СМЕРТНЫЙ ВОЛНУЕТСЯ ПАРТИЮ ЖИЗНИ ИГРАЯ

Игра в шахматы

Войско стоит против войска. Готовятся к бою.
Высится гордо над всеми король головою.
Пешки стоят впереди. – Им сначала идти и валиться.
В задних рядах королева и важные лица.
Падают пешки. – То сволочь! Никто и не плачет.
Пусть очищается прочим; а конь через головы скачет.
Строются планы, к врагов пораженью приемлются меры.
Накось, облическим шагом идут офицеры.
Башни стоят по углам. Их натуре не свойственно прыгать.
Сам же король иногда в своей сфере домашней
Башню швырнет через себя, да и станет за башней;
А поелику царю неучтиво сказать: ретируйся! – 
Коротко и нежно ему говорят: рокируйся!
Он безопасного места заранее ищет в сражениях,
Важности ради великой не быстр он в словах и
движеньях.
С клетки на ближнюю клетку ступает направо, налево,
Взад и вперед, да и только. – А вот – королева,
Та семимильно шагает и наскось и прямо;
Многое ей позволяется. – Это ведь дама!
То через все поле сраженья, через смутную пашню
По-офицерски летит она вкось, то как башню
Прямо ее переносят: ее и противник уважит:
Ей приготовя удар, – «Берегись!» – он ей скажет.
Если опасность грозит королю, тот удар не творится
Сразу ему: предварительно «шах» говорится.
Случай коль есть заслонить, то и с места его не
сдвигают,
Пусть не тревожится! Все короля охраняют.
На смерть все пешки пойдут и фигуры: ни слова,
Пасть за него и сама королева готова.
Если шах от коня, то нельзя оградить – это значит:
Сам уходи! Ибо конь чрез ограды все скачет.
Если же мат королю, то хоть сил еще много,
Войско сдается бессорно. – Прямая дорога
Всем остальным тут фигурам и пешкам – путь в ящик.
Здесь представляется участи общей образчик.
Тут, не боясь уж подвергнуться царскому гневу,
С пешками вместе кладут короля, королеву,
Знать тут и сволочь – все вместе. Таков уж обычай!
Кто победил, кто сражен – все туда, без различий!
Кончена партия. – Ходы все те ж на земле повторяя,
Смертный волнуется партию жизни играя.
Разница та, что игрок сам в игру ту невольно
Вводится высшею силой, подчас хоть и больно.
Мнит он: «Я двигал игру всю», – а рок самого его
двигал,
Сам он и пешкой служил, да и конником прыгал.
Был офицером и башней. «Мат» – скажет верховный
указчик,
Сходит с доски он игральной и прячется в ящик.

(1861)


Чем это интересно

Владимир Григорьевич Бенедиктов родился в 1897 году в семье провинциального чиновника, стихи начал писать, еще учась в гимназии; в 1835 году опубликовал первую поэтическую книжку.

Познакомившись с творчеством поэта, публика разделилась на два лагеря: одним сочетание неистовой образности с прозаизмами казалось безвкусицей, другим – новым поэтическим стилем. Среди поклонников Бенедиктова был Жуковский, а вот Белинскому творчество Владимира Григорьевича пришлось не по вкусу. На взгляд критика-разночинца, у поэта-чиновника почти совсем отсутствовало поэтическое дарование. Другими словами, никакой Бенедиктов не поэт.

До начала ХХ века доминировало мнение Белинского – Бенедиктов стал символом бездарности и безвкусия.

Но в 1920-х годах творчеством Бенедиктова заинтересовались формалисты и обэриуты. Лидия Гинзбург писала о Николае Заболоцком: «Неожиданностью… является интерес Заболоцкого к некоторым стихотворениям Бенедиктова, не замеченным современниками… В 1937 – 1938 я подготавливала издание Бенедиктова для Библиотеки Поэта. Об этом зашла речь с Заболоцким, и он сказал, что любит некоторые стихотворения Бенедиктова 1860-х годов…».  «Игра в шахматы» написана в 1861 году.

В связи с поэзией Бенедиктова Гинзбург вводит определение «галантерейного языка»: «Галантерейный язык – это высокий стиль обывательской речи». Следы «галантерейного языка» литературовед находит у обэриута Н. Олейникова: «У Бенедиктова стилистическая какофония – результат путаницы ценностных представлений – была неосознанной, простодушно серьезной». У Олейникова  – «сознательная, умышленная и потому комическая».

Лидия Гинзбург признает за Бенедиктовым некоторое новаторство: «...дурное литературное воспитание… и мещанское отсутствие традиций развязали ему руки».

Валерий Шубинский в статье «"Прекрасная махровая глупость" (Лидия Гинзбург, обэриуты и Бенедиктов)» пишет о поэзии нашего героя следующее: «...она по определению маргинальна и может послужить лишь подсобным материалом для "умных" мастеров следующего (или того же самого) поколения. Олейников и Заболоцкий в понимании Гинзбург – умные мастера, иронически использующие "галантерейный язык" в пародийных целях или для маскировки собственных, "умных" лирических эмоций. Их прообраз – Козьма Прутков, анти-Бенедиктов, "Бенедиктов нарочно"».

В общем, «глупость» Бенедиктова стала горючим для поэтов последующих поколений. Вот уж действительно неизвестно, «как слово наше отзовется». Вдруг спустя много лет выясняется, что поэт был не пешкой, а по крайней мере офицером. Или «конником прыгал».


Справка об авторе

Владимир Григорьевич Бенедиктов (1807 – 1873) всю жизнь проработал чиновником в военной и банковской сферах. Параллельно писал стихи. В 1855 году Бенедиктов был избран членом-корреспондентом Императорской Санкт-Петербургской академии наук по отделению русского языка и словесности. В 1860 году вышел в отставку с пенсией и посвятил себя поэзии и составлению математических головоломок – первых на русском языке.

Бенедиктов – один из крупнейших поэтов-переводчиков своего времени. Переводил И.В. Гёте, Ф. Шиллера, Д.Г. Байрона, У. Шекспира, В. Гюго, О. Барбье, Т. Готье, А. Мицкевича.

В 1856 году вышло в свет полное собрание стихотворений Бенедиктова в 3-х томах, а в следующем году, в виде дополнения к этому собранию, – «Новые стихотворения».

В 1884 году товариществом М.О. Вольфа было издано 2-е полное собрание стихотворений Бенедиктова под редакцией и со вступительной статьёй Якова Полонского.