По следам «Бродячей собаки»

            * * *

Все мы бражники здесь, блудницы,

Как невесело вместе нам!

На стенах цветы и птицы

Томятся по облакам.

Ты куришь черную трубку,

Так странен дымок над ней.

Я надела узкую юбку,

Чтоб казаться еще стройней.

Навсегда забиты окошки:

Что там, изморозь или гроза?

На глаза осторожной кошки

Похожи твои глаза.

О, как сердце мое тоскует!

Не смертного ль часа жду?

А та, что сейчас танцует,

Непременно будет в аду.

(1 января 1913)

Чем это интересно

Кабаре «Бродячая собака», располагавшееся в центре Петербурга, на Михайловской площади, открылось в новогоднюю ночь, в канун 1912 года. Его владелец – режиссер и актер Борис Пронин – сумел собрать в небольшом помещении самых ярких и, казалось бы, не всегда совместимых по своим эстетическим и идеологическим взглядам представителей творческой элиты. Художник Борис Григорьев оставил такую ироничную зарисовку постоянных посетителей кафе:

«Это было место худющей Анны Ахматовой, закутанной в платок, моргающего Гумилева, шепелявящего "Михайленки" Кузмина вялые кроличьи ручки Георгия Иванова, озиравшегося за чтением стихов по сторонам, как бы удивляясь на самого себя, вдумчивая ушастая слива Адамовича, конфузившийся Михаил Струве…»

В перечислении Григорьева не зря встречаются, в основном, имена акмеистов – именно они занимали привилегированное положение в «Бродячей собаке». Однако их оппоненты – футуристы – тоже не избегали вечеров (точнее сказать – ночей) в кабаре и использовали возможность заявить о себе и продекламировать новые стихи. «Гилеец» Бенедикт Лившиц, оставивший о «Бродячей собаке» яркие страницы воспоминаний в книге «Полутораглазый стрелец», видел причину подобного отношения к футуристам в следующем:

«Мы же, футуристы, были падшими от рождения. Ни одной пьяной слезы не вышибали из глаз, никакой "достоевщинкой" не щекотали расхлябанной интеллигентской чувствительности ни копролалия Крученых, ни размалеванная щека Бурлюка, ни полосатая кофта Маяковского, ни мое жабо прокаженного Пьеро».

И все-таки как минимум один раз футуристы снискали расположение Бориса Пронина – речь идет о приезде великого и ужасного Филиппо Томмазо Маринетти. Тогда «советом старейшин, восседавшим по обе стороны жречествующего итальянца» оказались будетляне. Чествование Маринетти, «потрошившего тушу футуризма», затянулось почти на неделю.

Истоки кабаре (не только «Бродячей собаки», но и «Привала комедиантов», «Летучей мыши» и пр.) следует искать, конечно, во французской кафейной культуре: по мнению Николая Могилянского, это «эманации Монмартра, прямая преемственность от "Chat noir", "Rat Mort"». Тем не менее речь не идет о прямом и бездумном подражательстве. Эти кафе и подвалы превратились в особые пространства, порождающие новые смыслы и идеи. Над ними, по выражению литературоведа Романа Тименчика, реяло «семантическое облако в котором просвечивают семантемы бродяжничества, снисхождения-катабазиса, вызова небесам, молчания, метаморфоз вещей, рвущих с себя личину (как писал в эти годы Борис Пастернак) и переворачивающегося мира».

У «Бродячей собаки» был свой негласный устав. Во-первых, все гости довольно цинично делились на две группы: на людей искусства и так называемых «фармацевтов» – «простых» посетителей, обывателей, пренебрежительное отношение к которым наблюдалось и со стороны первой группы, и со стороны владельца заведения. Во-вторых, в кабаре была особая гостевая книга – «огромный, переплетенный в свиную кожу фолиант», в который записывали свои имена посетители (в основном, конечно же, именитые). В нем же хранилось множество автографов стихотворений, щедро вписываемых поэтами.

Кроме того, «Бродячая собака» даже обзавелась собственным гимном. Вот несколько его куплетов:

1

От рождения подвала

Пролетел лишь быстрый год,

Но «Собака» нас связала

В тесно-дружный хоровод.

Чья душа печаль узнала,

Опускайтесь в глубь подвала,

Отдыхайте (3 раза) от невзгод.

<...>

3

Наши девы, наши дамы,

Что за прелесть глаз и губ!

