Владимир Киршон: где моя любимая?

Я спросил у ясеня...

Я спросил у ясеня: «Где моя любимая?» –
Ясень не ответил мне, качая головой.
Я спросил у тополя: «Где моя любимая?» –
Тополь забросал меня осеннею листвой.

Я спросил у осени: «Где моя любимая?» –
Осень мне ответила проливным дождем.
У дождя я спрашивал: «Где моя любимая?» –
Долго дождик слезы лил за моим окном.

Я спросил у месяца: «Где моя любимая?» –
Месяц скрылся в облаке – не ответил мне.
Я спросил у облака: «Где моя любимая?» –
Облако растаяло в небесной синеве…

Друг ты мой единственный, где моя любимая?
Ты скажи, где скрылася, знаешь, где она?
Друг ответил преданный, друг ответил искренний:
«Была тебе любимая, была тебе любимая,
Была тебе любимая, а стала мне жена!»

Я спросил у ясеня,
Я спросил у тополя,
Я спросил у осени…

Чем это интересно

Молодого человека звали Полиевкт Эдуардович. «Он стоял, прислонившись к стене театра и заложив ногу за ногу. Ноги эти были обуты в кроваво-рыжие туфли на пухлой подошве, над туфлями были толстые шерстяные чулки, а над чулками – шоколадного цвета пузырями штаны до колен. На нем не было пиджака. Вместо пиджака на нем была странная куртка, сделанная из замши, из которой некогда делали мужские кошельки. На груди – металлическая дорожка с пряжечкой, а на голове – женский берет с коротким хвостиком. <...> 

Я снял шляпу и поклонился молодому человеку. Он приветствовал меня странным образом. Именно – сцепил ладони обеих рук, поднял их кверху и как бы зазвонил в невидимый колокол. Он посмотрел на меня пронзительно, лихо улыбаясь необыкновенной красоты глазами. <...> – Я читал вашу пьесу, – заговорил молодой человек сурово».

Эта цитата взята из рассказа Михаила Булгакова «Был май», написанного действительно в мае, в 1934 году. Прототипом Полиевкта Эдуардовича стал драматург Владимир Киршон. Считается, что его черты нашли отражение также в образе Клинкера в «Театральном романе» и даже Иуды в «Мастере и Маргарите». Но Клинкер появляется в тексте лишь мельком, всего в нескольких строчках, а Иуда – слишком радикально переосмысленный материал, чтобы по нему как-то судить о живом человеке, поэтому и приведена цитата из рассказа (просьба извинить некоторую ее обширность). Далее Полиевкт Эдуардович подробно разбирает пьесу булгаковского героя и настоятельно советует переписать третий акт, потому что именно там следует арестовать некоего Ганса.

В реальной действительности, однако, арестовали самого Киршона, несмотря на все его разгромные выступления в качестве одного из секретарей и идеологов РАППа (Российской ассоциации пролетарских писателей) против писателей-попутчиков: Михаила Зощенко, Михаила Пришвина, Вениамина Каверина, Алексея Толстого. Больше всего он лютовал как раз в отношении Булгакова. В «Беге», например, отчетливо проявилось лицо классового врага, а «Багровый остров» знаменовал наступление буржуазного крыла. Такие нападки в целом были понятны. Киршон сам был драматургом, и именно его пьесы «Хлеб», «Чудесный сплав», «Рельсы гудят» противопоставлялись старорежимным булгаковским как истинно советские. Нельзя исключать и ревности: известно, что Сталин был благосклонен к Булгакову, а вот Киршона демонстративно не замечал. Существует даже легенда, что на его прямой вопрос: «Вы были вчера на премьере моей пьесы "Хлеб", как Вам понравилось?» – вождь отвечал: «Нэ помню. "Коварство и любовь" смотрел в 11 лет, помню. А вашу пьесу – нет».

«Большой день» был написан по личному заказу Сталина. Пьеса состоит из двух актов. Первый, как оказалось, заложил принципиальную основу для фильма «Экипаж» 1979 года. Во втором происходит провокация на советской границе, в воздух сразу же поднимаются наши самолеты, а следом уже в дело вступает немецкий пролетариат. Все заканчивается не просто победой над фашистами, а торжеством коммунизма в мировом масштабе.

Песня «Я спросил у ясеня...» звучит в первом акте, на дне рождения главной героини. Она влюблена сразу в двух летчиков. Один из них, командир эскадрильи, как раз эту песню и поет. Музыку на слова Киршона для постановки 1936 года написал 23-летний Тихон Хренников. В отличие от Микаэла Таривердиева в фильме «Ирония судьбы...», он выбрал не меланхолическое, а скорее иронико-бравурное решение. Ноты не сохранились, мелодию Хренников забыл. Во всяком случае, так об этом свидетельствует Дмитрий Быков в лекции, посвященной Киршону.

Драматург был одним из приближенных лиц наркома внутренних дел Генриха Ягоды и, едва того арестовали в апреле 1937 года, сам немедленно оказался в опале. Его забрали уже в августе, обвинили в террористической деятельности в составе троцкистской организации и в июне 1938-го расстреляли. Елена Сергеевна Булгакова по этому поводу записала в дневнике: «Все-таки Бог есть». Михаил Афанасьевич от подобного рода комментариев воздержался. Сегодня если в чем-то и можно усмотреть божественное вмешательство, так в это в спасении из небытия замечательных стихов, пусть даже они были написаны Иудой из Кириафа в кроваво-рыжих туфлях на пухлой подошве.

Справка об авторе

Владимир Михайлович Киршон родился 19 августа 1902 года в Нальчике. Детство провел в Петербурге. После 1917 года семья переехала в Кисловодск. Там юноша закончил мужскую гимназию. В 1918-м он стал членом экипажа партизанского бронепоезда, вместе с которым прорвался во Владикавказ. В 1920 году вступил в РКП(б). Высшее образование получил в Коммунистическом институте им. Я.М. Свердлова в Москве. Писал агитационные пьесы и песни. Заведовал совпартшколой в Ростове-на-Дону. С 1925 года – один из секретарей РАППа. В первой половине 1930-х – редактор журнала «Рост» и член редколлегии «Советского театра». В те же годы написал свои главные пьесы и отличился в травле попутчиков, а также философа Алексея Лосева. Арестован в 1937-м, казнен в 1938-м, реабилитирован в 1955 году.