Кто он, чиновник иль поэт?

Антиох Кантемир

ПЧЕЛЬНАЯ МАТКА И ЗМЕЯ

ПРИМЕЧАНИЯ

Ст. 7. Все племя пчел и весь свет. Племя пчел – чрез мудрое ея правление; весь свет – чрез мед, который в ульях собирается.

Ст. 13. Дав пчел корону. То есть право или власть царскую над пчелами. Известно, что матка пчел в улье главнейшего начальника должность исправляет, имея они меж собою некакой образ гражданского правления, которое столь искусно описал Виргилий в своих земледельных.

Ст. 14. Не дал оборону. Примечено, что матка пчел не имеет жала.

Ст. 17. К Йовишу. Иовиш, или Юпитер, по баснословию древних, начальнейший бог. См. примеч. под ст. 386, сат. V

Ст. 21. Мои дети. Подданный мой народ, пчелы мои.

Ст. 25. Под небом. Под богом.

Антиох Кантемир (1708 – 1744) родился в Константинополе в знатной молдавской семье. В 1710 г. турецкий султан Ахмед III назначил его отца Дмитрия Кантемира господарем Молдавского княжества, однако уже в 1711 г., после окончания Прутского похода, тот заключил договор с Петром I и переехал в Россию, где был пожалован титулом Светлейшего князя и имениями в Харьковской и Орловской губерниях и в Москве.

Первые поэтические опыты Антиоха Кантемира совпадают по времени с началом его военной службы. В 1727 г. он публикует книгу стихотворений «Симфония на Псалтырь» на церковнославянском языке, а в 1728 г. получает офицерский чин поручика. Уже через три года 23-летнего Кантемира назначают на пост русского резидента (дипломатического представителя) в Лондоне. Такому быстрому карьерному росту способствовало его активное участие в восшествии на престол Анны Иоанновны и абсолютизации ее власти. В Англии Кантемир пробыл до 1738 г., откуда затем был переведен в Париж, где сначала занимал должность полномочного министра, а с 1739 г. – посланника. В его обязанности входило не только выстраивание дипломатических отношений с Англией и Францией, но и оказание помощи соотечественникам, оказавшимся в сложной ситуации. При содействии Кантемира были налажены контакты между западноевропейскими и русскими учеными, организован книгообмен между Петербургской и Парижской академиями.

Несмотря на многочисленные поручения, требовавшие постоянного внимания, Кантемир не оставляет поэзию. Избрав основным жанром сатиру, он неизменно выступает с критикой в адрес аристократической морали и отдельных представителей церковной и государственной власти, не поддержавших реформы Петра I. Литературная деятельность рассматривалась Кантемиром как гражданский долг, однако его творчество сыграло важную роль и в развитии русской литературной традиции, что было отмечено литературоведом Я.Ф. Приймой: «Быстро совершившийся переход от церковнославянской лексики, морфологии и синтаксиса к просторечию, как норме литературной речи, который прослеживается в наиболее ранних произведениях А. Кантемира, отразил эволюцию не только его индивидуального языка и стиля, но также и развитие языкового сознания эпохи, становление русского литературного языка в целом».

Произведения Кантемира проникнуты общественно-политической тематикой. Не стала исключением и одна из пяти написанных им басен «Пчельная матка и змея». В ней представлен портрет «просвещенного» монарха, который отказывается от насилия и полагается исключительно на верность своих подданных. Прообразом такого правителя мог стать Петр I, фигуру которого высоко ценил Кантемир. С другой стороны, мораль басни, очевидно, обращена к Анне Иоанновне. Таким образом, Кантемир стремился предостеречь императрицу от «злых» советов и выразить мысль о том, что сила власти не в «лютости», а в доброте и милости по отношению к народу.

Александр Сергеевич Грибоедов

Кальянчи (отрывок из поэмы «Странник»)

В каком раю ты, стройный, насажден?
Какую влагу пил? Какой весной обвеян?
Эйзедом ли ты светлым порожден,
Питомец пери, или джиннием взлелеян?
Когда заботам вверенный твоим
Приносишь ты сосуд водовмещальный
И сквозь него проводишь легкий дым, –
Воздушной пеною темнеет ток кристальный,
И ропотом манит к забвенью, как ручья
Гремучего поток в зеленой чаще!
Чинара трость творит жасминной длань твоя
И сахарныя трости слаще,
Когда палимого Ширазского листа
Глотают чрез нее мглу алые уста,
Густеет воздух, напоенный
Алоэ запахом и амброй драгоценной!

