Сергей Козлов: все не просто так

Просто так

Почему же это так,
Так, а не иначе:
Просто так – захохочу,
Просто так – заплачу?

Просто так – взгляну в окно,
Гляну на дорогу.
Отчего же – просто так –
Чувствую тревогу?

Выйду, погляжу на пруд,
На мостки, на ивы.
До чего красиво тут!
До чего ж… тоскливо.

Как же так? Ещё вчера
Пел и веселился…
Видно, грустный ПРОСТО ТАК
В доме поселился.

Чем это интересно

Словно бы вопреки своему названию, это стихотворение вряд ли может быть прочитано просто так, на голой эмоции, мол, что за прелесть или, наоборот, что за странная вещь. Слишком уж заметна нелогичность последней строфы – особенно на фоне эмоциональной динамики текста. С лирическим героем явно что-то не в порядке. Но крайне трудно понять, падает или повышается градус этого непорядка от начала к финалу.

С одной стороны, как будто бы падает. От явной психической неадекватности и резкой смены состояний (то хохочет, то плачет, хотя вчера еще – тоже не очень понятно, в связи с чем – пел и веселился) герой переходит к нормальной тоске, настолько трезвой, что она даже позволяет замечать красоту пруда с ивами, а затем и просто к грусти.
  
С другой стороны, эта грусть уже не его собственная и даже не чья-то чужая. От многократных повторов этого «просто так» происходит не только его семантическое насыщение до бессмыслицы, бессмысленное вдвойне, поскольку оно исходно указывает на отсутствие причин, следствий и целей, – происходит его субстантивация и, как следствие, воплощение в образе некоего грустного приживала по имени ПРОСТО ТАК. Это он во всем виноват. Но кто он? Такая вот персонификация грусти? А к чему? И вообще, при таком приживале не имеем ли мы тут попросту раздвоение личности? И стало быть, градус расстройства и непорядка не снизился, но, наоборот, стремительно подскочил.

Все сказанное – не попытка психиатрической интерпретации текста, а просто (именно так!) набор самых элементарных вопросов, которые он порождает. Их можно не связывать с проблематикой сказочных циклов о Ёжике с Медвежонком, где тема «простотака» разработана очень глубоко и разнообразно, не спрашивать себя, почему вообще эти сказки получили такое множество других интерпретаций: мифологических, эзотерических, философских. Можно даже вообще отказаться от любого усилия мысли. В конце концов, в одном из некрологов все подобные интерпретации названы чушью, тогда как правда состоит в том, что Сергей Козлов «просто рассказывал сказки».

Некролог – не критическая заметка или научная статья, чтобы всерьез полемизировать, но сам подход показателен. Потому что это очень чистое, причем именно в своей неосознанности, проявление особой, негативной идентичности, над исследованиями которой более 30 лет работал социолог и философ Лев Гудков (см. Подробнее его сборник статей «Негативная идентичность», изданный НЛО и «ВЦИОМ-А» в 2004 году).

Да, «просто так» – это вроде бы свобода и полет, но одновременно это и знак собственной бесцельности, бессмысленности, а главное – бескачественности бытия, отчего в самом деле может стать грустно, если ты, конечно, Ёжик или Медвежонок. Или даже Заяц. Но если ты Ослик, то можно и не грустить. В одной из сказок он решает себе сшить «шубу не из меха, а из ничего. Чтобы она была ничья: ни бобровая, ни соболья, ни беличья – просто шуба». Так Ослик сделается никем в ничейной шубе. Причем никем он будет только для внешнего и выраженно враждебного мира в лице Волка и Лиса. А про себя он над этим миром от души смеется: «...потому что я-то буду знать, что Я Ослик».

Как хотите, а перед нами пример классического двоемыслия. Если тебе так дороги свобода и полет как бескачественность, то зачем тогда непременно нужно знать про себя, что ты Ослик? И вот для негативной идентичности это двоемыслие как раз очень характерно: мы люди простые и открытые, университетов не кончали, но на самом деле себе на уме и, если что, всех перехитрим. Как принципиальные Ослики и прочие дураки из русских сказок.

Вот только если чуть-чуть включить ум, то сразу становится грустно. И стихотворение как раз об этом. Вообще и в стихах, и в сказках Козлова все совсем не просто так. Например, когда Ёжик с Медвежонком хотят сделать красоту, они понимают, что для этого нужно совсем немного веточек, потому что если много, то это будут просто кусты. Они понимают, что сумерничать – это не просто молчать до наступления темноты, а видеть во тьме улыбки друг друга. Да и вообще сказочные герои, при всей склонности к созерцанию и «недеянию», чаще всего заняты вполне рациональной, только в сказочной логике, деятельности: они оттеняют тишину, греют траву, пытаются надышать дом впрок, в зиму. Неплохо бы об этой логике подумать и читателю. Когда все происходит просто так и никак иначе, становится не просто грустно: эта грусть поселяется у вас в доме в виде некоего незнакомца, не сказать чтобы очень приятного.

Справка об авторе

Сергей Григорьевич Козлов родился 22 августа 1939 года. Точная ли это дата и кем были его настоящие, а не приемные родители, неизвестно. Есть версия, что они могли быть испанцами, бежавшими от Гражданской войны в своей стране. Ребенок оказался в Таганском детдоме, откуда его в 1940-м забрали и усыновили Григорий и Наталья Козловы. Они и дали мальчику имя и фамилию.

Первое стихотворение Козлов, по собственному его признанию в одном из интервью, написал в четыре года. Там были такие строки: «Я не хочу, чтобы в этот город пришла зима, / Я не хочу, чтоб женщины старели». Активно писать стихи мальчик начал в 8-м классе. Параллельно с общеобразовательной, он учился в музыкальной школе по классу фортепиано. Затем были занятия в творческом объединении «Магистраль», где также состояли Булат Окуджава, Фазиль Искандер, Владимир Войнович. «Магистраль» позволила поступить в Литинститут по отделению «Поэзия», в мастерскую Льва Ошанина. В конце 1970-х Козлов отучился еще и на кинематографических курсах. При этом он все время работал, сменив множество профессий: начинал токарем на заводе, был учителем пения в школе, экскурсоводом в пушкинском заповеднике в Михайловском (прямо как его тезка Довлатов), а также типографом, кочегаром на паровозе; участвовал в геологических экспедициях на Севере. С во второй половины 1960-х начинают выходить первые детские книги Козлова. Тогда же возникают образы Ёжика, Медвежонка и Зайца, вокруг которых будут складываться основные сказочные циклы.

В 1972 году Козлов становится членом Союза писателей. В 1975-м по его сценарию выходит мультфильм режиссера Юрия Норштейна «Ёжик в тумане». Он завоевал множество международных и всероссийских премий, а в 2003 году, на фестивале «Лапута» в Японии, согласно опросу 140 кинокритиков и мультипликаторов из разных стран, был признан лучшим анимационным фильмом всех времен.

Сергей Козлов писал и взрослые стихи. Но они до сих пор не собраны и широкому читателю мало известны.