Поэзия материальна – о поэтической прагматике Павла Арсеньева

Книга – словно народовольческая бомба отложенной революции, грозящая однажды взорвать нарциссические зеркала поэзии, чтобы показать спрятанный за ними удивительный мир реальности. Prosodia публикует прочтение книг Павла Арсеньева в рамках проекта «Десятилетие русской поэзии: 2014–2024».

Поэзия материальна – о поэтической прагматике Павла Арсеньева

Павел Арсеньев, скриншот с видео на сайте http://arsenev.trans-lit.info 

Справка об авторе


Фоменко Сергей Владимирович, родился 18.06.1987 г. в Самаре, где в настоящее время проживает. Выпускник исторического факультета Поволжской государственной социально-гуманитарной академии, работал промышленным археологом, специалистом по профессиональной безопасности. В настоящее время - научный сотрудник Музея Эльдара Рязанова. Публиковался в журналах «Аврора», «Иностранная литература», «Искусство кино», «Топос», «Крещатик» и др.


Арсеньев П.В. Литература факта высказывания. Очерки по прагматике и материальной истории литературы. Спб.: Транслит, 2019. 176 с. Цитаты и номера страниц приводятся по указанному изданию.


Арсеньев П.В. Литература факта. И проект литературного позитивизма в Советском союзе 1920-х годов. М.: Новое литературное обозрение, 2023. 552 с.


В одном из романов Милана Кундеры бытие поэта уподобляется зеркальной клетке. Отражения могут быть причудливыми и кривыми, но во всех отражается лицо автора, тщетно пытающегося сбежать вслед за словами к «жизни не здесь». Но что если поступь событий, неотвратимого лакановского Реального или витка марксистской Исторической Необходимости взрывают лирическую клетку, и во все стороны летят осколки?


Среди исследователей этого непривычного и причудливого мира, лежащего за пределами разрушенных лирических зеркал, под наслоениями содранных обоев коммунальных квартир и в археологических залежах коллективного бессознательного замечательна фигура рыцаря поэтической практики 2010-х Павла Арсеньева. Поэт и главный редактор некогда одного из ведущих российских поэтических альманахов [Транслит] избрал целью своей деятельности поиски поэтической материальности, раскрывающейся во встречах слов и практики.


Рассеянная по номерам альманаха и поэтическим перформансам, интернет-постам и плакатам уличного протеста большая часть открытий Арсеньева собралась под одной обложкой сборника «Литература факта высказывания», впервые изданного в 2019 году в серии *demarche. И хотя четыре года спустя книга удостоилась в «Новом литературном обозрении» расширенного издания с укороченным названием («Литература факта»), превращения из сборника с крафтовой обложкой в монографию с твердым переплетом - именно первое издание обладает непреходящим очарованием. Соединения строго академических текстов научных докладов и визионерских наитий интервью, примеров поэтических экзерсисов и обращений к прошлому отечественной литературы органически присущи эстетике самиздата.


Задача сборника, чей исследовательский ряд выстроен на грани истории советского авангарда и современной поэзии/поэтики, настроить оптику, которая делает видимым один из самых значительных поворотов поэтической практики - соединения художественного действия и социального события. Отталкиваясь от излюбленного психоаналитиками-лаканистами термина «акт высказывания» - акта, выходящего за пределы высказанного, Арсеньев в рамках своей оптики достраивает его до «факта высказывания» - действия при помощи слов, осложненного и опосредованного материально-технически. Потому что любой поэтический аппарат имплицитно эмулирует технический коммуникативный аппарат своей эпохи.


Авангард стремился включить читателя в текст, модернизм, напротив, - к дистанции художника и радикальной автономии художественной формы от идеологически-ориентирован­ного запроса; сегодня важна локализация объекта в медиа-среде. Современная поэзия возникает на стихийном стыке предмета, образа, видео и слова, порождающем новую дискурсивность. Слово в такой поэзии не самостоятельно и требует конкретизирующего жеста, который и апробирует его коммуникативную перегруженность, и создает невербальный контекст. Автор обращается к анализу дискурсивной инфраструктуры - тех особенностей обмена данными, которые позволяют передавать, хранить и совершать высказывания в ту или иную историческую эпоху. «Факт (высказывания) - это культурно состоявшийся акт» (С. 166).


Понимая «поэтику» достаточно широко, в определенном согласии с ныне популярным тезисом Гвидо Маццони, что роман завоевывает для поэзии мир прозы1, сборник насыщен примерами из прозаических произведений. Что не исключает удивительных способов бытования современной поэзии благодаря усложнению прагматики художественного высказывания, не связанного исключительно романной формой. Один из самых ярких примеров посвящен поэзии социальных сетей, тоже привязанной к конкретной ситуации.