(1820 – 1821)

Автор знаменитой комедии «Горе от ума», потомок дворянского рода Александр Сергеевич Грибоедов (1795 – 1829) в российской истории известен и как выдающийся дипломат. В 1817 г. он поступает в Коллегию иностранных дел в чине губернского секретаря, а через несколько лет отправляется в составе русской дипломатической миссии в Персию. Здесь он помогает вызволить русских солдат, плененных в ходе русско-персидской войны 1804–1813 гг., за что представлен к награде.

За годы службы Грибоедов осваивает арабский, турецкий, грузинский и персидский языки (при том, что с юности знает в совершенстве английский, французский, немецкий, итальянский, а также латынь и древнегреческий). По итогам новой войны с Персией 1826–1828 гг. участвует в составлении мирного договора на выгодных для России условиях.

15 апреля 1828 г. Грибоедова назначают полномочным министром в Тегеране. К этому времени он уже широко известен как литератор в российских интеллектуальных кругах. Однако творческая и дипломатическая карьера Грибоедова трагически обрывается 30 января 1829 г.: вместе с сотрудниками дипмиссии он погибает после жестокого нападения на Посольство.

Стихотворение «Кальянчи» (приводится его первая строфа) – это отрывок из несохранившейся поэмы «Путник», написанной, по свидетельству поэта В.К. Кюхельбекера, «в подлинном чистом персидском тоне». Лирический герой любуется красотой мальчика, подающего кальян, – такой сюжет распространен в суфийской поэзии.

Классическую форму газели дополняет характерная восточному мировоззрению полярность: кальянчи одновременно представлен как «питомец Пери» (ангел) и как дитя «Джинния» (Джинн – слуга дьявола). Он способен делать ясное туманным («темнеет ток хрустальный») и, наоборот, преображать реальность, делая ее прекраснее («Чинара трость творит жасминной длань твоя»). По словам исследователя П.И. Тартаковского, «перед нами один из первых в русской поэзии образцов тонкого проникновения не только в дух, но и в музыку восточного стиха».

Николай Платонович Огарев

              * * *

На севере туманном и печальном

Стремлюся я к роскошным берегам

Иной страны – она на юге дальном.

Лечу чрез степь к знакомым мне горам –

На них заря блестит лучом прощальным;

Я дале к югу – наконец я там,

И, нежась, взор гуляет на просторе,

И Средиземное шумит и плещет море.

Италия! опять твой полдень жаркий,

Опять твой темно-синий небосклон,

И ропот волн немолчный, блеск их яркий,

При лунной ночи пахнущий лимон,

Рыбак на море тихом с утлой баркой,

И черный локон смуглолицых жен.

И всё там страсть, да песни, да картины,

Да Рима старого роскошные руины.

В Италии брожу и вновь тоскую:

Мне хочется опять к моим снегам,

Послушать песню грустную, родную,

Лететь на тройке вихрем по степям,

С друзьями выпить чашу круговую,

Да поболтать по длинным вечерам,

Увидеть взор спокойный, русый локон,

Да небо серое сквозь полумерзлых окон.

(1842)

Русский поэт и публицист Николай Платонович Огарев (1813 – 1877) известен как соредактор первой русской революционной газеты «Колокол», ближайший друг Александра Герцена и один из создателей тайного общества «Земля и Воля». Однако в юные годы Огарев, исполняя волю отца, несколько лет успел поработать в Московском главном архиве, находившемся в ведении Коллегии иностранных дел. Его карьера закончилась арестом за распевание с друзьями стихов, «порочащих царскую фамилию». После нескольких лет, проведенных в ссылке в Пензенской губернии, Огарев отправляется в путешествие по европейским странам с целью изучения местного опыта общественного устройства.

Именно в эти годы создается множество стихотворений, в одном из которых – «На севере туманном и печальном…» – поэт затрагивает тему эмиграции. Герой Огарева, находясь в туманной и печальной России, стремится в жаркую Италию, но, оценив ее прекрасные пейзажи, испытывает тоску по привычным реалиям. Особенно заметно противопоставление цветовой палитры: вместо «черного локона» он хочет видеть «русый», вместо «синего неба» – «серое». Обращает внимание также использование Огаревым традиционных образов, с которыми ассоциируются две страны («Средиземное море», «роскошные руины» в Италии и «снега», «тройка», «грустная песня» в России).

Федор Иванович Тютчев

            * * *

Ужасный сон отяготел над нами,

Ужасный, безобразный сон:

В крови до пят, мы бьёмся с мертвецами,

Воскресшими для новых похорон.

