Григорий Дашевский: марсиане в застенках Генштаба

Марсиане в застенках Генштаба
и содействуют следствию слабо
и коверкают русский язык

«Вы в мечту вековую не верьте
нет на Марсе ничто кроме смерти
мы неправда не мучайте мы»

2004

Чем это интересно

На первый взгляд это стихотворение – пастиш советских садистских стихов типа:

Дети в подвале играли в гестапо,
Зверски замучен сантехник Потапов.

В нашем случае «дети из генштаба», по всей видимости, пытаются выяснить у марсиан: «есть ли жизнь на Марсе?» и будут ли там цвести яблони.

Марсиане отвечают: «Вы в мечту вековую не верьте».

Что это за мечта?

На первый взгляд речь идет о космосе, раз уж марсиане. Типа «4 октября 1957 года запуском первого советского искусственного спутника Земли осуществилась вековая мечта человечества о полетах в космос. В истории земной цивилизации наступила новая эра — космическая».

Чаще встречается такой вариант: «осуществилась вековая мечта человечества: советский летчик майор Юрий Гагарин шагнул в космос, горделиво пронесся в межпланетном пространстве».

Однако это не единственная вековая мечта человечества. Вот некоторые из них.

«Человечество издавна мечтает о мире. Войны всегда сеяли смерть и разрушение, приносили неисчислимые бедствия простым людям, приводили к уничтожению культурных ценностей».

«Мечта о физическом бессмертии, о вечной молодости красной нитью проходит через всю историю человеческой цивилизации».

Для определенной части населения осуществлением «вековой мечтой» были: построение бесклассового общества и запуск андронного колайдера.

Главное в ответе марсиан: «мы неправда не мучайте мы». То есть нет никакого «мы», общего языка не найти, и нас объединяет только смерть. Такая горькая усмешка.

Конечно, возможны совершенно инее подходы и трактовкии этого стихотворения. Поэт и филолог Татьяна Нешумова в докладе «О лирическом субъекте в поэзии Григория Дашевского, или о тщете понимания» обращает внимание на то, что «в «Марсианах» автор предоставляет нам возможность искать его за тремя совершенно разными голосами. Это требует пояснения: первый голос мы слышим в словосочетании «в застенках Генштаба» (за которым просвечивает, конечно, эквиритмичное «в застенках Гестапо», устойчивая формула советского языка и сознания с четко названным абсолютно отрицательным внешним врагом). Строка «Марсиане в Застенках Генштаба» травестирует риторику средств массовой информации, готовых писать о чем или о ком угодно, пародирует официальную государственную идеологию: мученик (тот, кто «должен быть» в застенках Гестапо) игровым жестом трансформируется во внутреннего врага (попадая в «застенки Генштаба»).

Словосочетание «застенки Генштаба» вполне выясняет «общеинтеллигентский» тембр этого первого голоса, тотально отчужденнного от государственной машины и хорошо сознающего единую основу карательного механизма любого государства, советского или фашистского — не важно.

Строки 2 и 3, не меняя грамматического субъекта высказывания, обнаруживают, на самом деле, его кардинальную подмену: ведь тот, кто может произнести «и способствуют следствию слабо, / и коверкают русский язык», никак не должен говорить о «застенках Генштаба», так как он — этот, уже второй, субъект речи — безусловно из тех, кто ведет следствие, служит в Генштабе и твердо знает законы и нормы, имеет о них непоколебимое представление. Заботится о чистоте языка, на которую марсиане (читай: чеченцы, кавказцы, грузины,поэты-постмодернисты — любые ДРУГИЕ, не свои) посягают, т.е. слово на две строки становится отдано речевым антиподам, антагонистам «интеллигентного» голоса из 1 строки».

Третий голос, как считает, Нешумова, - «марсианский». ««Марсиане» одновременно становятся символом государственного врага вообще — и — новым воплощением базовой для русского литературного сознания фигуры «маленького человека». «Мы неправда, не мучайте мы» — это же знаменитая реплика Акакия Акакиевича «Оставьте меня, зачем вы меня обижаете?».

