Александр Гингер: хиромантия

ХИРОМАНТИЯ

                        Борису Поплавскому

Небрежно ли, нарядно ли одеты,

В мундир или в халат облачены,

Мы неизбежно мечены – поэты –

Холмом Венеры и холмом Луны.

И неосуществимо мы мечтаем

О том, что радостно и далеко;

Так умираем и безбрежно таем

И Изабеллин нюхаем платок.

Нам странен инженеров белокурых

Уверенный, несокрушимый глаз,

Чтó речь помещика о пестрых курах

Для тех, кто был в деревне мало раз...

Иным – Юпитер, покровитель гордых:

Главенствует над пышной их судьбой,

Селит пред ними страх в покорных ордах

Блестящий царь, Юпитер громобой.

Другим Сатурн приносит груды денег,

Премягко устилает их стези.

У них пророс цветами грубый веник,

А наш без листьев, как ни егози.

Они венцом венок обрящут каждый,

А нам, несчастным, грустно нет травы,

Волшебный ключ владеет ихней жаждой,

Для нас пребудут высохшими рвы.

А Аполлон с противной старой лирой

Отнюдь не наш, он музыкантам отц,

Они форсят пред Кирой или Ирой,

Они играют очень много нот.

А торгаша Меркурий быстроглазый

Мизинцем под, конечно, приютит.

Что ж, в этой жизни надо быть пролазой,

И хорошо тому, кто Китыч Тит.

Тебе же, Марс, поклон без мысли задней,

Твой низок лоб, но вот пряма спина,

Кто скажет (хам), что мир войны повадней,

Того ногою следует пинать.

Но нам – поэтам – эти горки чужды,

Для нас горбы Венеры и Луны –

Не по его делом ли, коемуждо

Прогулки, льды и судьбы возданы.

(октябрь 1923)

Чем это интересно

Стихотворение входит во второй сборник Александра Гингера – «Преданность» (1925). В отличие от первого сборника («Свора своих», 1922), в котором еще прослеживалась некая подражательность – например, Александру Блоку, Николаю Гумилеву, в «Преданности» воплотилась оригинальная гингеровская стилистика. Юрий Терапиано указывал на следующую особенность поэзии Гингера: «Подбирая порой, как будто преднамеренно, тяжелые, неуклюжие образы, резонерствуя и как бы нарочно стараясь рассердить читателя, Гингер вдруг дает прекрасный образ, острое сочетание слов, переживание высокого духовного порядка – такова его излюбленная манера, многих вводившая в заблуждение».

Гингер не следовал тенденции, наметившейся в 1920-е годы в литературе русского зарубежья, – сохранению традиций классической русской литературы. По выражению Терапиано, поэт, «так же как и Б. Поплавский и В. Мамченко, остался все-таки на "левых" позициях». Об этом же пишет и А. Чагин: «Своеобразие Гингера бросалось в глаза, стихи его часто раздражали читателей и критиков намеренным "косноязычием", неуклюжестью, тяжеловесностью поэтической речи».

В стихотворении «Хиромантия» просматриваются главные черты генгеровской лирики 1920-х годов: игра с разными стилями, элементы словотворчества – и все это в рамках традиционной силлабо-тоники. То, что некоторые критики принимали невольное косноязычие, на самом деле было косноязычием «вольным»: Гингер очень хорошо чувствовал нюансы языка, его не пугала стилистическая пестрота.

Стихотворение посвящено Борису Поплавскому – одному из самых ярких представителей русского зарубежья. В творчестве поэтов много перекличек, а Юрий Терапиано считал, что Гингер стал одним из прототипов Аполлона Безобразова из одноименного романа Поплавского.

Рассуждая об образе настоящего поэта, которым, безусловно, считал Поплавского, Гингер играет с образами из древнегреческой, древнеримской мифологии и с понятиями хиромантии, которые имеют одинаковое наименование. Поэт не признает Аполлона «с противной старой лирой» и обращается к покровительству Венеры и Луны. Если обращаться к трактовкам хиромантов, то ярко выраженный холм Венеры олицетворяет склонность к физическим удовольствиям, а холм Луны символизирует развитые творческие способности и сильную интуицию, стремление к новому. Так, Александр Гингер соединяет противоположности не только в своих стихах, но и в концепции поэта и поэзии.

Справка об авторе

Александр Самсонович Гингер родился 5 (17) октября 1897 года в Петербурге в семье врачей. В 1919 году эмигрировал.

С 1921 года Гингер активно участвует в жизни литературного Парижа: присоединяется к группе «Палата поэтов», затем и к другим объединениям («Через», «Гатарапак», «Кочевье» и др.) В 1922 году выходит его первый сборник стихов «Свора верных», в котором прослеживается влияние акмеизма и переосмысляется (порой в ироническом ключе) поэтика символизма. Второй сборник, «Преданность», вышел 3 года спустя и получил одобрительные отзывы критиков русского зарубежья.

В 1926 году женится на поэтессе Анне Присмановой, которая также входила в группу «Кочевье». У них родились два сына: Василий Гингер, ставший инженером и Сергей Гингер, в будущем один из теоретиков гештальт-терапии. В 1930-е годы поэт работал бухгалтером в химической компании.

В. Леонидов отмечает, что Гингер и Присманова с 1930-х годов держались «отстраненно от русских литературных кругов». Среди литераторов русской эмиграции у Гингера была репутация странного человека, даже некоего юродивого, блаженного. И, судя по всему, небезосновательно. В. Леонид описывает следующий случай: «…в разгар пушкинских дней 1937 года они появились на одном торжественном собрании, посвященном 100-летию гибели великого поэта, загримированными под Александра Сергеевича и Наталью Николаевну. И причем, в этом не было никакой игры – просто им казалось, что сейчас надо вести себя именно так». Некоторые современники Гингера видели причину подобных «перфомансов» в том, что поэт таким образом скрывал свою застенчивость: «Вчера был Гингер, странный, жалость, неуверенность, желание эпатировать людей…» (И. Карская).

Во время Второй мировой войны Гингер вместе с семьей остался в Париже. Он «не нашил желтую звезду» и в результате чудом избежал участи многих других евреев (заметим, что мать поэта, Мария-Розалия Гингер, погибла в Освенциме). После войны Гингер подрабатывал корректором. Позднее вышли его сборники «Весть» (1957) и «Сердце» (1965), в которых поэт обращается к классической традиции.

Александр Самсонович Гингер умер в 1965 году и был похоронен в Париже по буддийскому обряду.