Владимир Берязев. Восторг погруженья в зияющий зев

Чем это интересно

В поэзии Владимира Берязева нужно почувствовать присутствие космоса, всей Вселенной сразу, которая оказывается главным значимым другим для лирического субъекта. Он состоит с ней в страстных отношениях, и эти отношения как бы оживляют, переносят в настоящий момент миф о сотворении мира. Отношения между человеком и космосом каждый раз как бы разыгрываются заново. Эта поэзия — одическая по своей природе, она проникнута умением увидеть устройство мироздания, поразиться ему. Для современного поэта это довольно редкое умение. Иногда, впрочем, перед нами появляется вполне земной и несколько сниженный образ поэта, но и в таком виде ему доступны «вышние весы» и «горенья торжество». Одно из стихотворений подборки завершается словами о том, что восстановление «связи с истиной» мира обретается человеком через молитву. Поэзия у Владимира Берязева в существенной степени играет роль такой молитвы.

Справка о Владимире Берязеве

Владимир Алексеевич Берязев родился на юге Кузбасса в шахтёрском городе Прокопьевске в 1959 году. Заочно окончил Литературный институт им. А.М. Горького. Первая поэтическая книга «Окоём» вышла в 1986 году. Автор десяти книг поэзии, главные из которых «Кочевник» (Иркутск, 2004), «Золотоносная мгла» (М., 2008), «Ангел расстояния» (М., 2009). Весной 2024 года в издательстве ОГИ выходит книга стихов последних пятнадцати лет «Флаги ковчега». Переводчик с тюркских и кавказских языков. Стихи публиковал во многих толстых журналах, альманахах и антологиях России. Несколько лет вел в Новосибирске писательскую радиопрограмму «Слуховое окно» (1993-1999). С 1990 по 1997 возглавлял издательство «Мангазея» и одноименный литературный альманах. С 1999 до 2014 года был главным редактором и директором журнала «Сибирские огни». Состоит в Русском ПЕН-центре. Живёт в Новосибирске.

ПОД СВОДОМ ОТЧИМ КЁК-ТЕНГРИ*

А этот мир возник из Божья шороха,

То ветра дых наполнил пустоту.

И лишь потом пространство света шёлковое

Здесь обрело и даль, и высоту.

Вселенная — жена! она желанна,

Зовя-маня в объятия свои...

Но нет плодотворения любви

Без торжества усилья и таланта.

Да, ладно! Если даже Млечный Путь

Сын уподобил влаге материнской:

Свод видимый, Тенгри, Творенья близкий

Питают жизни токи — в этом суть.

А твой сосуд, красою и щедротами

Исполнен, юрты мира посреди.

Любя, не забывай какого рода мы,

Пей из Ковша, отъятый от груди.

Сумей совлечь с оплечного сияния

Цвето-шелковый пламень луговой,

Чтоб, овладевши музыкой живой,

Достигнуть благодати воздаяния.

*Вечное Синее Небо в мифологии тюрков, мужское начало

БЛАГОВЕСТ

Звоны.. звоны...
Дали, долу,
Снегу, небу, облаку.
Колоколенкой седою
Гласы — Божью облику
Окликанием округлым
Мерно посылаемы:
Подымай, любовь, хоругви
Тьмой необораемы!

Меди, меди — Бога ради
Слава стоязыкая!
Синей тверди в горнем саде
Дивная, великая
Алиллуя, Алиллуя
Трубно-златогорлая!
Вновь пою любви хвалу я,
Вновь я ризы край целую,
Свет и звон плывут, ликуя,
Словно правда го-ла-я!..

ЭТЮД ФЕВРАЛЬСКИЙ

Ветер берёзовый в небе белёсом кроны полощет.

Ходом коньковым

лыжники мимо летят в бесшабашном разгоне.

Возле опушки сугробы просели,

а шапки на пнях нахлобучены косо.

Или мне кажется вновь – не покинута высшая лига

жизни, проигранной вхлам?..

Или чудится старт запоздалый?

Там ли румяный азарт и весёлые страсти толпятся?

Воздух начала кому-то (не мне ли?), да-да, здесь по-прежнему

сладок!

Радужку слепит и в душу луч проникает,

как влага под панцирь

ледового наста,

с надеждой на новый порядок…

СТАРЕЮЩИЙ ПОЭТ

… И ни бравура, ни amore – скрипит в осях кабриолет.
Там – за́ морем, да-да, за морем вотще состарился поэт.

Лекарства каплет миллиграммы, сажая тело под арест,
Не до текилы, не до граппы, не до лихих эпикурейств.

Овсянку мелет ради кваса, коль нет в продаже сухарей,
Чтоб новых вирусов зараза не заскреблася у дверей.

Своё быльё отфестивалил среди поклонниц и эстрад,
Между Квебеков и Вестфалий, между попоек и наград.

Но стали новостью унылой ему утраты оных лет…
Взбодрись недопитой текилой, ударь по клавишам, поэт!