Цех поэтов – все «Адамы»,

Всяк приятен и не груб.

Не боясь собачьей ямы,

Наши шумы, наши гамы

Посещает (3 раза) Сологуб.

Вопрос об авторстве этого текста остается открытым. Согласно одной версии, гимн написал Михаил Кузмин (об этом пишет в мемуарах Бенедикт Лившиц); по другой версии, автором является любовник Кузмина, молодой поэт Всеволод Князев.

Стихотворение Анны Ахматовой «Все мы бражники здесь, блудницы…» было написано через год после открытия «Бродячей собаки». Оно примечательно, прежде всего, тем, что замечательно передает те настроения и атмосферу декаданса, с которыми часто ассоциируется серебряный век. Предметность, внимание к деталям («черная трубка», «узкая юбка»), переживания, заключенные в последней строфе, намекают на позу героини, на формирование ею определенного образа. Он так или иначе коррелирует с образом самой Ахматовой: «Затянутая в черный шелк, с крупным овалом камеи у пояса, вплывала Ахматова, задерживаясь у входа, чтобы по настоянию кидавшегося ей навстречу Пронина вписать в "свиную" книгу свои последние стихи, по которым простодушные "фармацевты" строили догадки, щекотавшие только их любопытство» (Бенедикт Лившиц, «Полутораглазый стрелец»).

Натан Альтман. Портрет Ахматовой. 1914 год.

Чувствуется легкое ахматовское лукавство в строке «Как невесело вместе нам!» Безысходность и как будто подневольное сосуществование посетителей кабаре кажутся несколько надуманными. Ведь уже в 1917 году Ахматова пишет еще одно стихотворение, посвященное ночам в «Бродячей собаке», и оно уже лишено какой бы то ни было позы: «Да, я любила их, те сборища ночные…»

Отдельные описания интерьера напрямую соотносятся с обстановкой «Бродячей собаки»: «забитые окошки» – намек на подвальное помещение, «на стенах цветы и птицы / Томятся по облакам» – расписанные художниками Сергеем Судейкиным и Николаем Сапуновым стены кабаре (фрески не сохранились, но, судя по отрывочным воспоминаниям современников, в росписи преобладали фантастические сюжеты и образы).

«Бродячая собака» была закрыта 16 марта 1915 года. По одной из версий, поводом стала продажа алкоголя, запрещенная во время Первой мировой войны. Однако истинной причиной считают прочитанное Владимиром Маяковским стихотворение «Вам!», скандал вокруг которого стал известен даже Николаю II.

Справка об авторе

Анна Андреевна Ахматова (1889 – 1966) – русская поэтесса, одна из самых заметных фигур литературы ХХ века. Первый стихотворный сборник – «Вечер» – вышел в 1912 году. В этом же году, вместе с Николаем Гумилевым, Сергеем Городецким и Осипом Мандельштамом, Ахматова образует группу акмеистов, выросшую из «Цеха поэтов».

С середины 1920-х до середины 1930-х годов стихи Ахматовой почти не печатали. В 1938 году происходит трагическое событие – к 5 годам исправительно-трудовых лагерей приговорен сын поэтессы, Лев Гумилев (в 1949 году он был вновь арестован, но срок увеличили уже до 10 лет).

Во время Великой Отечественной войны жила сначала в Ленинграде, затем по состоянию здоровья была вынуждена уехать в эвакуацию. При первой возможности поэтесса вернулась в Ленинград. Ахматовой принадлежат одни из самых пронзительных произведений о войне («Мужество», «Клятва» и др.)

Много лет пыталась вызволить из заключения Льва Гумилева. В 1950 году Ахматова даже пишет письмо Сталину, которое осталось без ответа. Напряженные отношения с советской властью сказывались и на отношении к творчеству поэтессы: ее несколько раз исключали из Союза советских писателей (с последующим восстановлением). Самым громким процессом стало «Постановление о журналах "Звезда" и "Ленинград"» (1946), в котором резкой критике подверглось творчество Ахматовой и Михаила Зощенко.

Дважды номинирована на Нобелевскую премию по литературе (1965, 1966 годы).

Анна Ахматова умерла 5 марта 1966 года от сердечной недостаточности. 10 марта поэтессу провожали Иосиф Бродский, Арсений Тарковский, Евгений Рейн и многие другие представители литературной России.