Валерий Брюсов: бледные ноги

             * * *

О закрой свои бледные ноги

(июнь 1895)

Чем это интересно

3 декабря 1894 года Валерий Брюсов записал в блокноте: «Обнажи свои бледные ноги». Фраза « Брюсову не понравилась. Вскоре «обнажи» он заменил на «протяни». Видимо, «протяни» его тоже не устроило: слишком двусмысленно. Есть версия, что слова «обнажи свои бледные ноги» были началом какого-то перевода: Брюсов перевел первую сточку неизвестного нам стихотворения, остальное оставил до лучших времен, но продолжения не последовало – страница осталась чистой.

Летом 1895 года, отбирая тексты для третьего выпуска редактируемого им альманаха «Русские символисты», Брюсов вновь обратил внимание на строку, и стихотворение обрело всем известный вид.

Считается, что это был первый с 1804 года русский моностих. Предыдущее однострочное стихотворение было опубликовано в 1804 году поэтом графом Дмитрием Хвостовым – «Суворов мне родня, и я стихи плету».

Стихотворение 22-летнего поэта произвело впечатление на читающую публику. Юрий Тынянов писал:

«Брюсову "преимущественно хотелось стать великим изобретателем или великим путешественником", и в детстве его "соблазняла слава Кеплера, Фунтона, Ливингстона" (слова его автобиографии). Он и стал сначала изобретателем, а потом и путешественникам – в слове.

Изменение отношения к слову сказывалось по-разному у разных современников. Каневской – один из влиявших на Брюсова поэтов, научивший его "ценить глубину замысла в поэтическом произведении", писал в 1895 году: "Привычнейшие, повседневнейшие зрелища, звуки – если бы только чуть-чуть побольше, поглубже впихнуть в них, как бы плотнее нажать их, вместо того чтобы скользить по поверхности, вдруг открыли бы нам тайные ходы и неведомые глубины".

В первых опытах Брюсова чувствуется скорее геометр; они – как бы наблюдения над стиховыми системами, попытки перевести слово из одной системы словесных координат в другую. Многие помнят впечатление разорвавшейся бомбы от первых опытов Брюсова (какими бы элементарными и банальными не казались они теперь).

Стихотворение

О закрой свои бледные ноги –

Ударило, по-видимому, в цель. И здесь конечно оскорбляли не столько самые слова сколько то, что стихотворение было однострочным, что в нём чувствовался эксперимент. "Почему одна строка?" – было первым вопросом читателей "Русского богатства" и "Вестника Европы", и только вторым вопросом было "Что это за ноги?"»

«Соответствие формы замыслу» Брюсов в том же 1895 году объяснял так: «Если вам нравится какая-нибудь стихотворная пьеса, и я спрошу вас: что особенно вас в ней поразило? – вы мне назовёте какой-нибудь один стих. Не ясно ли отсюда, что идеалом для поэта должен быть такой один стих, который сказал бы душе читателя всё то, что хотел сказать ему поэт?..»

В 1901 году Брюсов написал о новой поэзии следующее: «Современный стих должен подчиниться вибрации души художника, а не счету стоп. Каждый стих, а не целое стихотворение, должен иметь свой размер, в зависимости от того, что выражает. Слова, сходство которых достаточно отмечает конец стиха, уже признаются созвучием, не обращая внимания на то, "точная" ли это рифма или только "ассонанс". Наиболее совершенные образцы этого нового "свободного стиха" (Vers libre) можно найти в творчестве Верхарна, Вьеле-Гриффина, Эверса, Делиля»

Кстати, считается, что Брюсов впервые употребил и сам термин верлибр – в 1900 году в статье «О русском стихосложении».

Современников поиски новых форм не интересовали. Для них стихотворение Брюсова стало поводом для нападок на символистов. Поэт и философ Владимир Соловьёв писал в «Вестнике Европы»: «Для полной ясности следовало бы, пожалуй, прибавить: "ибо иначе простудишься", но и без этого совет г. Брюсова, обращенный очевидно к особе, страдающей малокровием, есть самое осмысленное произведение всей символической литературы».

Ругательные отзывы Соловьёва во многом способствовали росту популярности альманаха.

Василий Розанов увидел в стихотворении эротизм и «бездуховность»: «Женщина не только без образа, но и всегда без имени фигурирует обычно в этой "поэзии" Угол зрения на человека и, кажется, на все человеческие отношения здесь открывается не сверху, идёт не от лица, проникнут не смыслом, но поднимается откуда-то снизу, от ног, и проникнут ощущениями и желаниями, ничего общего со смыслом не имеющими. Новый человек все более и более разучается молиться: его душа обращается только к себе. Все, что мешает независимому обнаружению своего я, для него становится невыносимо, до тех пор, пока это я, превознесенное, изукрашенное, на развалинах всех великих связующих институтов: церкви, отечества, семьи, не определяет себя в этом неожиданно кратком, но и вместе выразительном пожелании: О закрой свои бледные ноги!»

Однако есть основания считать, что пожелание закрыть бледные ноги обращено к мужчине. Брюсов писал («Письма из рабочих тетрадей»): «После "О" не поставлена запятая во избежание двусмысленности: можно было бы подумать, что поэт обращается к букве "О", предлагая ему (не ей) закрыть свои "бледные ноги"».

Поэт Вадим Шершеневич уверял, что Валерий Брюсов однажды сказал ему, будто бы речь идет о ногах Христа. «Он (Брюсов) мне рассказал… что, прочитав в одном романе восклицание Иуды, увидевшего "бледные ноги" распятого Христа, захотел воплотить этот крик предателя в одну строку, впрочем, в другой раз Брюсов мне сказал, что эта строка – начало поэмы об Иуде».

Очень похоже на шутку.

Однако были и поэты, услышавшие в строчке Брюсова «крик против шаблонности» (Есенин,1924 год, из неопубликованного некролога Брюсову).

Во второй половине ХХ века литературоведы перечитали моностих Брюсова (в ряду других моностихов).

Георгий Токарев отказал строке Валерия Яковлевича в праве считаться стихотворением: «Моностихов нет потому, что всего по одной строке текста невозможно определить, должны ли в нем происходить регулярные и системные метаграмматические соотнесения коннотаций… Логично будет считать подобную единицу организованной речи прозаической формой (строго говоря, однострочные речевые образования типа "О, закрой свои бледные ноги!" считаются стихами по не собственно стиховым признакам – созданы поэтом, напечатаны среди "нормальных", бесспорных стихов в одном сборнике и т. д.)».

Поэт и теоретик Владимир Бурич предложил выделить однострочные тексты в особый третий класс текстов. Он назвал их «удетеронами» (от греческого «ни тот ни другой»).

Можно сказать, что проблема моностиха стала один из краеугольных камней стиховедения: что же считать главным признаком стиха?


О Валерии Брюсове читайте в материалах Prosodia:

Как полюбить Брюсова
Валерий Брюсов: Марсельеза для воздушного флота
Владимир Маяковский: от грубого гунна – Валерию Брюсову!