Критик и филолог Владислав Кулаков пишет (статья «Есть ли жизнь на Марсе?»): « В стихотворении разворачивается драма современного сознания: внутренние «марсиане» обречены на «застенки Генштаба» («Гестапо») — некоего структурирующего «сверх-я», воодушевляемого разными многовековыми мечтами — культурой. Генштаб уверен: Марс — это «что-то», требующее выявления, расследования и колонизации (употребления), но его коренные обитатели знают: Марс — «ничто», во всяком случае, ничто для Генштаба. Марс — это наша неструктурируемая сердцевина, прародина человека в том смысле, что творческое начало, для того, чтобы быть по-настоящему творческим, способным на первозданность, должно быть каким-то внеземным, вот именно что «марсианским». Не коверкая русский язык, по-марсиански — творчески, поэтически — ничего не скажешь. А что Генштаб? Он ведь и призывает способствовать следствию, призывает к признанию, творческому самовыражению. В том и коллизия: сломишься под пытками Генштаба, начнёшь творчески самовыражаться, тут-то твоему «внутреннему марсианину» и конец. На вопрос: есть ли жизнь на Марсе? — может быть только один ответ: нет! Стоит ответить «да», и жизнь на Марсе исчезнет. Потому что «Марс» невербализуем. Поэтому, кстати, с точки зрения языка (Генштаба) Марс действительно «ничто».

Есть «объяснительная» и от самого Дашевского: Генштаб для него - это скорее Серафим из пушкинского «Пророка», требующий от творцов жизни. Главный вопрос Генштаба – «есть ли жизнь на Марсе?». Творцы же хотят оставить Марс своей личной территорией, вплоть до признания его несуществования. Требования Генштаба для них неприемлемо.

Мы Луне подчиняемся,
мальчик мы или девочка.

(из стихотворения «Москва-Рига»)

Поэт, переводчик, литературный критик, филолог, педагог Григорий Дашевский родился 25 февраля 1964 года в Москве. Окончил филфак МГУ. С 1993 по 2013 годы работал на кафедре классической филологии РГГУ. Сотрудничал с газетой «Коммерсантъ», а с 2007 года был литературным обозревателем еженедельника «Коммерсантъ-Weekend».

В первые «перестроечные» годы Дашевский входил в обновленный состав «Московского времени». В конце 1990-х писал тексты для группы «Вежливый отказ» - в альбоме «Герань» (2002) пять песен с его текстами.

Первый поэтический сборник «Папье-маше» Дашевский выпустил в 1989 году. В 1997 году вышла «Перемена поз», в 2000-м — «Генрих и Семен», а спустя еще год — «Дума иван-чая».

Как поэт Григорий был отмечен лишь однажды – его книга стихов «Генрих и Семен» вошла в шорт-лист премии Андрея Белого (2000). Переводчик Дашевский был увенчан лаврами больше, чем Дашевский-поэт (премии Мориса Ваксмахера, фонда Сороса, лауреат премии Андрея Белого в номинации «Перевод» (2011))

Широким массам Дашевский не был известен. Тем не менее для целого ряда поэтов и критиков он стал культовой фигурой. Поэт Татьяна Нешумова сравнила декабрь 2013-го, когда умер Дашевский, с августом 1921 года, когда читающая Россия плакала по Блоку. Мария Степанова в некрологе назвала Дашевского «нашим солнцем».

Причина смерти 49-летнего поэта так и осталась неизвестной большинству. Известно, что болезнь была продолжительной и мучительной.

Тот храбрей Сильвестра Сталлоне или
его фотокарточки над подушкой,
кто в глаза медсёстрам серые смотрит
без просьб и страха,

а мы ищем в этих зрачках диагноз
и не верим, что под крахмальной робой
ничего почти что, что там от силы
лифчик с трусами.

Тихий час, о мальчики, вас измучил,
в тихий час грызете пододеяльник,
в тихий час мы тщательней проверяем
в окнах решетки.