Бертольт Брехт: враг переодет

Непогрешим ли народ?

1.
Мой учитель,
Огромный, приветливый,
Расстрелян по приговору суда народа.
Как шпион. Его имя проклято.
Его книги уничтожены. Разговоры о нем
Считаются подозрительными. Их обрывают.
А что, если он невиновен?

2.
Сыны народа решили, что он виновен.
Колхозы и принадлежащие рабочим заводы,
Самые героические учреждения в мире
Считают его врагом.
Ни единый голос не поднялся в его защиту.
А что, если он невиновен?

3.
У народа много врагов.
Большие посты
Занимают враги.
В важнейших лабораториях
Сидят враги. Они строят
Каналы и плотины, необходимые целым материкам,
И каналы
Засоряются, а плотины
Рушатся. Начальник строительства должен быть расстрелян.
А что, если он невиновен?

4.
Враг переодет.
Он нахлобучивает на глаза рабочую кепку.
Его друзья
Думают, что он усердный работяга, его жена
Тычет вам дырявые подметки,
Которые он истоптал, служа народу.
И все же он - враг.
Но был ли таким мой учитель?
А что, если он невиновен?

5.
Опасно говорить о тех врагах, которые засели в судах народа,
Потому что суды следует уважать.
Бессмысленно требовать бумаги, в которых черным по белому стояли бы доказательства виновности,
Потому что таких бумаг не бывает.
Преступник держит наготове доказательства своей невиновности.
У невинного часто нет никаких доказательств.
Но неужели в таком положении лучше всего молчать?
А что, если он невиновен?

6.
Один может взорвать то, что построят 5000.
Среди 50 осужденных может быть
Один невинный.
А что, если он невиновен?

7
А что, если он невиновен?
Как можно было его послать на смерть?


1938 год, Финляндия,
Перевод Бориса Слуцкого

Чем это интересно

К 40 годам Брехт отслужил в армии, окончил два курса университета, его «Трёхгрошовая опера» с музыкой Курта Вайля принесла ему известность.

Из «минусов»:
- В августе 1932 года орган НСДАП «Фёлькишер беобахтер» опубликовал книжный индекс, в котором Брехт нашёл свою фамилию среди «немцев с подмоченной репутацией»;
- 30 января 1933 года Брехт уехал из Германии, полагая, что ненадолго;
- 10 мая 1933 года состоялось первое сожжение книг с «антинемецким духом». Сожгли сочинения Маркса, Каутского, Г. Манна, Ремарка, Брехта.
- В июне 1935 года он был лишён немецкого гражданства. Причиной лишения стало стихотворение 1917 года «Легенда о мёртвом солдате», герой которой погиб, чем расстроил расчёты кайзера. Герой был извлечён из могилы медицинской комиссией могилы, признан годным к военной службе и возвращён в строй.

А так как солдат изрядно вонял —
Шел впереди поп,
Который кадилом вокруг махал,
Солдат не вонял чтоб.

(Перевод С.Кирсанова).

«И снова солдат, как учили его, умер как герой».


По идее,  к 1938 году Брехт должен был избавиться от политической наивности, понять, что представляет собой тоталитарное общество. Но Советский Союз, считал Брехт, не был тоталитарным государством. Напротив СССР противостоял фашистской Германии.

В 1933 году драматург с семьёй переселился в Данию, и его новым домом стала рыбацкая хижина недалеко от Свеннборга. Под кабинет пришлось переоборудовать заброшенный сарай. В кабинете-сарае на потолке были написаны слова Ленина: «Истина конкретна».

С драматургом и поэтом Третьяковым Брехт познакомился в начале 1931 года: Сергей ездил по Германии с лекциями.

Третьяков был на шесть лет старше Бертольта и успел сделать больше. Он - соратник Маяковского по журналу «ЛЕФ», с ним работают Эйзенштейн и Мейерхольд. Спектакль по пьесе Третьякова «Рычи, Китай!» был показан на гастролях Театра имени Мейерхольда в Германии в 1930 году.

Третьяков был талантлив, известен, интересен, успешен. И его заинтересовал Брехт. Первая книга пьес Брехта «Эпические драмы» вышла в СССР по инициативе Третьякова и в его переводе. Брехт, в свою очередь, хотел поставить пьесу Третьякова «Хочу ребенка» (1926 год). Но не успел, к власти пришли фашисты.

Весной 1935 года Третьяков и Брехт встретились еще один раз, когда немецкий драматург приехал в СССР. В Советском Союзе Брехт провел больше месяца и остался удовлетворен увиденным.

Даже в стихотворении "Непогрешим ли народ?» мы можем увидеть следы этого удовлетворения: «Колхозы и принадлежащие рабочим заводы, самые героические учреждения в мире».


В 1937 году в Москве Сергей Третьяков был расстрелян. Его объявили японским шпионом. И Третьяков согласился с обвинением (подробнее об этом см.в нашей статье «Сергей Третьяков: преодоление»).

Брехт узнал о расстреле только в 1938 году.

Любопытно, что Брехт не знал о «тройках» НКВД, он думал, что приговоры в СССР выносят «суды народа». При этом Брехт не подвергает сомнению советские методы работы с врагами:

Каналы и плотины, необходимые целым материкам,
И каналы
Засоряются, а плотины
Рушатся. Начальник строительства должен быть расстрелян.

Брехт боится, что настоящий враг может избежать сурового наказания, а расстрелян может быть невиновный.

Брехт не нарушает правила, установленные властью: «Его имя проклято. Его книги уничтожены. Разговоры о нем считаются подозрительными. Их обрывают».Третьяков в стихотворении не назван


Считается, что тягостные раздумья 1938 года (а в 1936 году были арестованы еще и немецкие эмигранты – друзья Брехта) нашли свое отражение в первой редакции пьесы «Жизнь Галилея».

В предисловии Брехт написал,что основная тема пьесы – реакция, которая в истории неизбежно следует за любыми «новыми временами».


Кстати, Брехт осуждает Галилея за то, что тот согласился с предъявленными ему обвинениями.

Тем не менее, Брехт до конца своих дней (умер в 1956 году)оставался, как говорится, большим другом СССР в целом и Сталина в частности. Как и многие европейские интеллектуалы, он верил в особую миссию СССР. Предвидя возможные упреки потомков, Брехт писал:

О вы, которые выплывете из потока,
Поглотившего нас,
Помните,
Говоря про слабости наши
И о тех мрачных временах,
Которых вы избежали.
Ведь мы шагали, меняя страны чаще, чем башмаки,
Мы шли сквозь войну классов, и отчаянье нас душило,
Когда мы видели только несправедливость
И не видели возмущения.
А ведь при этом мы знали:
Ненависть к подлости
Тоже искажает черты.
Гнев против несправедливости
Тоже вызывает хрипоту. Увы,
Мы, готовившие почву для всеобщей приветливости,
Сами не могли быть приветливы.
Но вы, когда наступит такое время,
Что человек станет человеку другом,
Подумайте о нас
Снисходительно.