Осьмой уж месяц длится эта битва,

Геройский пыл, предательство и ложь,

Притон разбойничий в дому молитвы,

В одной руке распятие и нож.

И целый мир, как опьянённый ложью,

Все виды зла, все ухищренья зла!..

Нет, никогда так дерзко правду Божью

Людская кривда к бою не звала!..

И этот крик сочувствия слепого,

Всемирный клич к неистовой борьбе,

Разврат умов и искаженье слова –

Всё поднялось и всё грозит тебе.

О край родной! – такого ополченья

Мир не видал с первоначальных дней…

Велико, знать, о Русь, твоё значенье!

Мужайся, стой, крепись и одолей!

(1863)

Федор Иванович Тютчев (1803 – 1873) – еще один представитель потомственного дворянского рода, чье поэтическое творчество успешно сочеталось со службой на дипломатическом поприще. В 1821 г. он отправляется с дипломатической миссией в Мюнхен в качестве внештатного атташе. Пребывание в Германии позволяет ему познакомиться с известными немецкими поэтами – Шеллингом и Гейне.

Следующим пунктом назначения становится Турин. В 1839 г. дипломатическая карьера Тютчева прерывается из-за самовольного отъезда, однако уже в 1844 г., вернувшись в Россию, он снова поступает в Министерство иностранных дел на должность старшего цензора. Оставаясь на государственной службе до конца жизни, Тютчев в 1865 г. был произведен в тайные советники, что соответствовало должности министра или сенатора.

Стихотворение «Ужасный сон отяготел над нами…» написано в связи с Польским восстанием 1863 г., целью которого было восстановление независимого от Российской империи польского государства в границах, существовавших до раздела Речи Посполитой. Серьезную роль в организации восстания сыграло католическое духовенство, а также иностранные государства – Великобритания, Франция и Австрия, выступившие с совместным дипломатическим заявлением. С точки зрения Тютчева, события в Царстве Польском свидетельствовали о развязывании западными странами военной кампании против России.

Геннадий Александрович Русаков

           * * *

В те годы я был заурядной длины,

довольно потёртого вида,

какими по должности быть и должны

рабочие лошади МИДа,

где я начинал как второй секретарь

в компании языковедов.

(Увы, без особого блеска, как встарь –

не Тютчев и не Грибоедов).

Простые работники сферы услуг,

притом не из самых ретивых,

мы жили, как жили другие вокруг,

но всё же в кооперативах.

Работа была не деньгою мила,

а вечным шатаньем по свету:

конечно, по службе, конечно, дела…

У многих и этого нету.

Как следствие, ранний скептический склад,

неверие всяческой прессе,

прилеты-отлёты с часами не в лад…

И всё при порядочном стрессе.

Завершает пятерку поэтов-дипломатов Геннадий Русаков (род. 1938) – переводчик-синхронист, в разные годы работавший в Секретариате ООН (Нью-Йорк, 1967–1973; Женева, 1985–1989), в Советском комитете за европейскую безопасность и сотрудничество (1973–1975) и Центральном аппарате МИД в Москве (1975–1977).

С 1960 года у Геннадия Русакова вышло не менее 12-ти стихотворных сборников. О его второй книге стихов «Длина дыхания» (1980) положительно отозвался Арсений Тарковский: «Язык этих стихов – смелый и гибкий язык, поверенный столетиями русской поэзии». В 2014 году творческие заслуги поэта были отмечены Национальной премией «Поэт». Награду вручал Евгений Евтушенко, заметив, что «говоря с собственной душой так же, как с Родиной, и не отделяя их друг от друга, он [Русаков. – Prosodia] приучил себя не оправдываться, а становиться сильней».

А вот как отзывался о поэте Евгений Рейн: «Это один из лучших философских лириков нашего времени. Нам явлен поэт огромной трагической силы, с поразительной способностью к метафизическому мышлению».

В интервью газете «Труд» в 2003 г. Русаков объяснил, как разделены в его жизни поэзия и государственная служба: «Еще в начале своей карьеры определил для себя линию поведения. Все очень просто: если я работаю в МИДе, то я – сотрудник МИДа. Если я работаю в ООН, то я – сотрудник ООН. Литература – это то, чем я занимаюсь в свободное время и не афиширую этого. На службе для всех я был переводчиком». Стихотворение «В те годы я был заурядной длины…», посвященное работе в дипломатическом ведомстве, представляет собой редкий случай сочетания двух ипостасей.