Пессоа: поэт в хорошей компании

Сколько душ сокрыто в теле?

Я менялся всякий миг.

Самого себя доселе

Не прозрел и не постиг.

И в душе ни на минуту

Я смирить не властен смуту,

Умножаясь и дробясь,

Сам с собой теряю связь.

Все, впиваемое взглядом,

Обратится тут же мной.

Я, терзаемый разладом,

Чуждый миру и родной,

Я – равнины, скалы, воды,

Я – привалы, переходы...

Переменчив, одинок,

Я – и семя и росток.

И душа моя стремится

Самое себя прочесть:

За страницею страница,

За благой – дурная весть;

Мимолетных мыслей прах,

Позабытый на полях...

Мой ли почерк? Мой ли слог?

Я не знаю. Знает Бог.

(Пер. С. Александровского)

Чем это интересно

Интерес к гетеронимам Фернандо Пессоа (в современной русской огласовке все чаще Фернанду Пессоа) порой совершенно заслоняет собой творчество поэта. Переводивший его Борис Дубин еще в 1990-е жаловался на такого рода аберрации восприятия. Возможно, для обывателя проще понять болезнь – диссоциативное расстройство идентичности, чем глубинные основы поэтики. Сам Пессоа говорил, впрочем, об истерии.

Но не говорить о двойниках поэта тоже нельзя, потому что именно их наследие и есть во многом наследие Пессоа. Главное же, что в стихах живого автора лирический герой тоже много размышляет о неуловимости собственного «Я». Именно этими размышлениями и интересно выбранное стихотворение. 

Уже в первой строке возникает тело, тема телесности. Во второй она как будто получает развитие: «Я меняюсь каждый миг». Выходит, что каждая новая душа, водворяясь в теле, приводит к его трансформации. Это понятно. Так всегда и было, начиная с Джекила и Хайда у Р. Л. Стивенсона и заканчивая фильмом «Сплит»  («Расщепленный»), где у героя сразу 23 личности и все они проявляются по-разному, в том числе и телесно. 

В основном гетеронимы используются для работ одного автора в разных жанрах. Поэтесса Зинаида Гиппиус подписывалась под критическими статьями как Антон Крайний. Борис Виан публиковал ранние детективные романы под именем Вернона Салливана. Множество гетеронимов было у Александра Асаркана и Павла Улитина.   

Гетеронимы Пессоа, числом от 27 до более чем 100 (по разным оценкам), различаются по степени проработанности телесного облика.

Так, Алберту Каэйра – стройный блондин с голубыми глазами, с греческими чертами лица и общим спокойствием в облике. Напротив, Рикарду Рейш был смуглым и коренастым. Но вот уже Алвару де Кампуш – скорее альтер-эго Пессоа, как и полугетероним Бернарду Суареш, автор условно мемуарной «Книги непокоя» (существует сразу шесть ее переводов на русский, и все с разными названиями).

Однако эти вроде бы телесные, а вслед за ними и биографические черты определяются семантикой имени. Каэйра блондин, потому что в самом имени Алберту прячется прилагательное alba – «белый». Рейш – убежденный монархист, но лишь потому, что к этому обязывает его фамилия (reis в переводе означает «короли»). 

Рейш – классик, виртуозно владеющий сложными античными размерам. Каэйра больше тяготеет к белым стихам. Биографии же проработаны так небрежно, что Каэйра продолжает писать и после своей смерти в 1915 году. Для других двойников дата ухода из жизни вовсе не обозначена. 

Догадок о смысле гетеронимов Пессоа было высказано немало: это и самоинициация, и некое новое язычество (пантеизм). Но это может быть и гениальным олицетворением самого приема стилизации. Ведь непросто не только подражать другими поэтам, но и создать антологию из творений своих двойников. Примерно в то же самое время, что и Пессоа в Португалии, абсолютно независимо от него, занимался производством гетеронимов поэт Антонио Мачадо (1875–1939) в Испании. Его двойники проработаны более детально.

В популярной «Книге мертвых» Дж. Ллойда и Дж. Митчисона (под вывеской «Стивен Фрай представляет») о Пессоа сказано, что он всю жизнь оставался девственником (даром что письма своей возлюбленной Офелии Кейрош писал от лица разных поэтов), тридцать лет подряд ходил в один и тот же бар, много пил и умер от острой печеночной недостаточности. Какая из его душ может в итоге претендовать на такую биографию и такое тело? Почему он в одном теле не бегал по кабачкам, а в другом – не стал Дон Жуаном? Вопрос риторический.

Зато поэт создал собственную «самоотносимую традицию – и как вдохновение, и как компанию» (Книга мертвых. М.: Фантом-Пресс, 2011. Пер. А. Рахуба. С. 282).

Только как знать, не в этом ли и заключается главное открытие и пророчество поэта? Разве нет сегодня ощущения, что поэзия – это соотносимая только с самой собой реальность, ни в какую телесность выхода не имеющая? И разве списки живых авторов поэтических изданий не выглядят теперь как перечни гетеронимов некоего неведомого сверхпоэта, пожелавшего сохранить инкогнито? Ответ, видимо, знает только Бог.

Справка об авторе

Фернандо Пессоа (1888–1935) родился в семье чиновника министерства юстиции и музыкального критика Жуакина де Сеабра Пессоа. После смерти отца мать второй раз вышла замуж – за консула Португалии в Южной Африке, и семья переехала в Дурбан. Здесь будущий поэт в совершенстве овладел английским, который очень пригодится ему в будущем.

Семья возвращается в Португалию, и в в 1905 году Пессоа поступает на филологический факультет Лиссабонского университета. С 1908 года он начинает работать переводчиком деловой корреспонденции на английском языке. Это станет его основным ремеслом до конца жизни. После смерти будет обнаружен сундук с рукописями – более 25 000 листов. Многие из них не рассортированы до сих пор. 

По словам самого Пессоа, 8 марта 1914 года он будто бы написал более 30 стихотворений. Исследования показали, что и это мистификация. Тем не менее вся культурная Португалия в марте 2014-го отмечала столетие столь знаменательного события.

В 1985 году, в честь пятидесятилетия со дня смерти поэта, его останки были перезахоронены в монастыре Жеронимуш в центре Лиссабона. На надгробном камне выбиты стихи трех главных гетеронимов Пессоа: Каэйру, де Кампуша и Рейша.