Тэффи: я — все та же девочка Надя

Когда я была ребенком

Когда я была ребенком,
Так девочкой лет шести,
Я во сне подружилась с тигренком —
Он помог мне косичку плести.

И так заботился мило
Пушистый, тепленький зверь,
Что всю жизнь я его не забыла,
Вот — помню даже теперь.

А потом, усталой и хмурой —
Было лет мне под пятьдесят —
Любоваться тигриной шкурой
Я пошла в Зоологический сад.

И там огромный зверище,
Раскрыв зловонную пасть,
Так дохнул перегнившей пищей,
Что в обморок можно упасть.

Но я, в глаза ему глядя,
Сказала: «Мы те же теперь,
Я — все та же девочка Надя,
А вы — мне приснившийся зверь.

Все, что было и будет с нами,
Сновиденья, и жизнь, и смерть,
Слито все золотыми звездами
В Божью вечность, в недвижную твердь».

И ответил мне зверь не словами,
А ушами, глазами, хвостом:
«Это все мы узнаем сами
Вместе с вами. Скоро. Потом.»

1952

Чем это интересно

Первое стихотворение Надежды Александровны Лохвицкой было опубликовано в 1901 году. К тому моменту ей было уже 29 лет, она – мать троих детей, и только что разошлась с мужем.

Мне снился сон безумный и прекрасный,
Как будто я поверила тебе,
И жизнь звала настойчиво и страстно
Меня к труду, к свободе и к борьбе.

Проснулась я… Сомненье навевая,
Осенний день глядел в мое окно,
И дождь шумел по крыше, напевая,
Что жизнь прошла и что мечтать смешно!..
1901

Свой литературный дебют Надежда Александровна описала в рассказе «Как я стала писательницей».

«Взяли мое стихотворение и отнесли его в иллюстрированный журнал, не говоря мне об этом ни слова. А потом принесли номер журнала, где стихотворение напечатано, что очень меня рассердило. Я тогда печататься не хотела, потому что одна из моих старших сестер, Мирра Лохвицкая, уже давно и с успехом печатала свои стихи. Мне казалось чем-то смешным, если все мы полезем в литературу. Между прочим, так оно и вышло. Кроме Мирры (Марии), другая моя сестра, Варвара, под псевдонимом Мюргит, помещала свои очерки в "Новом времени", а пьесы ее шли в "Кривом Зеркале", а самая младшая, Елена, тоже оказалась автором нескольких талантливых пьес, шедших в разных театрах.

Итак - я была недовольна. Но когда мне прислали из редакции гонорар это произвело на меня самое отрадное впечатление. Впечатление это я пожелала повторить и написала целый фельетон в стихах, в котором с веселой беззастенчивостью молодого языка хватала зубами за самые торжественные ноги, шествующие по устланному вянущими лаврами пути».

Чтобы сестер не путали, Надежда придумала себе псевдоним. В декабре 1901 года она стала Тэффи. У Киплинга в рассказе «Как было написано первое письмо» есть героиня, маленькая девочка по имени Таффи, Taffy. Киплинговская Таффи написала (нарисовала) домой письмо: мол, отец сломал копье. Ее мать подумала, что речь идет о сломанной руке супруга, и почтальона чуть не убили. Но когда недоразумение было разрешено, «все племя стало дружно хохотать». Видимо, Надежда Александровна решила, что и она будет писать человечеству письма, которые будут и смешными, и печальными одновременно. Как стихотворение «Когда я была ребенком».

Смешного больше в прозе Тэффи. Кстати, в рассказе «Псевдоним» (1931) приводится другая – веселая - версия происхождение ее дикого, по словам автора, имени.

«Я тогда только что напечатала два-три стихотворения, подписанные моим настоящим именем, и написала одноактную пьеску («Женский вопрос» - Prosodia), а как надо поступить, чтобы эта пьеска попала на сцену, я совершенно не знала…

— Ну кому из директоров театра охота читать всякую дребедень, когда уже написан «Гамлет» и «Ревизор»? А тем более дамскую стряпню!

Вот тут я и призадумалась… Нужно такое имя, которое принесло бы счастье. Лучше всего имя какого-нибудь дурака — дураки всегда счастливы.

За дураками, конечно, дело не стало. Я их знавала в большом количестве. Но уж если выбирать, то что-нибудь отменное. И тут вспомнился мне один дурак, действительно отменный и вдобавок такой, которому везло, значит, самой судьбой за идеального дурака признанный.

