НО ЭТО ЗЕРКАЛО МНЕ ЛЬСТИТ

Кипренскому

Любимец моды легкокрылой,
Хоть не британец, не француз,
Ты вновь создал, волшебник милый,
Меня, питомца чистых муз,—
И я смеюся над могилой,
Ушед навек от смертных уз.
Себя как в зеркале я вижу,
Но это зеркало мне льстит:
Оно гласит, что не унижу
Пристрастья важных аонид.
Так Риму, Дрездену, Парижу
Известен впредь мой будет вид.

(1827)

Чем это интересно

Стихотворение интересно абсолютно универсальной формулой узнавания себя человеком – в оценке и восприятии других людей. Пушкин написал свои стихи как экспромт в мае – июне 1827 года, когда шла работа над портретом. На этой ироничной формуле здесь все и держится: «Себя как в зеркале я вижу, / Но это зеркало мне льстит».

Слова поэта стали крылатыми – и, наверное, не только из-за благозвучия и лаконизма, но и благодаря их психологической точности: без лести и некоторого приукрашивания своего образа человек не очень-то готов увидеть себя со стороны, даже в зеркале, которое вообще-то льстить не способно.

Насчет своей внешности «потомок негров безобразных» вряд ли питал сомнения. Всего лишь год спустя в стихотворении, адресованном английскому художнику Джону Доу (To Dawe, esqr.), он посетует: «Зачем твой дивный карандаш / Рисует мой арапский профиль?» (карандашный набросок не сохранился), а в 1836 году откажется позировать самому Карлу Брюллову.

Интересно также, что Пушкин не посвятил никаких стихов Василию Тропинину, написавшему еще один его канонический портрет, причем в том же 1827 году (поэт стал нарасхват после ссылки в Михайловское) и даже раньше Кипренского. Не потому ли, что первые эскизы к своей работе Тропинин сделал, наблюдая за тем, как Александр Сергеевич, в домашнем халате, возится на полу с щенками? Щенки ушли, а халат остался: на обиходном облике гения настаивал заказчик портрета Сергей Соболевский, библиофил, сочинитель острых эпиграмм и просто закадычный московский приятель Пушкина.

Кипренскому портрет заказал другой его приятель, еще по Лицею, – Антон Дельвиг. Тут зеркало сработало ровно так, как все и ждут: поэт изображен красавцем и денди, с тартаном через плечо (привет Байрону, в чьих жилах было немного шотландской королевской крови), с тонкими нервными пальцами во всей красе ногтей, да еще и с фигуркой музы на заднем плане, которой сначала не было, но потом все решили, что она очень нужна.

После смерти Дельвига Пушкин выкупил потрет у его вдовы и не расставался с ним уже до своей собственной гибели. 

Справка о художнике

Пушкин ни в каких представлениях не нуждается. О Кипренском (1782–1836) нужно сказать следующее. Внебрачный сын помещика Дьяконова, он до 6 лет воспитывался в семье крепостных Швальбе; получив вольную, был определен под фамилией Кипренский в Воспитательное училище при Петербургской академии художеств. Он потом ее не только с блеском окончил, но и остался при ней пансионером, что в том числе позволяло совершать заграничные путешествия. Кипренский стал первым русским художником, чей автопортрет был представлен в итальянской галерее Уффици.

С Италией связана и роковая драма всей его жизни. До сих пор еще жива страшная и нелепая легенда, будто художник убил свою любовницу-натурщицу – якобы за то, что та наградила его дурной болезнью: завернул живьем в холст, облил скипидаром и поджег! – а после еще и женился на своей же дочери от этой связи. Это не более чем легенда. Кипренский действительно имел связь с одной из натурщиц, но убита была совсем другая и в другом месте (темная история). У своей же любовницы он попросил взять опеку над ее малолетней дочерью, прижитой не от него.

Разбитная мамаша не просто обрадовалась, но и без конца клянчила у художника денег на содержание ребенка. В конце концов Кипренский силой отнял девочку, поместил на воспитание в монастырь, а затем, вернувшись спустя годы в Италию, обвенчался с ней, ради чего даже принял католичество. Вместе они прожили всего три месяца. Кипренской умер в 1836 году от воспаления легких.

Портрет Пушкина написан после таинственного убийства, но ни намека о якобы преступном прошлом художника в тексте не содержится. Напротив, адресат назван любимцем моды, а перечень городов в финале явно указывает места его предстоящих выставок.

Репутацию портретиста помог восстановить граф Дмитрий Шереметев, предоставив ему в своем дворце мастерскую. Там и позировал Кипренскому Пушкин. Теперь это аванзал Фонтанного дома. С 1989 года в одном из флигелей дворца разместился Музей Анны Ахматовой.