Дмитрий Ознобишин: гуляет по Дону казак молодой

155 лет назад,14 августа 1877 года, умер поэт и переводчик Дмитрий Ознобишин. Prosodia вспоминает поэта его переводом со шведского, ставшего русской народной песней.

Медведев Сергей

фотография Дмитрий Ознобишин | Просодия

Чудная бандура


Гуляет по Дону казак молодой;
Льёт слёзы девица над быстрой рекой.
«О чём ты льёшь слёзы из карих очей?
О добром коне ли, о сбруе ль моей?

О том ли грустишь ты, что, крепко любя,
Я, милая сердцу, просватал тебя?»

«Не жаль мне ни сбруи, не жаль мне коня!
С тобой обручили охотой меня!»

«Родной ли, отца ли, сестёр тебе жаль?
Иль милого брата? Пугает ли даль?»

«С отцом и родимой мне век не пробыть;
С тобой и далече мне весело жить!

Грущу я, что скоро мой локон златой
Дон быстрый покроет холодной волной.

Когда я ребёнком беспечным была,
Смеясь, мою руку цыганка взяла

И, пристально глядя, тряся головой,
Сказала: «Утонешь в день свадебный свой!»

«Не верь ей, друг милый, я выстрою мост,
Чугунный и длинный, хоть в тысячу вёрст;

Поедешь к венцу ты — я конников дам;
Вперёд будет двадцать и сто по бокам».

Вот двинулся поезд. Все конники в ряд.
Чугунные плиты гудят и звенят;

Но конь под невестой, споткнувшись, упал,
И Дон её принял в клубящийся вал…

«Скорее бандуру звончатую мне!
Размыкаю горе на быстрой волне!»

Лад первый он тихо и робко берёт…
Хохочет русалка сквозь пенистых вод.

Но в струны смелее ударил он раз…
Вдруг брызнули слёзы русалки из глаз,

И молит: «Златым не касайся струнам,
Невесту младую назад я отдам.

Хотели казачку назвать мы сестрой
За карие очи, за локон златой».

(1835)
  

Чем это интересно


В 1836 году стихотворение «Чудная бандура» 31-летнего Дмитрия Ознобишина  было опубликовано в историко-литературном журнале «Московский наблюдатель». Указания на то, что стихотворение переводное, не было.

К тому моменту выпускник московского Университетского благородного пансиона, был известен как переводчик с французского, немецкого, английского, итальянского, шведского, арабского и персидского языков.

Интерес к языкам Ознобишину привил его дедушка - пират, борец за свободу Греции,  российский миллионер, «король черной икры» Иван Варваци (1745-1825). Кстати, с 1814 года Иван Андреевич жил в Таганроге. Нынешний Лермонтовский переулок прежде был Варвациевским.

Переводы Ознобишина имели успех. А. А. Бестужев писал П. А. Вяземскому от 15 апреля 1823 г.: «Еще пощупайте молодого стихотворца, едва у Вас известного, — это Ознобишин. У меня есть две его прелегкие штучки из Парни. Внимание Ваше ободрит его, да и мы уверимся, можно ли от него чего-нибудь дождаться».

Ознобишин переводил стихи Байрона, Томаса Мура, Гюго, Беранже, а также отрывки поэм Низами. Известны переводы Ознобишина с испанского, польского, сербского, эстонского, литовского, чувашского. В отличие от многих коллег, полиглот Ознобишин имел дело с оригиналами, а не с подстрочниками.

Его собственные стихи также находили отклик у современников.

Н. Державин писал: «…Поэзия его представляет прямой отголосок лиры Пушкина. Правда, поэзия Ознобишина в своём внутреннем содержании не представляет нам и десятой доли того роскошного богатства и пленительного разнообразия красок, какое наблюдается в поэзии великого певца гуманной красоты, но зато внешняя сторона её – стих, полный неподдельной красоты, во многих стихотворениях Ознобишина по своей гармонии, силе, музыке и образности не уступает пушкинскому стиху».

