Шварц и Олейников: рассмешить хирурга Грекова

На именины хирурга Грекова

Привезли меня в больницу
С поврежденною рукой.
Незнакомые мне лица
Покачали головой.
Осмотрели, завязали
Руку бедную мою,
Положили в белом зале
На какую-то скамью.
Вдруг профессор в залу входит
С острым ножиком в руке,
Лучевую кость находит
Локтевой невдалеке.
Лучевую удаляет
И, в руке ее вертя,
Он берцовой заменяет,
Улыбаясь и шутя.
Молодец, профессор Греков,
Исцелитель человеков!
Он умеет все исправить,
Хирургии властелин!
Честь имеем вас поздравить
Со днем ваших именин!

(1934)

Чем это интересно

Во-первых, надо отметить, что упомянутый в стихотворении хирург Греков – это реальный человек.

Иван Иванович Греков (1867 – 1934) – доктор медицинских наук, профессор, почётный член и почётный председатель Хирургического общества Н.И. Пирогова. В конце XIX века Греков провел исследование «О закрытии черепных дефектов прокаленной костью», которое легло в основу его диссертации. Во время Первой мировой войны Иван Иванович занимался лечением переломов костей. Он предложил метод восстановления крестообразных связок коленного сустава путём свободной пересадки широкой фасции бедра. Фасция – это вид соединительной ткани, «мягкий скелет», который пронизывает все человеческое тело.

Осенью 1932 года с Иваном Грековым и его дочерью Натальей познакомился Шварц. Затем в квартиру профессора стали приходить Даниил Хармс и Николай Олейников.

Из воспоминаний Шварца можно узнать, что однажды Иван Иванович спросил Олейникова: «Какая школа в медицине, по-вашему, лучше, немецкая или французская?» «Желая ему сделать приятное, я ответил: немецкая, – рассказывал потом Олейников. – Мне почему-то показалось, что она должна ему нравиться больше». А он даже рассердился на меня! Оказывается, немцы считают, что боль вреда не приносит. А французы – что она развивает в организме яды, и борются с нею. Не боятся наркотиков. И они правы!»

Иван Иванович тяжело болел, и вопрос о боли был для него первостепенным.

Шварц писал: «Уже с неделю Наташа через свою горечь чувствовала и холод и страх – понимала, как болен отец. Но сил отказаться от праздника не нашлось. Собрались мы все сначала в Наташиной комнате. Здесь мы с Олейниковым написали Ивану Ивановичу поздравительные стихи… Сначала не решались мы передать имениннику стихотворение, казалось нам, что слова "Молодец профессор Греков" звучат больно уж фамильярно, но Наташа сказала, что ничего, и пошла к отцу. Известно было, что чувствует он себя настолько плохо, что к гостям не выйдет.

Иван Иванович отдышался и повеселел. И сказал: "Стыдно врачу признаваться, а ведь я не верю, что умру".

Хармс достал белые целлулоидные шарики, с которыми не расставался, и со своим обычным спокойным видом, словно ничего он особенного не делает, стал показывать фокусы. И это оценил Иван Иванович. Глаза его весело заблестели за густыми бровями, и дрогнули усы. Мы весело простились с ним. А на другой день прибежала к нам Ирина Сиповская и, едва успел я открыть ей дверь, сказала, что Иван Иванович умер».

Греков скоропостижно скончался 11 февраля 1934 года во время научного заседания.

Справка об авторах

Евгений Львович Шварц (21 октября 1896 г. – 15 января 1958 г.) и Николай Олейников (1898 – 1937) познакомились в 1923 году в столице Донецкой губернии городе Бахмуте (затем это был Артемовск, сейчас опять Бахмут. –Prosodia). Олейников работал там ответственным секретарем главной губернской газеты «Всероссийская кочегарка».

В Бахмуте Олейникову пришла в голову мысль – открыть литературный журнал, приложение к «Всероссийской кочегарке». Он даже придумал название – «Забой». Требовалось только найти редактора и авторов. По случайному стечению обстоятельств в Бахмут заехали Михаил Слонимский и Евгений Щварц. Они приехали на Донбасс в гости к отцу Шварца – он работал врачом на соляном руднике в 12 верстах от города.

В конце 20-х Евгений Шварц и Николай Олейников оказались в детском отделе Госиздата, в Ленинграде. Писатель Леонид Пантелеев вспоминал, что в двадцатые годы «это была неразлучная пара. Много лет в наших литературных кругах Шварц и Олейников звучало как Орест и Пилат, Ромул и Рем или Ильф и Петров».

Кроме совместного поэтического творчества (в основном для детских журналов), известно шесть больших произведений Шварца и Олейникова. Все они написаны для кино. Их единственной реализованной совместной работой был сценарий «Разбудите Леночку».

Когда в 1937-м Олейникова расстреляли, Шварц покинул детскую литературу и полностью ушел в театр (к тому моменту он уже был известен как автор семи пьес).

От Шварца требовали дать показания против Олейникова, мол, тот вредил советскому детскому кино. Евгений Львович отказался. Позже он вспоминал: «Я стоял у тощеньких колонн гостиной рококо, испытывая отвращение и ужас, но чувствуя, что не могу выступить против Олейникова, хоть умри».

Работу над «Обыкновенным чудом» Шварц начал в 1944 году. По мнению некоторых критиков, прообразом Волшебника в пьесе был Олейников. Вполне возможно. Логика у критиков такая: название пьесы, скорее всего, позаимствовано у Хармса. По воспоминанию поэта, участника ОБЭРИУ Игоря Бахтерева (1908 – 1996), однажды кто-то из их компании нашел на улице кучу трехрублевок, и Хармс тогда произнес фразу: «Самое обыкновенное чудо».

В «Старухе» у Хармса есть такие строки: «Я всё обдумал ещё вчера. Это будет рассказ о чудотворце, который живёт в наше время и не творит чудес. Он знает, что он чудотворец и может сотворить любое чудо, но он этого не делает». Считается, что Хармс имел в виду себя самого и Олейникова.

То есть Волшебник из «Обыкновенного чуда» – это Олейников. Или Хармс. Скорее всего, это собирательный образ всех поэтов, которые могли сотворить чудо, но, в силу определенных причин, не сделали этого.