Олег Охапкин: долог, долог и тяжек путь
30 сентября 2008 года ушел из жизни Олег Александрович Охапкин. Prosodia вспоминает одного из ведущих представителей ленинградской «второй культуры» стихотворением, в котором автор сравнивает путь поэта с восхождением на Голгофу.
Я не знаю надежды кроткой
На прекрасное право — жить.
В этой жизни моей короткой
Нескончаема разве жуть.
Каждой ночью под жёлтой лампой
Поджидаю, дрожа душой:
Жизнь когтистой и тяжкой лапой
Уровняет меня с мышой.
Молодец — представитель жизни,
Насобаченный в печень бить,
Даст мне право на смерть в отчизне —
Оцет смешанный с желчью пить.
Мне давно приглянулась горка,
Над которой незримый крест
Распахнулся настолько горько,
Что вольнее не сыщешь мест.
Прохожу вдалеке и вижу:
Это место — оно мое.
Никого с него не унижу,
Даже местность, позор её.
Прохожу и грущу сторонкой.
Долог, долог и тяжек путь.
Горечь грустной сочится ранкой,
Надрывая рыданьем грудь.1972
Чем это интересно
По евангельской легенде, оцет (уксус), смешанный с желчью, дали пить Христу перед распятием. С одной стороны, это было насмешкой со стороны палачей, но с другой, это было исполнение Писания.
«Иисус Христос теперь отведал уксусу с желчью только ради желчи, чтобы исполнилось Писание: и даша в снедь Мою желчь (Пс. 68, 22), – а когда был распят, испил только уксусу, ради того, что написано дальше: и в жажду Мою напоиша мя оцта. Конечно, когда Иисус Христос отведал уксусу с желчью, то, по видимому, исполнились оба эти изречения».
Исполнить предназначение готов и лирический герой стихотворения – сам Охапкин.
Как пишет друг Охапкина, поэт Сергей Стратановский, «темы религиозные переживались Охапкиным как экзистенциальные, а если говорить проще – как имеющие непосредственное отношение к нему самому».
В статье «Ленинград. Судьба. Поэт» учитель Олега Охапкина Давид Дар писал:
«В лютый для России год, во время Ленинградской блокады, когда младенцы рождались, как маленькие трупики, в одном из родильных домов на берегу Невы родился мальчик. Ангельской красоты. Нянечкой в том родильном доме была сектантка, последовательница Иоанна Кронштадского. Умирая, Иоанн Кронштадский пророчествовал: "В самый люты год родится в Петрограде младенец мужеского полу ангельской красоты Он возвестит слово Божье впавшему в грех Русскому народу."
Все совпадало: лютый год, ангельская красота.
Младенец никому не был нужен. Мать – душевнобольная, отец не известен. Только бабка мальчика и "нянечка" из родильного дома уверовали в божественную миссию новорожденного. Нарекли его Олегом. Фамилия – Охапкин».
Бабушка и крестная были уверены, что именно Олег станет защитником христианской веры. Так мальчика и воспитывали. Такое воспитание создало для подростка Охапкина серьезные проблемы. Как пишет Стратановский, «будучи не в состоянии их решить, он взбунтовался. Это не был бунт против Бога, это было стремление уйти от своего предназначения, быть как все».
Спустя годы Охапкин часто рассказывал знакомым, что украл на коммунальной кухне кусок жареного мяса со сковороды соседей в Великий пост. Этот срыв окончился почти шестилетним самоотлучением от Церкви.
«Уже впоследствии это желание – быть как все – было им осмыслено как аналог бегства Ионы от Божьего веления стать пророком», – пишет Стратановский.
В приведенном выше стихотворении мы как раз и застаем Охапкина в тот момент, когда он принимает свое предназначение.
Пророком Олег Охапкин не стал, но судьба его сложилась тяжело.
Справка об авторе
Олег Александрович Охапкин родился 12 октября 1944 года в Ленинграде. В юношеские годы вместе с крестной часто посещал монастыри, в 1957–1958 годы пел в хоре Александро-Невской лавры.
