Борис Вильде: пробыть – и возвратиться в бесконечность

Прозрачно все – и солнечные дни,
И запах моря, и печальный вечер.
Душа моя. Вот мы с тобой одни
На этой догорающей планете.

Как просто все – по-новому любить
И от всего уйти без сожаленья,
Но ты еще не можешь позабыть
Тяжелого земного сновиденья.

Душа моя, что делать мне с тобой?
Как жалкий раб, отпущенный на волю,
Тоскуешь ты о каторге земной,
О человеческой тоскуешь боли...

Есть радость в том, что все обречено,
Неизмерима и недвижна вечность.
Божественное счастье мне дано –
Пробыть – и возвратиться в бесконечность.

Чем это интересно

О себе Борис Вильде говорил: «Если быть честным до конца, то придется признать, что я был и остаюсь прирожденным авантюристом».

Георгий Адамович уточнял: «искатель приключений гумилевского романтического склада».

Прозаик и публицист русского зарубежья Владимир Варшавский вспоминал: «Однажды он сказал мне: «Я всегда живу так, как если бы завтра я должен был умереть». Отсюда жадность, с какой он стремился насладиться каждым мгновением, и в то же время какая-то отрешенность от всего, что привязывает людей к жизни, так как он всегда чувствовал, что все это сей час может оборваться».

Авантюр в жизни Вильде хватало. Так в октябре 1927 года он на взятой на прокат лодке уплыл из Эстонии через Чудское озеро в Советскую Россию (в 1919 году семья Вильде эмигрировала в Эстонию, поселившись в университетском городе Тарту).

По дороге 19-летний студент физмата Тартуского университета едва не погиб – буря разбила лодку. Сам он позже писал: «Борясь с волнами, ты смеялся, ощущая превосходство над бурей и презрение к смерти».

11 октября 1927 года он добрался до берега около деревни Сосница и добровольно сдался советским пограничникам. При обыске у Вильде нашли эстонский паспорт, карманный электрофонарь, половину флакона с цианистым калием, перочинный нож с зажигалкой, бритву, карманное зеркальце, карандаш, блокнот, 12 конвертов, три листа чистой бумаги, одеяло, носовые платки, шарф, запасной пиджак, купальное трико, три пары носков, кальсоны, трусики, одну нательную и одну верхнюю рубашку, полотенце, бумажник, гребешок–расческу, резервуар предохранительный для пол. органов, магния около двух граммов, маску черного цвета, стиральную резинку и коробку вазелина.

Была еще странная записка, вызвавшая подозрение пограничников. На вопрос, что это такое, Вильде ответил: «Не знаю, по-видимому какой-нибудь начатый стих. Я иногда пишу их».

Подозрительного перебежчика поместили в тюрьму города Гдов, где он пробыл до февраля 1928 года. Затем Вильде тайно вернулся в Эстонию. Детали и мотивы возвращения неизвестны.

Полгода, проведенные в Гдове вдохновили Вильде на следующие строки.

В одиночке

Тихо в камере № 4.
День за днем без надежд и утрат.
Лишь порою напомнит о мире
За решеткою неба квадрат.
Тихо в камере № 4.
Я о воле тоскую все реже
Засосал, затянул меня плен.
Тихо вкрадчив и ласково нежен
Шепот каменных сумрачных стен.
Я о воле тоскую все реже.
Так бездумны недели безделья.
Отдыхаю от прежних ночей,
От тоски затяжного похмелья
И надрыва ненужных речей.
Так бездумны недели безделья.
Всё так просто, легко и понятно.
Жить? – Хвататься и падать опять? –
Пять шагов до стены и обратно
И обратно размеренных пять.
Всё так просто, легко и понятно.
Тихо в камере № 4.
Сталь решетки не манит тоской.
С каждым днем раскрывается шире
Голубого бездумья покой.
Тихо в камере № 4.

За незаконное пересечение границы в марте 1928 года Вильде был оштрафован на 30 крон. Матери Бориса пришлось заплатить и за «аренду» лодки. На учебу денег не осталось, и Вильде был отчислен из университета – за неуплату.

Летом 1930 года Вильде уехал из Тарту через Латвию в Германию, в Берлин.

Варшавский так пишет об этом путешествии: «В 22 года Вильде становится зачинщиком движения в пользу автономии ливов. Тюрьма, высылка. В Германии, во времена первых успехов расизма, он ведет коммунизанствующую деятельность. Новое тюремное заключение. Очутившись во Франции (куда его пригласил французский писатель Андре Жид – Prosodia), он мечтает присоединиться к испанским республиканцам».

В Париже Вильде окончил Сорбонну и школу восточных языков, женился, принял французское гражданство, с 1937 года работал в Музее человека (антропологический филиал Парижского музея естествознания). Этнография стала главным делом его жизни.

Вильде писал стихи на русском и французском языках. Под псевдонимом Борис Дикой публиковал повести, рассказы, эссе. Его хорошо знали в русских литературных кругах во Франции. Он бывал в салоне Мережковского и Гиппиус.

Однако «жизнетворчество» затмило Вильде-литератора. В историю он вошел как один из организаторов французского Cопротивления. Вильде называют автором термина Resistance.

В 1939 году Бориса Владимировича мобилизуют во французскую армию. Попав в июне 1940 года в плен, Вильде бежит. 300 километров пешком, с раненым коленом.

Вернувшись в Париж Вильде начал работать на британские спецслужбы, занимался антифашистской пропагандой. Вильде помогали коллеги из Музея человека — антрополог Анатолий Левицкий и библиотекарь Ивонн Оддон. Позже к ним присоединяются и другие сотрудники. Это была одна из первых групп французского Сопротивления.

В конце сентября 1940 года антропологи начали выпуск антифашистских листовок, а 15 декабря вышел первый номер газеты «Резистанс».

26 марта 1941 года Вильде был арестован. К апрелю 1941 года большая часть членов подпольной группы Музея человека находилась в тюрьме.

Процесс над девятнадцатью обвиняемыми начался 8 января 1942 года. Всем им было предъявлено обвинение в шпионаже. В итоге шестеро обвиняемых были помилованы, трое приговорены к каторжным работам, семеро мужчин и три женщины — к смертной казни.

В тюрьме с июня 1941 до начала 1942 года Вильде вел дневник. Там есть такая запись: «Ты поклялся самому себе сделать из твоей жизни игру забавную, капризную, опасную и трудную».

Когда обвинитель сообщил ему о своем решении требовать для него смертной казни, Борис записал: «Быть расстрелянным это, в некотором роде, логическая развязка моей жизни».

Борис Вильде был посмертно награждён медалью французского Сопротивления. Его именем названа одна из улиц Парижа. На здании этнографического музея, где он работал, установлена мемориальная доска со словами Шарля де Голля: «Вильде, выдающийся пионер науки, с 1940 года целиком посвятил себя делу подпольного сопротивления. Будучи арестован гестапо и приговорен к смертной казни, явил своим поведением во время суда и под пулями палачей высший пример храбрости и самоотречения».

В тюрьме, в течение восьми недель, занимаясь по 2, по 3 часа в день, Вильде выучил древнегреческий язык..

Немного нежности и снисхождения.
Благодарю, мой верный друг.
О, как легки прикосновенья
Прозрачных и бессильных рук.

Мы стали старше, проще, суше.
Мы одинаково бедны,
И за подержанные души
Достаточно и полцены.

Короче редкие свиданья,
Бедней случайные цветы.
Скупей слова. Честней молчанье.
Все ближе, все ненужней ты.

Как мало, друг мой, нам осталось,
И как нежнее берегу
И рук покорную усталость
И холод безответных губ.