«Чудная бандура», которая была воспринята современникам как самостоятельное произведение, получила одобрение В. Кюхельбекера: «Недурна».

Вот как выглядела «гуманная красота» в преломлении Ознобишина.

Мысль

Гляжу я на небо:
Прекрасно сияет
Эфир голубой;
Гляжу я на солнце:
Оно протекает,
Блистая красой.
Но солнце и небо далёко,
А бренным созданьям земли
Законы судьбы зарекли
Из праха лететь столь высоко.

Я вижу: орёл
Эфир рассекает
Могучим крылом;
Как бурная туча,
Он к солнцу взлетает
И солнце играет на нём.
Что ж, смертный, вздыхаешь?
Безмолвный, с поникшим челом,
Глядишь, не дерзаешь
Лететь за орлом?

Вдруг мысль пробудилась –
И молньи быстрее
Над бездной парит!
Вот солнца достигла,
Вот солнцы под нею;
Но выше летит,
К предвечному свету, в надзвёздные сени
Проникла, бессмертьем полна,
И солнца яснее, от горних селений
На землю сияет она.

1834

Но вернемся к «Чудной бандуре»». В середине XIX века российские фольклористы вдруг обнаружили, что в разных частях страны народ охотно поет прежде неизвестную песню «По Дону гуляет». Песню определили в разряд народных.

По Дону гуляет, по Дону гуляет,
По Дону гуляет казак молодой.
По Дону гуляет казак молодой.

А дева там плачет, а дева там плачет,
А дева там плачет над быстрой рекой.
А дева там плачет над быстрой рекой.

О чем дева плачешь, о чем дева плачешь,
О чем дева плачешь, о чем слезы льешь?
О чем дева плачешь, о чем слезы льешь?

А как мне не плакать, а как мне не плакать,
А как мне не плакать, слез горьких не лить?
А как мне не плакать, слез горьких не лить?

Цыганка гадала, цыганка гадала,
Цыганка гадала, за ручку брала.
Цыганка гадала, за ручку брала.

Не быть тебе дома, не быть тебе дома,
Не быть тебе дома замужней женой.
Не быть тебе дома замужней женой.

Потонешь девица, потонешь девица,
Потонешь девица в день свадьбы своей.
Потонешь девица в день свадьбы своей.

Не верь дорогая, не верь никому,
Поверь дорогая лишь мне одному.
Поверь дорогая лишь мне одному.

Поедем венчаться, я выстрою мост
Я выстрою мост на тысячу верст.
Я выстрою мост на тысячу верст.

Вот слышу-послышу мосточки гудут,
Наверно, наверно невесту везут.
Наверно, наверно невесту везут.

Вот конь спотыкнулся и сшибся с моста,
Невеста упала в круты берега.
Невеста упала в круты берега.

Сперва закричала: "Прощай, мать, отец".
Второй раз вскричала: "Прощай белый свет".
Второй раз вскричала: "Прощай белый свет".

И в третий вскричала: "Прощай, милый мой,
Наверно, наверно, не жить нам с тобой.
Наверно, наверно, не жить нам с тобой".


Особенности стиля наталкивали на мысль, что песня имеет литературное происхождение.

В 1893 году филолог, историк литературы, педагог и автор работ по источниковедению Владимир Перетц писал: «Смотря по книжности выражений, по искажениям непонятных слов и по литературном складу размера, можно было бы заключить, что эта баллада — искаженное литературное произведение, попавшее в народ чрез посредство какого-нибудь песенника, или занесенное — что часто случается — фабричным или солдатом, и усвоенное затем в форме, далекой от литературной редакции. Но утверждать это безусловно мы не осмелимся, так как пока не можем указать ни на один литературный образец, легший в основание этой песни».

Важная деталь – к концу XIX века Ознобишин и его стихи были забыты, а отдельных сборников у него не было.

