Гу Чэн. людям нельзя чтоб понятно совсем

От переводчика

Передача поэтической речи средствами другого языка уже сама по себе является вызовом. Если же в оригинальных текстах формальные черты доминируют над содержательными, то переводческая задача усложняется еще больше. Для китайской традиции на роль такого автора однозначно претендует Гу Чэн.

На протяжении своей относительно недолгой жизни Гу Чэн (1956-1993) писал преимущественно по наитию, начав сочинять, по сути, едва обучившись грамоте. Вот один из его ранних текстов, практически сразу обозначивший талант мальчика:

тополь

когда я лишился руки
у меня открылся глаз 

1964

Через два года накатившаяся волна культурной революция застанет Гу Чэна в начальной школе и образование он продолжит уже дома — читая словарь Синьхуа и «Жизнь насекомых» Фабра. Вместе с отцом он пройдет «перевоспитание сельским трудом» и к восемнадцати годам вернется в Пекин, где добровольно наймется плотником. Его стихи этого времени вполне традиционны и публикуются в официальных периодических изданиях. В конце 70-х все изменит знакомство поэта с сочинениями неподцензурных писателей, более старших по возрасту. Как следствие, он сблизится с группой «туманных» поэтов, а его творчество вновь наполнится «детскими озарениями». Сам же Гу Чэн недоумевал, почему кому-то такой метод письма мог казаться «загадочным» — он считал, что «многие вещи напротив становились яснее». Неслучайно сегодня его «Поколение» по праву считается визитной карточкой их группы и по праву считается одним из наиболее репрезентативных текстов эпохи). 

И все же автора будет ждать еще как минимум один, уже более радикальный перелом в поэтике. Цикл «Ртуть», собранный им уже задним числом из 48 текстов, написанных в 1985-1988 году — отлично это иллюстрирует. Развивая философию своего творчества, Гу Чэн пришел к осознанию «красоты и индивидуальности каждого отдельного иероглифа». Поэтому символы часто своевольно заменялись им на созвучные или сходные визуально, а значения как бы перетекали друг в друга, подобно капелькам ртути. Вовлекаясь в письмо, он мог записать до нескольких десятков текстов в день, оставляя заметки поверх газет, черновиков и прочих бумаг. Нетрудно догадаться, что реконструировать исходный замысел здесь далеко не всегда представляется возможным, да и далеко не всегда необходимо. Представленные ниже тексты дают приблизительное представление об эффектах оригиналов: где-то графических («Глаз»), где-то визуальных («Выше есть небо»), где-то звуковых («Низший дух»). При этом вплоть до самой смерти он продолжал обращаться и к другим более доступным техникам.

Именно подобная беспрецедентная эволюция письма сделала Гу Чэна одним из самых востребованных авторов у читателей и весьма широко исследованным в академической среде, по сути, выделив для него индивидуальное место в традиции. Интерес поэта к визуальной и звуковой форме иероглифов, в сочетании с его интровертностью и алогизмами дал литературоведам отличный материал для герменевтических штудий. Можно сказать, что в творчестве он прошел свой уникальный путь, взаимодействуя не с поэтическими течениями, но с самой словесной стихией.

Вместе с тем, именно обилие материалов на разных языках (главным образом, китайском и английском), а также расхождения в интерпретациях второй половины его судьбы ограничивают свободу сжатого пересказа — при смене угла зрения, каждое из суждений предстает как минимум односторонним. Кроме того, трагедия финальных дней жизни поэта слишком быстро стала достоянием общественности: наиболее расхожей версией является та, что во время ссоры с женой он нанес ей летальные увечья, после чего наложил на себя руки. Единственное устное свидетельство здесь — телефонный звонок писателя старшей сестре Гу Сян. В дальнейшем она предпримет колоссальный труд по упорядочиванию архивов брата и выступит редактором полного собрания его стихотворений 2010 года, включающего около двух тысяч текстов. Несмотря на то, что сейчас с ней можно выйти на связь, ее главное желание — чтобы память о поэте наконец обрела покой. Согласия на публикации она дает ответственно, но с осторожностью. 

Объемы наследия Гу Чэна и высокая концентрация в нем «программных» произведений (в том числе многостраничных циклов) затрудняют и выборку текстов для русскоязычного читателя. Некоторые переводческие приемы в приведенных ниже стихотворениях отдельно пояснены в комментариях. Неизвестно насколько далеко от нас то будущее, в котором отечественная печать сможет рассчитывать на авторитетное биографическое исследование и более масштабный сборник автора.

