Виталий Аширов. Я ухожу как спичка в спячку

Чем это интересно

Творчество Виталия Аширова – первобытный бульон эксперимента, словесных поисков и отчаянной работы над языком. Поэзия, сосредоточенная на глубинах речеобразования, хлебниковских раскопках ради поиска бесценного материала будущего шедевра, имеет как горячих поклонников «добычи радия», так и концептуальных противников «абракадабры». Не соприкасаясь откровенно ни с историей, ни с современностью, ни с личной биографией, лишь на уровне ткани текста выдавая свою причастность народу, времени, тенденциям (любой текст «и не хотя – многое говорит»), – стихи Виталия приглашают нас взглянуть на совершенно особую авторскую реальность. Некий наизнаночный мир сознания Другого, чтобы мы удивились и даже посочувствовали.

Справка о Виталии Аширове

Виталий Аширов родился в 1982 году в Перми. Окончил Литературный институт им. А.М. Горького. Работал журналистом и копирайтером. Публиковался в журналах «Волга», «Нева», Homo Legens, «Урал», «Крещатик», «Зеркало», на онлайн-ресурсах «Текстура», «Лиtеrrатура», «Полутона», «Топос» и др. Автор книги об авангардной певице Диаманде Галас «Скорбящий киборг» («Кабинетный ученый», 2019). Лауреат премии журнала «Урал».

***

Лоб лазурный, необзорный

Неопасный и безкостный

Лоб ночной и подоткосный

Подосиновика лоб

Кто ложится лбом на камень

Рваной ночью в январе

У кого в кармане камень

Камень, комень, кумень, кимень

Кинь меня и я утрачу

Лба сугроб и вопль щек

Визг ресницы, воск возницы

Кто там возится у ног

Вопль ли пыль немых дорог

Ниже, ниже – это птица

Птица – это не вода

Это вой, воронка, да

Как бескостна и крутенька

У нее ума маленько

Воздух это не вода

Птица это нет и да

Кто заносит одеяла

Плаху каменную над

Лбом уснувшим как попало

Лбом уснувших невпопад

Не окна ли то помарка

В черных выскочках ресниц

Отчего темно и жарко

От того, что много птиц

***

Мое неуважение к тебе

Сродни неуважению к другому

И темных стай зернистая свобода

Незримая в зернистом потолке

Гадают птицы по полям в тельняшках

Гадают кони по открытым окнам

Приходит праздность. Как в гнилом суставе

В моих губах калечный черный дым

Напоминает: мы с тобой не время

Не молодость, разлитая в ладошки

Двунадесятых странствий по упрекам

Порви мне рот, чудовище, порви

Не жизнь и смерть – стена и покрывало

Колючий кокон жалости и мести

Безумия распотрошенный голубь

Сощурился на мерзком тротуаре

И ты до дна наполнен немотой

Молчание сиречь невозвращение

Со дна дыхания нелепо неумерших

Квазирояльных звуков или слов

И в дым таежный выгруженный короб

Бездонных дел, беспочвенных богов

***

В конце столепых рыл, их планов и племен

Расходуется свет ускоренно и низко

Бездействует закат и видит слабый сон

И слиплась с тишиной одна баскетболистка

Как обозвать тебя, когда ты слаб и сед

Когда ты стар и смрад тебя обуревает

Как мне тебя толкнуть, свести тебя на нет

Но так нельзя, так больше не бывает

В конце и птиц нельзя обрезать, обновить

Чтоб двигались они не так и не иначе

И проволокой лиц их душные обвить

Пустые перья глаз, где вечно цаца плачет

И в красном потолке надвинутом на лоб

Какой-то слепотой бездействия и боли

Был образован босх, в четыре буквы гроб

Без слякоти, любви и алкоголя

***

Со звуком звук однажды вдруг

Вошел, последовал, вломился

Куда, куда ты это, друг

Здесь у меня досуг и сук

И сук над ним склонился

Читают задом наперед

Глаза воткнув себе в себяшку

О, кто-то выдумал однажку

Сожрал и ухом не ведет

Есть и не эти господа

Лесна, весна, моряк, морячка

Я ухожу как спичка в спячку

Читает за окном вода

У ней за пазухой – вода

Она гнилая как мужчины

И день сырой и синий

Ложится волосом на воздух

И вырывают срубы мужики

Готовые уже плясать незнанку

У каждого припрятана оксанка

Горят клыки, потворствуют зиме

Слезана, слышь, ты тоже повзрослела

О, каждый час и тело и не тело

О латы мне, горбушку и кино!

***

Я видел геббельса однажды

Он был как женщина одет

Висел на шее крест бумажный

Висел на шее крик протяжный

Протяжней не было и нет

Он протянул мне было руку

Но я как злую-злую суку

Завидев, побежал назад

Навзрыд рыдая

И взрыв раздался там, где гибельс

Стоял оторопело и

Смотрел, как я бегу к себе навстречу

Через минуты, воды, угли, пеплы

Углы и глыбины несметной глубины

Не сметь! – я прокричал. Но горла не заметил

Нет гибельса, остался только крик

Воронка белая в царапающей дерти

О, с каждым шагом мы отсчитываем смерти

Откладываем их, как лихо, про запас

Отчитываем как припевочку во гневе

И черными еще поющими ступнями

Ко лбу мы прикасаемся – летит