Арсеньев акцентирует внимание на народных сетевых эпопеях, которые в 2010-ые годы инициировал на своей странице в социальной сети поэт Валерий Нугатов, чей бескомпромиссный эстетизм подрывал негласные правила игры литературного мира путем приглашения читателей его страницы к (со)творчеству. Так стихотворение (эпопея) «КАМИНАУТ» создается путем перечисления и дополнения читателями строк-конструкций, где скандально-популярный неологизм сталкивается с риторическим бессознательным прошлого, начиная своеобразную «языковую войну» с ним:


доживем до каминаута

каминаут на заречной улице

деревенский каминаут

каминаут бальзаминова

давай каминаутнемся

семнадцать каминаутов весны


и т.д., и т.п. (С. 63-64)


Подобное поэтическое производство, способное вызывать саркастическую улыбку консервативного оппонента, важно как коллективный ритуал, высвечивающий риторические конфликты в современной речевой ситуации. Оно же - точка преодоления столь характерного для романтической традиции поэтического индивидуализма. По ту сторону индивидуального самовыражения - благодаря средствам электронной коммуникации - формируется новый поэтический (и, вероятно, политический) субъект.


Вопреки распространённому консервативному взгляду поэтическая прагматика не обязательно требует эпатажа, но является общим смещением перспективы к, во-первых, более внешнему пониманию художественного высказывания, а, во-вторых - к единству текста и условий его реализации. Примеры последних в книге достаточно широки: от «дефицитарной» поэзии Дмитрия Пригова (в которой обилие материального мира сталкивается с бедностью языковых средств: «Мне говорят: // какая бедность словаря!» С. 158-159) до относительно недавней ситуации на мероприятии цикла «Сердце-обличитель» в Центре Андрея Белого, когда поэт Роман Осминкин назвал текстом, повлиявшим на становление его поэтической субъективности... листовку в защиту прав работников умственного труда (С. 61-62).


Впрочем, и в далеком прошлом отечественной литературы встречались подобные эксперименты с поэтической прагматикой. Арсеньев обращается к творчеству Сергея Третьякова (по выражению Валерия Брюсова, «находившегося в центре футуризма») и его способах «поэтического захвата действительности». Скажем, стихотворение Третьякова 1921 г. «Ночь. Пекин» наполнено звукоподражаниями и вниманием к акустическому ландшафту города:


Зубами стен назои скрипок

Жуя перегрызают жилы.

Из язв харчевен тучных выпах

Гангреной пищи обложил.

И апельсины фонарей

Чудовно зреют у дверей.


В этом стихотворении сенсорные аспекты связываются с неконвенциональным способом выражения, а вещи меркнут в акустике лирического героя (С. 8-15). Подобные приемы и последующие теоретические конструкции позволяют автору определить Третьякова в качестве главного идеолога «литературы факта» в советском авангарде. Это своеобразная точка отсчета, возвращающаяся сегодня в ситуациях поломки поэтического письма (чему посвящен ряд поэтических перформансов Арсеньева), его исчезновения или негации и возникающей на этом месте самоорганизации материалов (никогда, впрочем, не свободных от конструкции - что стало первым открытием литературного формализма).


Вообще одна из насущных трудностей поэзии - равно, как и многих исследовательских оптик литературоведения - в том, что, замахиваясь на глобальное, она упускает развитие техники, не замечая в художественных произведениях материальные объекты. Такова, по образному выражению автора, дальнозоркость, в дальнейшем рождающая близорукость.


Данная проблема касается не только поэзии, она обладает политическими коннотациями. В 2014 году, на заре рассматриваемого десятилетия, в одном из диалогов на страницах альманаха [Транслит] Арсеньев в полемике с другими поэтами подчеркивал, что продуктивная активистская практика возможна только в технической работе с языком на территории искусства. Радикальный выход за грани литературы и ее законов не значит ничего (его просто не заметят «радары литературы»). А победа пореволюционного искусства уже приводила к тривиализации поэтических практик, потому что границы больше не ощущались. Подлинная революция языка состоит в расширении представлений о способах сочетания слов: именно возможная в поэзии самоорганизация означающих является условием самоорганизации социальных групп. То есть не искусство должно служить революции, а «революция должна поступить на службу искусству для того, чтобы быть меняющей отношения между людьми и словами, а не только фамилии на плакатах и досках почета»2. Да, освободительные организации разного толка временами вырастают из литературных кружков, а не наоборот.


На самом деле, страсть фактографии, страсть к самой реальности за пределами лирических зеркал, может быть не только оппозиционно-изобличающей, но и вдохновляющей. Писать стихотворение нужно так, чтобы, по заветам Даниила Хармса, им можно было разбить стекло. Хотя бы романтической эгоцентрики.


Сегодня общественному активисту важно действовать вместе с исследователем, чтобы понять как дискурсивно, институционально и материально-технически работает утопическая теория лучшего будущего (С. 172). Исследователь раскрывает технический инструментарий эпохи, поэт - способы перемещаться в ней. Любые символические действия, в поэзии или политике, строятся из организационных усилий и сопротивления материала, создания дискурсивной инфраструктуры, в которой будут кружиться высказывания (С. 166).


Простая истина, вновь открываемая на просторах литературы.