Коль путь на родину заказан, достань казахский малахай
И квас свой с углекислым газом, как дым Отечества, вдыхай.

Слепых умов Иван Сусанин – зри плазмы слова естество!
И перед вышними весами яви горенья торжество…

* * *

Умножающий скорбь, не склонивший главы у престола,
И в гордыне своей недожегший душевный резерв,
Ты пред бездной небес не желаешь ответа простого
И лелеешь восторг погруженья в зияющий зев.

Там за вихрем жемчужных галактик, в надмирной спирали,
В звёздной матрице смыслов и мегомерцанье времён
Мириады планет в безэдемной тоске умирали,
Лишены языка глаголанья Творящих имён.

Все познания лики зашиты в Программе начальной,
А её не постичь созерцанием сил естества;
Дерзкий стон обрати в поклонение и величанье,
Чтоб достичь благодатного света любви и родства.

Из печали премудрой, из мёртвого праха вселенной
Жизни нам не извлечь… Лишь молитвою огородясь,
Источишь радованье и правду слезы умиленной,
Возродив и восполнив воскресную с истиной связь.

***

Отступает печаль и кручина,
Когда вновь торжествует у скал
Очистительный ладан арчина*
И маральника пламенный вал.

То апреля спиртовое полымя,
То смолистая дымка хвои…
Отпусти ж, застарелая боль меня,
В талых водах свой след утаи,

Чтобы ветви курильского чая
И бадана сухие листы
В круговерти немого отчаяния
Исцелили у льдистой черты,

Чтобы грохот катунских порогов
Горней радостью полнил сердца,
Чтобы плыл до небесных отрогов
Богородичный дух чабреца.

* Можжевельник на Алтае, считается мистическим растением.

АЛФАВИТ

I

Справа налево пишу, арабскую вязь ведя,

Лишь блага у Книги прошу, как у небес – дождя...

Мой предок был козопас близ Мекки святых камней.

Случалось ему не раз в течении долгих дней

Лишь жареной саранчой питаться... А повезёт,

Песчаных ящерок строй – печёт, на углях печёт ...

И счастие – в рамадан, когда прошумят дожди,

Весны по свежим следам дождаться – травы среди –

Степных грибов-трюфелей, на пёстрых холстах полян...

Дней юности нет веселей! Сей праздник Господом дан!

II

Но в Мекку пришёл пророк и Каабу преобразил,

И дал народам урок, и грамоты мир открыл

Прапрадеду моему... И предок познал Коран

В служении лишь одному Владыке небес и стран!

И стал – не пастух, не раб, не лжец в окруженье жён,

Но стал свободен араб, Аллахом лишь бережён.

До Аррана и Бухары раскинулся халифат,

И письменных книг дары ценней стали во сто крат.

И я познал алфавит от «алиф» до буквы «йа`»,

Блажен, кто книги хранит, в этом судьба моя!

III

Свели сто тысяч томов в премудрых трудов стада,

Сокровищницею слов явились они, когда

Свет истины возлюбил наш великий визир –

Абдул Кассим Исмаил*, подавший Персии мир!

Куда бы он не пошёл, куда б не откочевал,

Держась за правды глагол, все книги с собою брал.

Не затворены уста, всяк том визиру открыт,

Верблюдов четыре-ста являют весь алфавит.

Храню же между горбов верблюжьих (какая печаль!)

Всё знание, всю любовь, все книги на букву «даль»**…

* Абдул Кассим Исмаил – великий визирь Персии (10 век) всегда находился рядом со своей библиотекой. Если он куда-то отправлялся, то библиотека следовала за ним. 117 тысяч книжных томов перевозились четырехстами верблюдами. Причем книги (т.е. верблюды) располагались в алфавитном порядке.

** герой стихотворения отвечал в караване за 14 верблюдов с книгами на букву (ﺪ ) «даль».

***

Незабудок обещанье летнее —

Оклик или взгляда забытьё?..

Исполняй желание последнее,

Ожившее прошлое моё!

Светлое, невыцветшее, вещее,

Знавшее о славе наперёд —

Что восторгом выпито до вечера,

Что не знало страх и окорот,

Что дразнило волей самоцветною,

Гибельного мира на краю...

Это ли сияние заветное,

Как строку молитвы, утаю...

ПАВЛУ ФЛОРЕНСКОМУ

Луч сновиденья ярым оком
Пронзил исчисленную тьму.
Обратным хроноса потоком
Влекусь к рожденью своему.

И, окрылён душою зоркой,
Небесный пользуя клавир,
В восторге музыки высокой
Вновь нисхожу во зримый мир,

Где в оплотневшем сне таится
Тот, кто расторгнул тела плен,
Где Лик преображает лица –
Во образах запечатлен;

Где, ухватясь за нить мгновенья,
И мне, быть может, суждено
По мановенью вдохновенья –
Соткать златое слов руно…