимаю, что Россия — это не моя аудитория, и никто не моя аудитория. Моя аудитория — именно эта общность людей, говорящая на одном языке. Этот язык я, кстати, получил от своего отца, который уроженец Донбасса, и от своей матери, которая уроженка еврейского местечка в Украине. Это мой родной язык и другого такого у меня нет… Я очень люблю английский язык и практически последние много десятков лет только на нем и читаю, но язык, на котором я на самом деле пытаюсь говорить ближе всего к правде, как я ее понимаю, это русский».