Людмила Зайцевская. Вокруг столько странных раздетых людей

Чем это интересно

Людмиле Зайцевской удается за счет порой бесконечного нанизывания однородных грамматических и ритмических структур достигать эффекта вдохновенного, погружающего в транс бормотания. А все остальные характеристики этой поэзии – они как бы уже внутри этого бормотания. Там – бесконечная подвижность нестабильной эмпатичной психики, трогательный и беззащитный лиризм, но при этом языковое остроумие, безадресная трагическая избыточность ассоциаций и смыслов. Главное, из этого бормотания выбраться, потому что границы собственного «Я» в нем отменяются.

Справка об авторе

Людмила Сергеевна Зайцевская родилась в 1982 году в Ростове-на-Дону. Закончила музыкальную школу, поступила на филологический факультет РГУ (ЮФУ) и на заочное отделение Азовского музыкально-педагогического колледжа, а затем в Ростовское училище искусств по специальности «Фортепиано». В 2005 году закончила магистратуру в ЮФУ, защитив магистерскую диссертацию на тему «Интермедиальность "Симфоний" Андрея Белого». Работает в РООИ «Перспектива» редактором портала по инклюзивному образованию «Все включены». Стихи пишет с раннего детства. Активно выступает на различных площадках Ростова-на-Дону. Людмила Зайцевская – лауреат фестиваля «Ростовская лира» (2005), фестиваля «Ростовское время» в номинации «Поэзия» (2012) и др. Редактор и составитель сборника стихов молодых поэтов Юга России «Преломление вектора» (2020) (книга издана при финансовой поддержке Министерства культуры РФ и техническом содействии Союза российских писателей). Автор двух поэтических сборников: «Ментальные танцы девушек-му» (Ростов-на-Дону, 2015) и «Стихофизиология» (Ростов-на-Дону, 2018). Живет в Ростове-на-Дону.

* * *

Чем глубже ныряешь, тем чище вода.
Я буду ходить в ни за что, в никуда.
Кругом разномастные запахи.
Не стоит ли снами распахивать
меня, безупречную, умную дрянь?
Тут боль или синь, или тень, или рань –
никем не раздетый вопрос.
Утроенный дым. Между роз
крадутся цветы, и кроты, и безмолвие.
И всё ещë ты у меня в изголовье.

Всё мечется, светится, произрастает.
И только отчаянье море пинает,
набрав полный тапок камней
ноге, захлебнувшейся пальцами дней.
Вокруг столько странных раздетых людей.

Им шум или дым – первозданная конница.
Я не беспокоюсь.
Мой ум беспокоится.
Желания – в доме дождя.
А я (закреплëнная я)
лежу вверх ногами на волнах.
Опустошëнная-полная.

* * *

Есть такое место времени
рядом с вечностью и около,
где цикадными запевами
безусловно одинокие
элементы восхищения
притворяются дорогами,
паутинятся тропинками,
разбегаются закатами,
горизонтами картинными
замирают в фотографии.

На холмах рыжеет пыльное.
По ночам всплывает лунное.
Зодиаки лампиридные
бессловесное, безумное
сеют-веют нисходящими,
восходящими потоками.
Бесконечно настоящие,
гармонично одинокие
мыслят снами мысы влажные.
Небо молний ливнем спорит.
Я, до одури парящая,
умываюсь настоящим
и когда-нибудь, бесстрашная,
унесу моменты в море.

* * *

такое мягкое моё сердце
сердце похожее на желе
похожее на мармеладных мишек
тягучее сердце
нагретое солнцем сердце
растаявшее растечённое
жаркое как пустыня
пустое полное сердце моё

но давай будет так как не будет совсем никогда
полночь движется полными мыслями медленно
сколько можно уже так дрожать
моё сердце и даже не вздумай меня
прекращать целовать в каждом сне
даже если я буду молить о пощаде
не вздумай меня прекращать целовать
и опять этот снег ни покоя ему ни стыда

и опять этот снег ни покоя ему ни стыда
удивленье расхлопнутых почек весенних
сколько можно уже так стоять
бесконечную ночь с понедельника на воскресенье
под прицелом метели летящей на свет фонаря
и шептать не тебя не тебя не тебя не тебя не тебя
невпопад спотыкаясь неловкими буквами метить
потайные секунды из нашего календаря

потайные секунды из нашего календаря
засыпают собою аллеи а следом и мы засыпаем
мы не знаем друг друга а может быть больше чем знаем
может быть это знание строже и проще бежим за трамваем
бормотание сонными пальцами город уже узнаваем
бормотание книга открыта и яблоко в правом кармане
лепестками укрою подую на лоб открываю
растечённое сердце моё для тебя

Палимпсест

Тронь соскобленный вновь явность таких очевидных вещей
тронь этот нож этот трон и не будет опять тавтология сниться тебе
там тебе дам тебе тон полутон полнолуние воск монастырский кагор
твой полилог в голове полусон полувстал полусел палимпсестом остался стареть

Три соскобленный вновь цифрой и действием в печь не бросай
трижды глаза напряги береги эти шкуры тепло тебе будет от них
кто тебе дал тебе слово и стилус вложил так какого же черта молчишь
три затирай у тебя будет много пространства пустого простого для пропуска в рай

Плачь соскобленный вновь впрок разрыдайся пока еще можно легко
свечи горят по тебе не задуешь не сможешь оставишь о боже зачем
яд тебе брат тебе там за погостом совсем не боишься но место осталось твое
чем поделиться хотел помолиться хотел или надо бы было но бог его знает о чем

Пей соскобленный вновь многие знания множат мигрень да и все
дышишь в ладони душа тебе врет и бессовестно просит и просит еще
кто тебе ком тебе в горле она не мадонна монетой на мрамор моргнет
дом одиночества чресел и в ночь очарованный черный но чары по кругу не здесь

Спи соскобленный вновь каждое утро не ты ли сказал мудреней
что же царапаешь я приказала оставь помолись и напейся не надо тебе
сон серый сад соловьи собрались сумасшедшие и не спасти не спастись
стилус торчит в кулаке и колючая корчится кровь истекает в дрожащий конец

Знай соскобленный вновь ты уподобился сам себе всуе слова наследил
скроешь побег совершишь похоронишь забудешь без толку теперь навсегда
вслед тебе свет в окне плоть твоя мать твоя плачет и плод тебе сказано было не ешь
сам себя переписал себе сам нашептал наскоблил полилог палимпсест но кому до тебя

* * *

Напротив абсолютных сил
в упор смотреть свои фантазмы.
Они привязаны приязнью
к простому дереву кизил.

Когда младенец-богомол
на голову упал воздушно,
мой мир древесною лягушкой
пропел придуманный канон.

Полынным запахом насквозь
ужален день в сердечный клапан.
И месяц, облаком залапан,
изгибом задаëт вопрос.

Под паутиною, в тени,
цветным опилком возле дома
мне тихо, мягко, насекомо
лежать на краешке любви.

Окаменевшая жарой
земля распахивает поры,
коры шершавые узоры
взрывают взгляды пустотой.

Бессвязно соблюдая грань
миров, захваченных спросонок,
путь воина прошëл ребёнок
и снова принялся играть.

Рубин эфедры вдоль холма
ведëт к распахнутому глазу,
и если нужно всё и сразу,
то вам сюда,

под листья уксусных дерев,
под купол облачных угодий,
где ты печален и свободен.
И цел.