Эрнест Хемингуэй: оружие сдано

Влюбленный в слово

 

Влюбленный в слово, 

все, что я хочу, –

сложить такое 

словосочетанье, 

какое неподвластно попаданью 

ни авиа, ни просто палачу!

Мы, люди, погибаем, убываем. 

Меня и палачей моих 

переживет 

вот этот стих, 

убийственно неубиваем. 

(Конечно, надо, чтобы еще повезло в словотворчестве. 

Бывает, повезет – так нет, растранжиришь все по мелочам.)

Робок я. Ведь я так долго был на воде. 

Я знаю, как убивать. Верю в это. 

Вернее, не верю, но делаю. 

Все дело в практике. Практика. Практика и практика. 

Сердце мое съела подводная черепаха с рубкой на спине. 

Да еще котелок раскалывается.

Башка трещит. 

Мигрень – как гость в дому, 

меня не отпускает неусыпно. 

Конечно, 

за компанию – спасибо, 

но хочется остаться одному.

Дружу с мигренью. 

Она – мой последний друг. 

Человек без детей и без кошек. Нет знакомого 

манго за окном. 

Вместо длинного прыжка в морскую воду –

пятидюймовая ванна. 

Оружие сдано.

Нет кошек. 

Холостая конура. 

Шатает череп от морского шума. 

Глаза зажмуришь –

шхуна, шхуна, 

шхуна... 

И эскадрилий красная икра!

Другие продолжат бой. 

Подадимся в пассажиры. Жмем на «джипике» среди 

разных вралей 

и хануриков. 

Нет, не такого финиша мы ждали. Не такого. 

Не такого, когда всплывала подлодка, не такого –

мы нажимали пусковую кнопку. Во рту пересыхало.

Где ты, Патчи? 

Где ты, Вульфи? 

А мы давали прикурить... 

Такого огонька давали!.. 

Это мы могли. 

Это было нашим единственным богатством – давать 

огонька!

Тоскую по Вульфи. Он был мужик что надо, Вульфи! 

Он стоял на мостике. Он никогда не ронял баллона 

с воздухом.

Он говорил: «Старик, все в ажуре. 

Не трухай, старик. Со мной все в ажуре». 

Тоскую по морю. К друзьям тянет. 

Плевал я на мигрень! Не трухай, Вульфи! Мне весело. 

Обещаю быть в ажуре.

Тоскуется. 

Небрит я и колюч. 

Соперничая с электрочасами, 

я сторожу 

неслышное касанье. 

Я неспроста оставил в двери ключ.

Двенадцать скоро. 

Время для ворья. 

Но ты вбежишь, 

прошедшим огороша. 

Неожидаемо тихоголоса, 

ты просто спросишь: 

«Можно? Это я».

Ты, светлая, воротишь, что ушло. 

Запахнет рыбой, 

                         трапом,

                                       овощами...

Так, загребая, 

воду возвращает 

чтоб снова упустить ее!) 

весло.

Не трухай, Вульфи! 

Со мной все в ажуре. 

Нас мощно приложили. 

Но и мы не в убытке. 

И разве мы хнычем, если огонька дает кто-то другой? 

Вместо нас?

(май 1944)

 

Чем это интересно

Мало кто знает, что первая книга Хемингуэя называлась «10 стихотворений и 3 рассказа». Это 1923 год, писателю – 24 года. Известны его стихи и более позднего периода. Так, стихотворение «Влюбленный в слово» написано в 1944 году.

В это время Хемингуэй опять решил стать журналистом, покинул Кубу и переехал в Лондон. Писатель участвует в боевых вылетах британских самолетов, высаживается в Нормандии, возглавляет отряд  французских партизан (200 человек), участвует в боях за Париж, Бельгию, Эльзас. Кроме того, есть достижения и на любовном фронте: Хемингуэй возобновляет дружбу с Мэри Уэлш, и «дружба перерастает  в глубокое искреннее чувство» (через пару лет они поженятся, ей и посвящено это стихотворение).

Как все это возможно, уму непостижимо. Не надо забывать, что Хемингуэй не только участвовал во всех этих ужасных предприятиях, но еще и описывал их. Именно в 1944 году ему  была вручена Бронзовая звезда за то, что он «находился под обстрелом в районах боевых действий для того, чтобы передать точную картину событий, и позволить читателям получить яркое представление о трудностях и победах фронтовиков в бою».

В общем, герой. Смерть караулит его за каждым углом, но он не покидает передовую в мировой войне добра со злом. И это его личный выбор (мог бы сидеть у себя на Кубе, ловить рыбу).

Впервые стихотворение «Влюбленный в слово» было опубликовано в Америке в августе 1965 года, когда Хемингуэя уже не было в живых. В нем можно найти реалии 1944 года: вместо Карибского моря – «пятидюймовая ванна», вместо охоты за немецкими подводными лодками (Хемингуэй охотился за ними в Карибском море на своём катере) – работа журналиста. Ну и Мэри должна скоро прийти – «я неспроста оставил в двери ключ». Все свои переживания Хемингуэй хочет облечь в адекватную их накалу форму: «сложить такое / словосочетанье, / какое неподвластно попаданью / ни авиа, ни просто палачу».