Но вновь и вновь забываемая.


Не время ждать,

время действовать,

время приобретать средства передвижения,

созданные специально.

Созданные специально для тех,

кому некуда ехать, но есть куда торопиться.

Почувствуй драйв,

ведь чувствовать что-либо еще ты все равно не способен.

Рассуди сам, что тебе еще делать.


(Из «Поэмы товарного фетишизма» Павла Арсеньева)


Мне довелось познакомиться с Павлом Арсеньевым на презентации его сборника в одной из художественных галерей Самары в 2019 году. Поэт рассказывал аудитории, как правильно писать «нестихи», сопротивляясь информационному избытку современной поэзии (уже исполнившей горькое проклятие Артюра Рембо о «ловушке поэзии, не меняющей жизнь») и моторной процедуре её создания. Не писать, а вычеркивать из готовых текстов, убирая шаблонное и академическое, оставляя поэтическое; сопротивляясь лирическим клеткам, превращаться из автора в un-автора. Поэтическая прагматика un-автора заключается в движении от языка и письма к вещи и самому материалу письма, переходу от авторской фантазии к эмпирической, материальной действительности. Подход может быть воплощен в использовании готовых текстовых объектов, превращающем лирическую субъективность поэта в его радикальный жест.


Иллюстрацией к этому тезису шло видео перформанса Арсеньева, в котором поэт затушевывал черным маркером предложения и целые абзацы из «Голубой и коричневой книги» Людвига Витгенштейна, уничтожая все рутинное и академическое (к слову, в полном соответствии с рассуждениями философа о «выбраковке лишних утверждений») и оставляя высказывания, из которых складывался (высвобождался) художественный текст.


Зал в ответ гудел одобрением и возмущением, хлопали двери уходивших разгневанных поэтов, но их места занимали новые и нежданные слушатели - группускулы нового нарождающегося социального тела, а в зеркалах галереи отражался и множился сборник «Литература факта высказывания». Книга - словно народовольческая бомба отложенной революции, грозящая однажды взорвать нарциссические зеркала поэзии. Чтобы показать спрятанный за ними удивительный мир.


1 См.: Маццони, Гвидо. О современной поэзии. Пер. А. Ямпольской. М.: Новое литературное обозрение, 2024. 312 с.

2 «Литературная левая»: коллективный диалог одного социолога и шестерых поэтов, проведенный вслепую // [Транслит]: литературно-критический альманах. 2014. № 15-16. 42-51 с. С.47


О проекте «Десятилетие русской поэзии: 2014-2024»


В 2024 году журнал о поэзии Prosodia отмечает свой юбилей — десять лет. Мы подумали, что лучший способ отметить — предложить нерядовой формат интеллектуальной работы. Итак, предлагаем вместе с нами осмыслить последнее десятилетие — выделить главные тенденции, события, книги, имена. Лучшие материалы проекта войдут в специальный номер журнала Prosodia.


Мы приглашаем посмотреть на главные изменения, которые произошли с русской поэзией между 2014 и 2024 годами. Важным критерием оценки эссе является аргументация выбора. Работы принимаются в следующих номинациях:


«Как изменилась русская поэзия за десять лет» - для эссе о главных тенденциях десятилетий в русской поэзии, а также эволюции роли поэта в России.


«Книга десятилетия» - для эссе о книгах, связанных с поэзией, которые сыграли особенное значение для русской поэзии 2014-2024 года.


«Поэт десятилетия» - для эссе о творчестве поэтов, которые сыграли особенное значение для русской поэзии 2014-2024 года.


«Prosodia в русском литературном процессе» - мы не могли не предложить и особенную юбилейную номинацию — для эссе о журнале Prosodia, его особенностях, ценностях и влиянии на литературный процесс.


Требования к заявке. Объем эссе — от 5 тыс. знаков. Заявка должна содержать информацию об авторе (ФИО, краткая справка, город, контакты), название номинации, в которую подается работа, материалы заявки. Формат документа – doc, вся информация направляется одним файлом. Один автор может подать заявки в нескольких номинациях. Заявку необходимо отправить по адресу  kozlov.prosodia@gmail.com с пометкой «Десятилетие русской поэзии». Язык заявки – русский. 


Читать по теме:

#Современная поэзия #Пристальное прочтение #Эссе
Стихотворение Ивана Жданова «Пустая телега уже позади…»: опыт прочтения поэтического как онтологического

Это стихотворение Ивана Жданова даёт набросок судьбоносного пути бытия, начатого смертью и законченного смертью самой смерти, а это смысл онтологической метафоры поэта, основа концептуального содержания его поэзии.

#Современная поэзия #Десятилетие русской поэзии #Пристальное прочтение
Невозможные слова о творчестве Алексея Пурина

При всей скромности Алексея Пурина поэт прекрасно осознаёт, на какой высоте находится его уединённый приют с подсплеповатыми окнами. Но подслеповатыми не к поэзии, не к любви, а к преходящему, хаотичному.