Иван Козлов: Вечерний звон, вечерний звон! Как много дум наводит он

Вечерний звон

Вечерний звон, вечерний звон!
Как много дум наводит он
О юных днях в краю родном,
Где я любил, где отчий дом,
И как я, с ним навек простясь,
Там слушал звон в последний раз!

Уже не зреть мне светлых дней
Весны обманчивой моей!
И сколько нет теперь в живых
Тогда веселых, молодых!
И крепок их могильный сон;
Не слышен им вечерний звон.

Лежать и мне в земле сырой!
Напев унывный надо мной
В долине ветер разнесет;
Другой певец по ней пройдет,
И уж не я, а будет он
В раздумье петь вечерний звон!

1827

Чем это интересно

По всей видимости, дворянин Иван Иванович Козлов не планировал стать поэтом. Внук сенатора уже на шестом году жизни был внесён в списки лейб-гвардии Измайловского полка — сержантом. Так бы Козлов и пошел по военно-государственной линии, однако в 1816 году его разбил паралич. В 1819 году Козлов начал терять зрение, а к 1821 году окончательно ослеп.

И до болезни Козлов интересовался поэзией, в частности, переводил Байрона. После 1821 года сочинение стихов и переводы стали основным занятием слепого и обездвиженного коллежского советника.

В 1821 году Козлов опубликовал стихотворение «К Светлане». Это была его первая публикация.

Но что же делать? В жизни сей
Я не совсем всего лишился,
И в пламенной груди моей
Еще жар чувства сохранился.
Пускай печаль крушит меня
И слезы часто проливаю —
Но, ах! не вовсе отжил я,
Еще люблю, еще мечтаю,
Моей жены, моих детей
Душа умеет дознаваться,
И мне не надобно очей,
Чтоб ими сердцем любоваться.

И далее:

Туда я возношусь душой,
Откуда звезды нам сияют:
Да милосердый наш отец
Вонмет несчастного моленье
И за терновый мой венец
Невинным даст благословенье! —
И скоро исчезает страх,
Молитва сердце согревает,
И вдруг на радужных лучах»
Надежда с верою слетает.

Светлана – это Александра Андреевна Воейкова – племянница Василия Андреевича Жуковского. Ей Жуковский посвятил балладу «Светлана».

В том же 1821 году Козлов опубликовал и стихотворение, посвященное самому Жуковскому.

Прелестен божий свет
С любовью, дружбою, мечтами;
При теплой вере горя нет;
Она дружит нас с небесами.
В страданьях, в радости он с нами,
Во всем печать его щедрот:
Благословим же Новый год.

Славу «слепому поэту» (так называл Козлова Пушкин) принесла поэма «Чернец», напечатанная в 1824 году. Перед героем поэмы стоит вопрос: прощать, в соответствии с христианскими заповедями, или не прощать убийцу любимой жены.

Пушкин писал о «Чернеце»: «Повесть его прелесть — сердись он, не сердись — а «хотел простить — простить не мо»г достойно Байрона».

Поэт-романтик Павел Иноземцев в качестве эпиграфа для своей поэмы «Ссыльный» (1833) выбрал строки Козлова («То знает совесть, видит Бог, // Хотел простить, — простить не мог»).

Откинув думой жизнь земную,
Смотрю я робко в темну даль;
Не знаю сам, о чем тоскую,
Не знаю сам, чего мне жаль.

Это не Лермонтов, это - Козлов.

Когда в 1840 году Иван Иванович умер, Жуковский, предваряя двухтомник, собранных им сочинений Козлова, написал: «Около двадцати лет был он прикован к своей постели, слепый, неподвижный и беспрестанно страждущий; но, глубоко проникнутый смирением христианским, он переносил бедственную свою участь с терпением удивительным—и божий промысл, пославший ему тяжкое испытание, даровал ему в то же время и великую отраду: поразив его болезнию, разлучившею его навсегда с внешним миром и со всеми его радостями, столь нам изменяющими, открыл он помрачненному взору его мир внутренний, разнообразный и неизменный, мир поэзии, озаренный верою, очищенный страданием. Имея память необыкновенную (великое счастие для слепого), Козлов сохранил во глубине души все свое прошедшее; он жил им в настоящем и до последней минуты сберег всю свежесть и теплоту любящего сердца. Несчастие сделало его поэтом—и годы страданий были самыми деятельными годами ума его. Знавши прежде совершенно французский и италианский языки, он уже на одре болезни, лишенный зрения, выучился по-английски и по-немецки?—?и все, что прочитал он на сих языках, осталось врезанным в его памяти: он знал наизусть всего Байрона, все поэмы Вальтера Скотта, лучшие места из Шекспира, так же, как прежде всего Расина, Тасса и главные места из Данта. Но лучшим и самым постоянным утешением страдальческой его жизни было то, что он с такою же верностию мог читать на память и все Евангелие, и все наши молитвы, столь спасительные в счастии, столь отрадные в печали».

Поэт Михаил Дмитриев написал в 1840 году стихотворении «Слепому певцу»:

...Пой, Певец! Лишенный зренья,
Ты не зришь, что зримо нам;
Но мир внутренний творенья
Не закрыт твоим очам!

На стихи Козлова написано много песен. Среди авторов музыки - А. А. Алябьев, А. С. Даргомыжский, М. И. Глинка.

В некоторых источниках композитором «Вечернего звона» указан Алябьев, согласно другим источникам - автор неизвестен.

«Вечерний звон» Козлова - это вольный авторский перевод стихотворения ирландского поэта Томаса Мура «Those evening Bells» из его первого сборника «National Airs» 1818 года. Сборник входил в серию «Избранных известных национальных песен» («Selection of Popular National Airs») — музыкальных изданий, где публиковались ноты мелодий композитора Джона Стивенсона (1761—1833) и тексты Мура.

Любопытно, что текст, выбранный Козловым для перевода, входил в цикл «Русских песен», имел подзаголовок «Колокола Санкт-Петербурга».

Историк Александр Тургенев встречался с Томасом Муром и подарил ему сборник „Стихотворений“ Козлова. О чем говорили Мур и Тургенев, неизвестно. Почему у стихотворения подзаголовок «Колокола Петербурга» так и осталось загадкой.

Стихотворение Мура на русский язык переводили неоднократно: в 1829 году - Дмитрий Ознобишин, в 1839-м – Евдокия Ростопчина. Известны также переводы на немецкий (1845) и польский языки (середина XIX века). Есть и перевод на эсперанто.

Известны и кавер-версии песни. Есть даже вариант в стиле буги-вуги в исполнении немца Вадера Абрахама - "Schlumpfies Boogie Woogie Show"