В 1961 году Охапкин окончил Архитектурно-художественное ремесленное училище и поступил в музыкальное училище им. Мусоргского (класс вокала). В 1966-м, в год смерти Ахматовой, он оставил занятия музыкой ради поэзии. На жизнь Охапкин зарабатывал в археологических и геофизических экспедициях (летом), зимой работал в Эрмитаже или в Литературно-мемориальном музее Ф. М. Достоевского. С 1979 по 1986 годы – оператор газовой котельной.
Охапкина занимали не только духовные поиски. Сергей Довлатов называл поэта «Херувимом, но зато с каким...». В «Невидимой книге» он писал:
«Над столом, над застывшей котлетой, над рядами бутылок, над дымом, над прозой житейской возвышается молодой человек. Грязноватые редкие локоны его перетянуты сапожным шнурком. Сияющие белые глаза, величиной с десертные тарелки, устремлены в пространство. От низкого церковного баса, поднимающегося из глубин двенадцатиперстной кишки, тревожно вибрируют стены.
Он говорит седьмой час подряд. Четверо из гостей уже прилегли на широком диване. Слова, околевая, ворочаются, как доисторические морские чудовища на берегу:
– Пен-клуб... КГБ... Алигьери... Верлибры... Донос... Торопыгин... Созвездие овна... Она не дала, понимаешь, она не дала... /непечатное, непечатное, непечатное, непечатное, непечатное.../
– Стихи почитаю, – гудит он».
Сам Олег Охапкин любил напомнить окружающим о диагнозе, с которым он неоднократно попадал в психиатрическую лечебницу – «религиозно-сексуальный психоз». Есть в его творчестве такие стихи:
Мы должны теперь с тобою лечь в кровать
И друг друга обнимать, целовать,
Да, должны. И так и сделаем, дружок,
Ненаглядная, цветочек, пирожок!
До чего же твоя розочка вкусна,
А моя-то рожа – что калач.
Так и так, взгляни на численник: весна.
Мне сношенья прописал знакомый врач.
Али не люди не советские и мы,
Что не знаем, как труды сии начать?
До чего же разобщенные умы,
В наше время – чай, не в руку же кончать!
Повернись ко мне задочком, ай люли!
Ты права: не все мужчины – кобели.
Его вторая жена Татьяна Ковалькова-Охапкина вспоминает: «В среде же мещанской и вовсе вёл себя эпатажно, в блаженной простоте посрамляя ценности мира сего. Это совмещение, казалось бы, несовместимого, блестяще отражено в небольшой гротесковой повести петербургского прозаика Александра Завьялова "Житие простодушного Охапкина"».
В 70-е несколько стихотворений и поэтических переводов были опубликованы в официальных изданиях, но большая часть рукописей – в самиздате: «Ночное дыхание» (1966–1968), «Возвращение мест» (1969), «Душа города» (1968–1969), «Моление о Чаше» (1970), «Времена года» (1970–1971), «Посох» (1971–1972), «Высокая цель» (1973–1974). Стихи печатались и в машинописных журналах «Обводный канал», «Часы», «37», «Вече» (Москва) , а также за рубежом – в альманахах и журналах.
Первая полноценная книга стихов Охапкина вышла в 1989 году в парижском издательстве «Беседа». Примерно в то же время его стали печатать и толстые советские журналы «Звезда», «Нева», «Аврора».
Умер Олег Охапкин утром 30 сентября 2008 года в психиатрической больнице – там же, где и родился.
Читать по теме:
Рюрик Рок: я лишь отдохнуть хочу
День рождения главного «ничевока» Prosodia отмечает его стихотворением, демонстрирующим основные приемы возглавляемого им движения.
Иван Никитин: ухарь-купец, удалой молодец
Двести лет назад родился Иван Никитин. Prosodia вспоминает поэта его обличительным стихотворением, ставшим лихой народной песней.