Звали его Степан, а домашние называли его Стэффи. Отбросив из деликатности первую букву (чтобы дурак не зазнался), я решила подписать пьеску свою «Тэффи» и, будь что будет, послала ее прямо в дирекцию Суворинского театра».

Пьеса была поставлена в 1907 году петербургском Малом театре. На премьере публика требовала автора.

В 1910 году вышла первая книга стихотворений Тэффи «Семь огней». В том же году был опубликован и первый сборник ее юмористических рассказов.

Когда я была царица,
Я на пышном ложе лежала.
Две девы, две черные жрицы,
Колыхали над ним опахала.

Приходил ты, мой царь и любовник,
В истоме темных желаний…
На груди моей алый шиповник
Зацветал от твоих лобзаний…

Ни одна из жриц не смотрела
На ласки твои, но я знала,
Что трепещет их черное тело,
Что дрожат в руках опахала!..

Когда я была царица,
Я тебя целовала тоже,
Для того, чтоб бледнели лица
Тех двух, что стояли у ложа!
1910

На фоне рассказов, пользовавшихся большим успехом, стихи прошли почти незамеченными. Николай Гумилев так охарактеризовал «Семь огней»: «Поэтесса говорит не о себе и не о том, что она любит, а о той, какой она могла бы быть, и о том, что она могла бы любить. Отсюда маска, которую она носит с торжественной грацией и, кажется, даже с чуть заметной улыбкой. Это очень успокаивает читателя, и он не боится попасть впросак вместе с автором».

В то же время Николай Степанович заметил, что поэтесса не слишком чувствительна у ритму русской речи, а «желание найти… красоту иную, чем красота декоративности, и связать её с нашими переживаниями кажется слишком экзотическим».

В 1918 году Тэффи покинула Россию.

В эмиграции вышли только два стихотворных сборника: «Шамрам» и «Passiflora» («Страстоцвет»). Обе книги вышли в Берлине в 1923 году. В них «улыбка автора» еще менее заметна, чем в «Семи огнях».

Вот завела я песенку,
А спеть ее – нет сил!
Полез горбун на лесенку
И солнце погасил!..

По темным переулочкам
Ходил вчера Христос —
Он всех о ком-то спрашивал,
Кому-то что-то нес…

В окно взглянуть не смела я —
Увидят – забранят!..
Я черноносых, лапчатых
Качаю горбунят…

Цветут тюльпаны синие
В лазоревом краю…
Там кто-нибудь на дудочке
Доплачет песнь мою!

Тэффи не стремилась к публикации своих стихов, говорила: «настоящие поэты-мэтры меня даже презирают. Мне это очень обидно». Но и писать не бросала. Сочинила кошачий эпос в стихах. «Тигрокот» и «Белолапка» - его главные герои, кошачьи Тристан и Изольда или Ромео и Джульетта. Тэффи говорила, что кошачьих стихов у нее набралось бы на целый том, но «они слишком интимны, чтобы их обнародовать, предавать гласности».

Ирина Одоевцева вспоминала, что у Тэффи была поэма о кошках: «Поэма очень длинная. Я запомнила из нее только эти две строчки ("Тридцать три и два кота/И четыре кошки" – Prosodia) А жаль — в ней было много остроумных находок и прелести».

Cтихотворение «Когда я была ребенком» впервые было опубликовано в литературно-художественном ежемесячнике «Дело» (Сан-Франциско, 1952, №2), за полгода до смерти: Тэффи умерла в Париже 6 октября 1952 года. В том же «Деле» было еще одно «прощальное» стихотворение «Письмо в Америку». Вот строки из него.

Я заплачу: "Не вор я, не пьяница,
Я томиться в аду не хочу".
И мохнатая лапа протянется
И погладит меня по плечу.

"Ты не бойся засилья бесовского, -
Тихо голос глухой прорычит, -
Я медведь Серафима Саровского,
Я навечный и верный твой щит.

С нами зайчик Франциска Ассизского
И святого Губерта олень,
И мы все, как родного и близкого,
Отстоим твою грешную тень.

Оттого что ты душу звериную
На святую взнесла высоту,
Что последнюю ножку куриную
Отдавала чужому коту,

Позовет тебя Мурка покойная,
Твой любимый оплаканный зверь,
И войдешь ты, раба недостойная,
Как царица, в предрайскую дверь".

Вот какие бывают истории.
Я теперь навсегда замолчу.
От друзей вот такой категории
Я вернуться назад не хочу.