Семен Липкин: но так началось воскресенье

Богородица

1
Гремели уже на булыжнике
Немецкие танки вдали.
Уже фарисеи и книжники
Почетные грамоты жгли.
В то утро скончался Иосиф,
Счастливец, ушел в тишину,
На муки жестокие бросив
Рожавшую в муках жену.

2
Еще их соседи не предали,
От счастья балдея с утра,
Еще даже имени не дали
Ребенку того столяра,
Душа еще реяла где-то
Умершего сына земли,
Когда за слободкою в гетто
И мать, и дитя увели.

3
Глазами недвижными нелюди
Смотрели на тысячи лиц.
Недвижны глаза и у челяди –
Единое племя убийц.
Свежа еще мужа могила,
И гибель стоит за углом,
А мать мальчугана кормила
Сладчайшим своим молоком.

4
Земное осело, отсеялось,
Но были земные дела.
Уже ни на что не надеялась,
Но все же чего-то ждала.
Ждала, чтобы вырос он, милый,
Пошел бы, сначала ползком,
И мать мальчугана кормила
Сладчайшим своим молоком.

5
И яму их вырыть заставили,
И лечь в этом глиняном рву,
И нелюди дула направили
В дитя, в молодую вдову.
Мертвящая, черная сила
Уже ликовала кругом,
А мать мальчугана кормила
Сладчайшим своим молоком.

6
Не стала иконой прославленной,
Свалившись на глиняный прах,
И мальчик упал окровавленный
С ее молоком на губах.
Еще не нуждаясь в спасенье,
Солдаты в казарму пошли,
Но так началось воскресенье
Людей, и любви, и земли.

Чем это интересно

«Богородицу» Семён Липкин написал в 1956 году, стихотворение вошло в его первый авторский сборник «Очевидец. Стихотворения разных лет» (1967). Поэту тогда было 56 лет.

К этому моменту Липкина знали по редким публикациям в периодической печати (в основном довоенным), знали и как блестящего переводчика восточной поэзии: от Махабхараты до Навои, Фирдоуси и Тукая.

В 1967 году Семён Липкин, обладатель трех орденов «Знак почета» и ордена Отечественной войны II степени, был удостоен госпремии Таджикской ССР имени Рудаки, а в 1968 году стал Заслуженным работником культуры Узбекской ССР и народным поэтом Калмыцкой АССР. На волне официального признания был выпущен и «Свидетель».

Однако когда во второй половине 80-х вышел библиографический справочник «Писатели Москвы», Семёна Липкина в нем не было. Как и его жены – Инны Лиснянской. В 1979 году они вместе с Василием Аксёновым вышли из Союза писателей СССР в знак протеста против исключения из него Виктора Ерофеева и Евгения Попова. Ерофеева и Попова исключили из СП за участие в альманахе «Метрополь», участниками которого были и Липкин с Лиснянской.

До начала перестройки Липкина не печатали, и лишь в 1986 году он был восстановлен в Союзе писателей.

Тогда же, в 1980–1990-е годы, Липкин-поэт заслонил Липкина-переводчика. Публикаторы вспомнили, что Ахматова «однажды плакала», читая стихотворение Липкина. Вспомнили и о том, как Иосиф Бродский сказал в интервью: «Но вот давеча я составлял – в некотором роде повезло мне – избранное Семёна Липкина [в Ardis вышли два сборника Липкина – в 1981 и 1984 годах. – С.М.]. И там – огромное количество стихотворений на эту самую тему: о войне или так или иначе с войной связанных. Такое впечатление, что он один за всех – за всю нашу изящную словесность – высказался. Спас, так сказать, национальную репутацию. Между прочим, он один из немногих, кто Цветаеву опекал по ее возвращении из эмиграции в Россию. Вообще – замечательный, по-моему, поэт: никакой вторичности. И не на злобу дня, но – про ужас дня. В этом смысле Липкин как раз цветаевский ученик».

Можно сказать, что поэт пишет про ужас тысячелетия или даже последних нескольких тысячелетий.

Липкин – фронтовик, но он никогда не считался фронтовым поэтом. Во многих его стихотворениях на военную тематику есть неожиданный поворот, переводящий бытовую историю (насколько бытовой можно считать историю расстрела еврейки и ее ребенка) в разряд вечных библейских. В «Богородице» есть и плотник Иосиф, и младенец, есть и выдавшие Богородицу врагам новые книжники и фарисеи, сжигающие свои грамоты.

Завершают стихотворение неожиданные строки:

Еще не нуждаясь в спасенье,
Солдаты в казарму пошли,
Но так началось воскресенье
Людей, и любви, и земли.

Это не осуждающий взгляд на происходящее – это взгляд почти бесстрастного свидетеля происходящего. Автору жаль и убитых мать с младенцем, и солдат, не ведающих, что они творят. Но так уж устроены люди. «Что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем. Бывает нечто, о чём говорят: "смотри, вот, это новое"; но это было уже в веках, бывших прежде нас» (Екклесиаст).

У Липкина – взгляд мудреца, знающего, что младенец все равно воскреснет. Как воскреснет? Да хотя бы силою поэтического слова.

В 1967 году поэт написал стихотворение «Зола».

Я был остывшею золой
Без мысли, облика и речи,
Но вышел я на путь земной
Из чрева матери – из печи.

Еще и жизни не поняв
И прежней смерти не оплакав,
Я шел среди баварских трав
И обезлюдевших бараков.

Неспешно в сумерках текли
«Фольксвагены» и «мерседесы»,
А я шептал: «Меня сожгли.
Как мне добраться до Одессы?»

Интересно, что Липкин, всю жизнь столь серьезно размышляя о Боге, к церковности не пришел.