Избранные стихотворения Гу Чэна

поколение

черная ночь дала мне глаза черного цвета
но я ищу ими свет

апрель 1979


фотоснимок

солнечный луч
появляется в небе
и снова уходит за тучи

гроза проявляет
негатив моей души

июнь 1979


близко и далеко

ты
смотришь то на меня
то на облако

кажется
когда ты видишь меня – далеко
когда ты видишь облако – близко

июнь 1980


чувствую

серое небо
серая улица
серые здания
серый дождь

среди плоской серости
шли два ребенка
один ярко-красный
другой нежно-зеленый

июль 1980


арки

птицу в полете
порыв развернул

подросток склонился
монетку поднять

замечтавшись лоза
распустила усы

сутулые волны
отступив распрямляются

август 1980


дверь вся из стали

снаружи
я жду
дверь вся из стали

ты внутри
за дверью так много людей

я снаружи
за дверью так много людей

внутри так много людей
нет меня

снаружи так много людей
нет тебя

дверь
вся из стали

октябрь 1982


сознаюсь

сознаюсь
я видел как ты промывала стакан
самыми длинными пальцами
вода так странно касалась стекла

оттуда выходишь сюда
где твоя одежда?
я не вижу стакана
только биенье колонны воды

мир действительно есть
можно зайти за плоское зеркало
отсюда уходишь туда
ты все время меня избегаешь

июнь 1983


из цикла «ртуть»

глаз

двадцать и еще несколько птиц испарилось

                                                  я подозреваю повара
                                                  стул

··птицы хромая
              бредут
              домой               птицы·окружают пруд
                                        рты
                                        птиц истоптаны курицами
связать стулу
              ноги        ускользают      связать

                                                                   ·
                                                                   до чего гор
                                                                   но

ноябрь 1985


выше есть небо

выше есть небо
мягче-мягше-мякше*

тебе не нужно вращаться
не нужно зажигать фары
дым вдоль дороги вперед и назад

тебе не нужно
носить фотоснимков
слов
сигарет

слабое синее
небо
синеет

июль 1986
 
* В оригинале четыре раза воспроизводится комбинация иероглифов “一软”. Налицо визуальное сходство с иероглифов из следующей строки — “转” («вращаться»). Поэтому и в первом двустишье смысл как будто не только в «размякании», но и во «вращении» неба (допустим, как смены времени суток). 


низший дух

решим вопрос со слюдой
скажи сы       скажи сыши*

февраль 1987

* Оригинальные иероглифы 四 и 四十 — «четыре» и «сорок» соответственно. При переводе сохранить звуковую оболочку показалось принципиальным. Текст поставлен автором последним в цикле.


первое сентября

1
у каждого есть свой покойник
но созвездия блещут у мертвых в глазах
пляшет звездное пламя

2
сильно похолодало
идти вспять
по дороге выпить кружку воды
бежать значений

3
вчера во сне я трижды проснулся
книга
где говорилось
неверно

4
вчера
дом оплетен моими цветами

сентябрь 1988


книги говорят 

в книгах говорят книги поклеенные на стены
телом из почек
людям нельзя чтоб понятно совсем

книги еще говорят
воздух лишь капля
дождь скатерть света
людям нельзя чтоб неясно совсем 

июнь 1989


книга песен*

в столовой репчатый лук 
разложить по местам
люди пришли или нет
видишь там как или нет
забыли чего или нет
вернись посмотри

людей нет
нет нет и нет
              нет нет и нет
буду дальше смотреть

июль 1989

* Основополагающий текст китайской цивилизации, в значительной степени — древнейший источник сведений о жизни народа. В большинстве строк Гу Чэн воспроизводит его четырехсложный размер, при этом низводя сюжет почти до абсурда, сохранив при этом общую будничность темы.


все разумное*

задержавшись в ночи
ноты идут по дороге
бьются о стулья
столы
падают в воду
показавшись они как она
черная смоль

два подсолнуха
корни отрыв
оземь стучат семенами
шепчут-шуршат
это кто это кто

май 1991

* Иероглифы, вынесенные в название (即心), вероятно, отсылают к выражению 即心即佛 или «все разумное — есть порождение Будды», что перекликается с описанной выше концептуализацией творчества Гу Чэна.


насквозь вдалеке

на последней странице
книга уже прозрачна
плавают рыбы
светлые темные 
живут меж снастей
на десять ли разнесло облака
им нет дела дойти до деревни

3 марта 1992. Аэропорт Окленда


***
горы в горах не пусты
души без мыслей чисты
ищущий лишь пустоту
добрую носит судьбу

1993

* В собрании сочинений название стихотворения дано по первой строчке. Текст выдержан в  классическом пятистопном размере древней китайской поэзии, хотя сам язык не архаизирован.