Лариса Миллер: соловей пугает тьму
82-й день рождения Ларисы Миллер Prosodia отмечает одним из «утешительных» стихотворений поэтессы.
* * *
Судьбу не надо умолять.Ты – в окруженье.
В тебя позволено стрелять
На пораженье.
Укрыться где и от кого?
Кругом бойницы.
Нас выбьют всех до одного –
Не уклониться.
Пока для тайного стрелка
Ты служишь целью,
Цветут небесные шелка
И звонкой трелью
Сам соловей пугает тьму,
Сменив кукушку,
И кружит голову тому,
Кто взят на мушку.
(1994)
Чем это интересно
Многие стихи Ларисы Миллер – это такая вневременная формула, каркас, который, будучи погруженным в бурные воды эпохи, помогает кристаллизоваться на нем новым смыслам.
Вневременность и наследование традициям «поэзии мысли» были заявлены Миллер уже в самых первых стихах.
* * *
Я знаю тихий небосклон.Войны не знаю. Так откуда
Вдруг чудится – ещё секунда,
И твой отходит эшелон?!
И я на мирном полустанке,
Замолкнув, как перед концом,
Ловлю тесьму твоей ушанки,
Оборотясь к тебе лицом.
(1965)
В стихотворении «Судьбу не надо умолять» тоже идет речь о смерти, которая ни на секунду не прекращает свою охоту за человеком. Но надо найти хоть какую-то «щепку», которая поможет удержаться на плаву.
Кукушка отсчитывает оставшиеся годы жизни, поезд вот-вот тронется. Но кроме кукушки есть и другие птицы, например, соловей, который время от времени сменяет кукушку. Есть и «тесьма твоей ушанки».
Соловей не на твоей стороне, но он способен вскружить голову и дать возможность хоть на какое-то мгновение забыть о смерти. Как и любовь.
Многие стихи Миллер – истории о том, что человек проживает свою жизнь между отчаяньем и красотой, отчаяньем и любовью. Эти истории знакомы каждому. «Подключение» к лирическому герою гарантировано.
А стихотворения Миллер и есть те самые соловьи, которые время от времени пугают тьму.
Стихи Миллер называют «песнями, плясками и молитвами на грани жизни и смерти».
Скажи мне: «Не спеши».
Скажи: «Пред нами вечность.
Целительна беспечность
Для тела и души».
Каждая эпоха привносит дополнительные смыслы в формулы Миллер. «Нас выбьют всех до одного». Кого – «нас»? Да кого угодно, лишь бы нашлись ущемленные чем-то или кем-то «мы». «Мы» всегда найдутся. Это могут быть интеллектуалы, диссиденты или те, кто считает, что существованию России грозит опасность.
Идет безумное кино
И не кончается оно.
Творится бред многосерийный.
Откройте выход аварийный.
Хочу на воздух, чтоб вовне
С тишайшим снегом наравне
И с небесами, и с ветрами
Быть непричастной к этой драме.
«Безумное кино» на каждом сеансе новое. Постоянно его безумие. Но Миллер дает и призрачную надежду. Иначе что это за молитва?
Поверь, возможны варианты.
Изменчивые дни – гаранты
Того, что варианты есть.
Или вот такое утешение:
Ты погоди, не умирай
Там рая нету.
Твой рай – нести под птичий грай
Всю тяжесть эту.
Лариса Миллер – утешительница. Ее муж, физик и правозащитник Борис Альтшуллер, собрал читательские отклики о творчестве супруги.
«Ваши стихи хорошо читать утром, на чистую душу».
«Воздействие её поэзии на нервную систему запредельно».
Помимо читателей высокую оценку творчества поэтессы давали и знаменитые коллеги.
В 1973 году Арсений Тарковский подарил Миллер на день рождения «Вечерние огни» Афанасия Фета с надписью: «Милой Ларисе – единственной в России, кому Фет под стать».
В 1978 году Тарковский написал: «Л. Миллер поэт гармонического стихотворения, а это было и будет драгоценностью во все времена. Язык ее поэзии – чистый и ясный до прозрачности литературный русский язык, которому для выразительности не нужно ни неологизмов, ни словечек из областных словарей; у нее нет ничего общего ни с футуризмом, ни с вычурностью какой-нибудь другой поэтической школы минувших лет. Это вполне современная нам реалистическая поэзия, а именно такая поэзия – на мой (читателя) взгляд особенно калорийна. Стихотворение Л. Миллер не хочет стать ни песней, ни живописью, ни ораторской речью повышенного тона. Л. Миллер говорит с читателем доверительно и доверчиво, как добрый и верный друг, ожидающий взаимного доверия в ответ на свои признания, на свою искренность и убежденность».
«Поэзия Ларисы Миллер – яркий образец торжества русской речи и русского классического стиха с его точными рифмами, лаконизмом, пушкинской, тютчевской, фетовской загадкой. Мы не знаем, почему такая поэзия никогда не устаревает», – так написала редакция журнала «Новый мир» при выдвижении Ларисы Миллер на Государственную премию РФ в области литературы и искусства (1999). Премию поэтесса не получила.
Литературовед и поэт Юрий Орлицкий считает: «Есть поэты, которые словно бы присутствовали всегда. По крайней мере, какое бы время ни вспомнилось, они уже были: писали сами и о них кто-то писал. Такой устойчивый, ровный, успокаивающий фон: раз они есть, значит, все в порядке. Один из таких поэтов – Лариса Миллер, книги которой в последние годы выходят в свет с завидным постоянством и никогда не разочаровывают. Живой, в общем, классик».
В 2011 году Лариса Миллер вывела свой эксперимент по «утешению» читателей на новый уровень. Поэтесса стала ежедневно размещать новый пост в своем блоге в ЖЖ (а теперь и в других социальных сетях) в рамках условной серии «Стихи гуськом». Вот текст от 27 марта 2022 года:
Как могу я других утешать,
Если я и сама безутешна,
Если я и сама безуспешно
Тщусь больные вопросы решать?
И зачем, коль сама не мудра,
Я учу простодушного лоха,
Как дожить до последнего вздоха
На земле, что на беды щедра.
Читать по теме:
Венедикт Март: захлопни книгу Марта и откинь!
27 марта исполняется 128 лет со дня рождения Венедикта Марта. Современники называли его «правнуком Вийона» и сравнивали с «проклятыми поэтами». Prosodia обращается к стихотворению «К тебе и от него», в котором поэт-визионер предостерегает «случайных» читателей от знакомства со своими стихами.
Мария Петровых: не даром ты сгорела
26 марта 1908 года родилась Мария Петровых – одна из самых тонких и самобытных поэтесс ХХ века, блестящая переводчица и литературный редактор. При жизни она находилась в стороне от литературного процесса и не была избалована читательским вниманием. К счастью, в настоящее время ситуация меняется. Prosodia вспоминает Марию Петровых стихотворением «Подумай, разве в этом дело…», в котором она размышляет о своей «невольной силе».