В. Н. Перетц обратил внимание, что у ряда народов есть песни очень близкие по сюжету и по мотивам русской «По Дону гуляет». Такие сюжеты встречаются в сербской, болгарской, латышской, немецких. Ближе всего к русской песне были немецкие и датские варианты: невеста знает, что утонет, а жених обещает построить мост. В немецкой, как и в русской версиях невеста не возвращается к жениху.

В общем, В. Н. Перетц назвал происхождение песни темным, и предположил, что «русская песня… заимствована чрез посредство литературы с запада».

В конце концов, очевидно, что история уходит корнями в миф об Орфее, который столь печально пел об умершей от укуса змеи Эвридике, что Аид разрешил забрать красавицу из царства мертвых.

В 70-е годы прошлого века советская фольклористка Анна Новикова выяснила, что в основе на родной песни «По Дону гуляет» лежит стихотворение Д. П. Ознобишина «Чудная бандура». Его происхождение Новикова связала с немецкими народными балладами.

Тогда же, в середине 70-х, исследователи фольклора решили внимательно изучить рукописи Д. П. Ознобишина. Литературовед Наталья Копанева писала: «Обращение к архиву поэта помогло в дальнейших поисках. В той же тетради, где Ознобишин записал «Чудную бандуру», мы нашли четыре стихотворения, перед которыми были написаны по две строчки на шведском языке. Это оказались шведские баллады, переведенные Ознобишиным и в свое время опубликованные в журнале «Московский наблюдатель»: «Исповедь», «Две сестры», «Битва в дубраве», «Злой брат».

Был найден и первоисточник – баллада «Сила арфы», опубликованная в сборнике шведских народных песен Гейера и Афцелиуса.

В шведской песне рассказана та же история, что и у Ознобишина. Девушке предсказано утонуть в день свадьбы. Ее жених обещает:

А я построю столь прочный мост,
Даже если это будет стоить мне 12 тысяч марок.

Девушка все равно тонет. Бандуры у ее жениха нет, но есть арфа. Водяной не в силах слышать звуки арфы.

Послушай, юноша, не играй столь жестоко,
И ты получишь обратно свою юную невесту!
И ты вновь получишь свою невесту такой румяной,
Словно она никогда не была в смертных волнах.

Сюжет шведской баллады использовался в песнях почти всех скандинавских народов. Наиболее близки к шведской истории датский, норвежский и исландский варианты. У датской и шведской баллад даже одинаковое название – «Сила арфы».

Исландская версия имеет трагический конец, и герой получает только труп своей невесты. Существуют датский, норвежский и шведский варианты, в которых дух воды возвращает к жизни сестер невесты, которые утонули раньше.

В российском варианте песни для сказки места не нашлось. Дон-батюшка не вернул невесту.

Кстати, вопрос об авторстве музыки до сих пор остается без ответа. Хотя поискать стоило бы: на стихи Ознобишина писали романсы А. Алябьев, Н.Титов, П. Булахов, Н. Римский-Корсаков.

Prosodia.ru — некоммерческий просветительский проект. Если вам нравится то, что мы делаем, поддержите нас пожертвованием. Все собранные средства идут на создание интересного и актуального контента о поэзии.

Поддержите нас

Читать по теме:

#Стихотворение дня #Русский поэтический канон #Советские поэты
Венедикт Март: захлопни книгу Марта и откинь!

27 марта исполняется 128 лет со дня рождения Венедикта Марта. Современники называли его «правнуком Вийона» и сравнивали с «проклятыми поэтами». Prosodia обращается к стихотворению «К тебе и от него», в котором поэт-визионер предостерегает «случайных» читателей от знакомства со своими стихами.

#Эссе
Мария Петровых: не даром ты сгорела

26 марта 1908 года родилась Мария Петровых – одна из самых тонких и самобытных поэтесс ХХ века, блестящая переводчица и литературный редактор. При жизни она находилась в стороне от литературного процесса и не была избалована читательским вниманием. К счастью, в настоящее время ситуация меняется. Prosodia вспоминает Марию Петровых стихотворением «Подумай, разве в этом дело…», в котором она размышляет о своей «невольной силе».