 

В  сентябре 1965 года стихотворение было опубликовано в «Иностранной литературе». Переводчик – Андрей Вознесенский.

 

К тому моменту в СССР Хемингуэй был уже не просто писателем – он был любимым писателем, символом независимости, бесстрашия и даже красоты: портрет бородатого мужчины в свитере грубой вязки висел на стенах квартир многих советских домов.

 

У Кушнера есть стихотворение, в котором он с иронией вспоминает это время:

 

Как нравился Хемингуэй

На фоне ленинских идей, –

Другая жизнь и берег дальний...

И спились несколько друзей

Из подражанья, что похвальней,

Чем спиться просто, без затей.  

                                                                                            

Однако для большинства шестидесятников образ Хемингуэя не допускал иронии. Всеволод Рождественский писал в стихотворении «Памяти Хемингуэя»:

 

Уходят, 

уходят могикане.

Дверей не тронув. 

Половицами не скрипнув. 

Без проклятий уходят. 

Без криков. 

Леденея. 

Навсегда затихая 

 

И ушли, 

не испытав 

страха.

Так и не научившись 

бояться. 

 

Откликнулась на смерть писателя и Белла Ахмадулина:

Охотник непреклонный!

Целясь,

ученого ты был точней.

Весь мир оплакал драгоценность

последней точности твоей.

 

Давид Самойлов писал: «Для нас американская литература как образцовая начала сознаваться через Хемингуэя, который лет пятнадцать – двадцать был чуть ли не самым любимым писателем. Это место Хемингуэй занял в 30-е годы. И утратил, вытесненный Томасом Манном, Фолкнером, отчасти Кафкой, которого мы долго знали лишь понаслышке. Видимо, ни одного из названных писателей мы не полюбили с той силой, с какой любили Хемингуэя, который нам представлялся еще и образцом современного характера. Его литературное влияние на нашу прозу сменилось влиянием Сэлинджера. Хемингуэй и Сэлинджер, как мне кажется, оказали наиболее различимое влияние на стиль нашей литературной речи, оттуда – на нашу речь и самоощущение. И таким образом и на другие стороны нашей жизни, на понятие о личной свободе, например, и через это на поэзию».

 

В своем переводе Андрей Вознесенский представил Хемингуэя как человека с упомянутой фотографии, как «крутого чувака», который за словом в карман не полезет.

Во-первых, в оригинале стихотворение называется «Мэри в Лондон». Это не «Влюбленный в слово» (название предполагает самопрезентацию). Это письмо женщине. Мужчина признается в своих слабостях, ждет встречи. В оригинале нет выражений типа «башка трещит», «холостая конура», «котелок раскалывается», «шатает череп от морского шума». Все просто, без вульгаризмов. Никаких «джипиков» и «хануриков». И никаких «лесенок» у Хемингуэя тоже нет. Это «отсебятина» Вознесенского.

 

Рефрен «Не трухай, Вульфи! Со мной все в ажуре» в оригинале выглядит совсем иначе: «Не беспокойся, Вульфи. Со мной все хорошо».

 

Но так герой, по мнению Вознесенского, говорит не может. Не ждут от него таких слов в СССР.

 

Справка об авторе

 

Эрнест Миллер Хемингуэй родился 21 июля 1899 года в пригороде Чикаго. В школе занимался боксом. Не получив высшего образования, устроился в The Kansas City Star репортёром. В 1918-м записался в Красный Крест, работал водителем скорой помощи на итальянском фронте, был тяжело ранен, полгода провел в больнице. 

Вернувшись домой, стал штатным сотрудником и иностранным корреспондентом в газете Toronto Star. Как корреспондент этой газеты, в 1921 году уехал в Париж, где прожил до 1928 года. Охотился в Африке, принимал активное участие в Гражданской войне в Испании. Потом были Куба, Лондон, опять Куба. В конце июля 1960 года Хемингуэй вернулся в США. Близкие люди отмечали ухудшение его психического состояния. По словам его жены Мэри Уэлш, Хемингуэй из общительного, полного жизни человека с бьющей через край энергией превратился в замкнутого и молчаливого. Его пытались лечить. После 13 сеансов электрошока писатель потерял память и возможность писать.

2 июля 1961 года, через несколько дней после выписки из клиники, Хемингуэй застрелился, не оставив предсмертной записки.

Хемингуэй был четырежды женат. Написал 10 романов и повестей. В 1953 году за повесть «Старик и море» получил Пулитцеровскую премию. В 1954 стал лауреатом Нобелевской премии по литературе – «за повествовательное мастерство, в очередной раз продемонстрированное в "Старике и море", а также за влияние на современную прозу».