Игорь Холин: в открытый космос

Кибернетический век

Человек
Пришел
На вокзал
Вам куда в Кабул
Нет
На созвездие Ориона
Хорошо
Проходите в кабину
Сейчас
Мы вас
Разложим на электроны
И отправим в Космос
В виде радиосигналов
Товарищ Мочалов
Включите ток
Так
Готово
Орион
Принимайте Иванова
Все в порядке
Цель путешествия
Хочет купить
Сыну перчатки

(1958)

Чем это интересно

Время действия в космических стихах Холина четко обозначено уже в самом первом произведении цикла: 1958 век. В нем же появляется и человек, и одновременно Бог Иванов. Возраст – 175 лет. Занимаемая должность – президент Галактики. Тот ли это самый Иванов, отправленный в космос в виде радиосигналов для покупки перчаток сыну, нельзя сказать определенно.

Иванов в стихах цикла появится еще не раз. Он будет недоволен дачей на Луне, потому что летать далеко, а Московский совет выделил ему очень плохую ракету. Потом ракета, напротив, окажется так хороша, что Иванов установит на ней сразу два рекорда, причем за каждый получит по медали весом 18 тонн и величиной с пятак. Затем Иванов станет философом и напишет «три трактата / сплошного мата» на тему «Нужен ли человеку фаллос?» Появится и некая Иванова: она попытается вывести на трибуну гиппопотама, с тем чтобы тот поведал о развитии собственного же мышления и о влиянии на него «Различных / Философских идей / От мезозойской эры / До наших дней».

Если коротко, то вопрос о различиях между Богом и Ивановым, между Ивановыми-однофамильцами, а также между ними и писателем Сидоровым, академиком Бердиным, поэтом Лихотой, депутатами Хвилей и Автоматошвили, между богом и людьми, людьми и роботами, роботами и просто машинами, машинами и составляющими их деталями, – этот вопрос очень быстро теряет смысл. Различий нет. Такая ситуация обусловлена уже самим устройством поэтических циклов Холина.

Как справедливо заметила Александра Володина, эти циклы «состоят из небольших, фрагментированных и порой почти неотличимых друг от друга текстов, которые, кажется, самовоспроизводятся стихийно и помимо чьей-то воли – как безликие факты».

Не только барачная, но и космическая тема оформляется почти исключительно в жанрах новостных сводок, криминальной хроники, радиообращений, объявлений, краткого анамнеза и пр. Собственно, жители барака просто переносятся поэтом в открытый космос.

Как отмечает Евгений Лобков, «мышление героев – уже не психология, а рефлексология. Назвать проживающих (в бараках. – Prosodia) "жертвами тоталитарной идеологии" – неверно, тоталитарное мышление для них – недосягаемая высота. Мечта Ивана Карамазова о "суженном русском человеке" стала былью. Достоевское самокопание здесь невозможно». Зато вполне возможно превращение в роботов. Верно, впрочем, и обратное утверждение: не только бараки переносятся в космос, но и космос очень свободно дышит на городских окраинах, не исключая и места обитания самого поэта: «Любимая / Приходи ко мне в гости / Мой адрес / Вселенная Фрезер / Галактика 9 / Планета 24 / Есть телефон».

Возможно, именно из-за своего барачного происхождения ни космические стихи Холина, ни поэма «Умер Земной шар» так по-настоящему и не вошли в корпус русской научно-фантастической поэзии.

Да, «Космические» стихи и поэма о Земном шаре в полной мере лишены и намека на сциентизм. Но не одни же научные открытия должен предсказывать поэт-фантаст. Он может предсказывать и просто будущее как таковое. А с этим у Холина полный порядок. Хороший фантаст – всегда немного провидец.

В стихотворении «Кибернетический век» легко разглядеть пророчество о судьбах технического прогресса. Тут как со смартфоном. В нем спрятано не меньше десятка Нобелевских премий, а использоваться он может и для того, чтобы спросить «Ты сейчас где?» или «Есть там чего на ужин?» Разве отправиться в виде радиосигнала сыну за перчатками – не то же самое?

Справка об авторе

Игорь Сергеевич Холин вошел в русскую поэзию уже сложившимся мастером и почти мгновенно обрел статус живого классика. Какой именно опыт, литературный и особенно человеческий, этому предшествовал, судить трудно. Валентин Воробьев пишет, что паспорт поэта, военный билет и трудовая книжка бесследно исчезли. Воспоминаний Холин не оставил.

Известно более-менее точно, что он родился 11 января 1920 года в Москве в семье белошвейки и военного. После гибели отца во время Гражданской войны попал в детдом, бежал оттуда, был беспризорником. Во время своих скитаний попал в Новороссийск, там поступил в военное училище. Прошел всю Великую Отечественную войну, закончив ее в Праге в звании капитана. Был дважды ранен и дважды награжден орденом Красной Звезды и, уже к 40-летию Победы, орденом Отечественной войны I степени. За то, что ударил по лицу пьяного сослуживца, был осужден и отправлен Лианозово. Одной из сотрудниц местной библиотеки оказалась жена поэта и художника Евгения Кропивницкого. Ее заинтересовал Холин-читатель, попросивший выдать ему книгу Александра Блока, и она познакомила этого читателя с мужем, а тот – с кружком лианозовцев, поэтов и художников. В него входил и юный Генрих Сапгир. Их с Холиным потом свяжет многолетняя дружба. Они даже умрут в один год, с разницей в пять месяцев.

Для денег Игорь Холин писал стихи для детей и подрабатывал официантом в ресторане отеля «Метрополь». Там он познакомился со своей первой женой, Марией Константиновной, официанткой в том же ресторане. В первом браке у них родилась дочь Людмила.

Как пишет В. Воробьев, «изнемогая от славы, подражателей и поклонниц, Игорь Холин порвал с примерной семьей и стал бродячим авторитетом нелегальной поэзии, снимая углы и подвалы у нищих покровителей и знакомых», в частности, у него, Воробьева, на Сухаревке.

«Личное имущество моего подозрительного квартиранта, – вспоминает художник, – состояло из трех предметов: деревянная тумбочка, потертая раскладушка и пишущая машинка "Эрика" немецкого производства. Порывая с прошлым, Холин прихватил с собой изысканные мелочи: трофейный помазок и опасную бритву с костяной ручкой. По утрам он гладко брился, оттягивая изящную сталь на широком ремне, обливался ледяной водой, пил крепкий чай из железной кружки и усаживался за машинку».

В 1970-е годы с подачи другого своего приятеля, тоже художника, Михаила Гробмана, Холин занялся торговлей антиквариатом. Накопив на кооперативную квартиру в Кузьминках, поэт, по свидетельству все того же Воробьева, сдавал ее некоему афроамериканцу, который обеспечивал международные каналы сбыта, а сам жил на кухне и спал чуть ли не под газовой плитой.

Уже после 50 лет Холин женился во второй раз, на Ирине Островской, молодой женщине, подруге Елены Щаповой, жены Эдуарда Лимонова. От этого брака у поэта в 1974 году родилась вторая дочь, Арина, известная сегодня журналистка, писательница и блогер. Мать умерла во время родов.

В самом начале 1970-х всерьез обратился к прозе. Избранные прозаические миниатюры были изданы отдельным томом сразу вслед за избранными стихами в НЛО в 2000 году. В 2015-м в Вологде вышел в свет роман «Кошки-Мышки», где под прозрачными псевдонимами выведены многие знакомые автора и он сам.

Игорь Холин умер 15 июня 1999 года в Москве.