Рене Шар: я к мужеству примкнул, связавшему немногих

БЕЗМОЛВНЫЙ СТРАЖ

Сомкнулись камни в стену крепостную, и люди стали мхом камней питаться. Глухая ночь несла ружье, и разучились женщины рожать. Бесчестье было как стакан воды.
Я к мужеству примкнул, связавшему немногих, я буйно, не старея, жил средь них своею тайной, и я дрожал за жизнь всех прочих, как лодка чуткая над стенками пучины.
(Перевод В. Козового)

FACTION DU MUET

Les pierres se serrèrent dans le rempart et les hommes vécurent de la mousse des pierres. La pleine nuit portait fusil et les femmes n'accouchaient plus. L'ignominie avait l'aspect d'un verre d'eau.
Je me suis uni au courage de quelques êtres, j'ai vécu violemment, sans vieillir, mon mystère au milieu d'eux, j'ai frissonné de l'existence de tous les autres, comme une barque incontinente au-dessus des fonds cloisonnés.

Чем это интересно?

Рене Шар – один из крупнейших французских поэтов XX века. Как отмечал швейцарский поэт Филипп Жакоте, «его творчество осеняют величественные фигуры Гераклита, Гёльдерлина и Ницше, его образы и афоризмы, мощные и призывные, поражают воображение.» А писатель Морис Бланшо характеризовал его поэзию как «поэзию поэзии» (poésie de la poésie).
Сложно сконструированные, герметичные стихотворения Рене Шара сопротивляются пониманию – и переводу. Однако на границе понимания – «линия полёта стихотворения. Ощущать её должен каждый.»

В начале творческого пути поэт сближается с сюрреалистами. В 1930 году вместе с Бретоном, Арагоном и Элюаром он издаёт журнал «Сюрреализм на службе революции» (Le Surréalisme au service de la révolution). Тем не менее Шар сохраняет творческую самостоятельность и через несколько лет вовсе разрывает с движением. Самые значительные произведения сюрреалистического периода объединены в сборнике 1934 года «Молоток без мастера» (Marteau sans maître) с иллюстрациями Кандинского.

В 1955 году опубликован новый «Молоток без мастера» – вокально-инструментальный цикл французского композитора Пьера Булеза на стихотворения Шара. Одно из них – «Прекрасное здание и предчувствия». В тексте отсутствуют знаки препинания, опущены обязательные во французском предложении сказуемые, а слова сближаются на первый взгляд произвольным образом («ребёнок мол», «мужчина отблеск», «голова-жилище»). Невозможно однозначно понять не только смысл, но даже сюжет. Это-то и привлекает Булеза. Сюрреалистический – и крепкий текст позволяет исследовать соединения случайности и закономерности в музыке: «Прекрасное здание и предчувствия» появляется в двух версиях, в V и IX частях цикла (везде далее перевод В. Козового).

ПРЕКРАСНОЕ ЗДАНИЕ И ПРЕДЧУВСТВИЯ

Я слышу, море ходит подо мною,
Вздымает, мертвое, валы над головой.
Ребенок мол прогулочный стихий,
Мужчина отблеск мнимый
Кристальных глаз лесах
Рыдая ищут голову-жилище.

BEL ÉDIFICE ET LES PRESSENTIMENTS

J’écoute marcher dans mes jambes
La mer morte vagues par dessus tête

Enfant la jetée — promenade sauvage
Homme l’illusion imitée

Des yeux purs dans les bois
Cherchent en pleurant la tête habitable...

Во время Второй мировой войны поэт участвует в движении Сопротивления под псевдонимом «капитан Александр». В это время Рене много пишет, но почти ничего не публикует. Только в 1945 году выходит сборник «Лишь те остаются» (Seuls demeurent), а в 1946 году – книга «Листки Гипноса» (Feuillets d’Hypnos), обобщающая военный опыт Франции. «Листки Гипноса» – это 237 поэтических фрагментов о действии, свободе и поэзии.

23. Ощетинившееся время…

Présent crénelé…

64. «Что будет с нами потом?» Этот вопрос беспокоит Мино, чья семнадцатилетняя юность за него договаривает: «Я-то, быть может, опять стану таким же шалопаем, каким был в пятнадцать лет...» Этот ребенок, слишком легко увлекаемый примером товарищей, чью волю он слишком безлично отождествляет с собственной волей, никогда не пытается в себе разобраться. Это-то и спасает его теперь. Я опасаюсь, как бы потом он не вернулся к своим очаровательным ящеркам, чья беззаботность распаляет кошачий аппетит…

« Que fera-t-on de nous, après ? » C’est la question qui préoccupe Minot dont les dix-sept ans ajoutent : « Moi, je redeviendrai peut-être le mauvais sujet que j’étais à quinze ans… » Cet enfant trop uniment porté par l’exemple de ses camarades, dont la bonne volonté est trop impersonnellement identique à la leur, ne se penche jamais sur lui-même. Actuellement c’est ce qui le sauve. Je crains qu’après il ne retourne à ses charmants lézards dont l’insouci est guetté par les chats…


 Стремясь к ёмкости поэтического высказывания, Рене Шар выбрасывает промежуточные переходы от одной мысли к другой, что приводит к переуплотнённости текста. Сочетания слов по-прежнему парадоксальны, но уже не кажутся произвольными. Эта новая краткость требует более строгого соблюдения структуры предложения. Впрочем, и синтаксисом можно пренебречь, если он – лишний.

46. Действие, даже повторное, девственно.

L’acte est vierge, même répété.

165. Плод слеп. Видит дерево.

Le fruit est aveugle. C’est l’arbre qui voit.

184. Исцелить хлеб. Приветить вино.

Guérir le pain. Attabler le vin.

После войны Хайдеггер и Шар вели долгую переписку, обсуждая одно предложение Рембо: «Поэзия уже не будет рифмовать действие, но сама будет впереди» (La poésie ne rythmera plus l’action, elle sera en avant). Основные мотивы этой переписки прослеживаются уже в «Листках Гипноса»:

229. Черный цвет заключает в себе живую несбыточность. Его мыслимая протяженность есть средоточие всех внезапностей, всех пароксизмов. Его магия сопутствует поэту и оснащает человека действия.

La couleur noire renferme l’impossible vivant. Son champ mental est le siège de tous les inattendus, de tous les paroxysmes. Son prestige escorte les poètes et prépare les hommes d’action.
Рене возвращается к одним и тем же образам, варьируя и рассматривая их с разных точек зрения. Исследование обыденности открывает новые грани поэтического чувства.

237. В царстве нашей ночи нет места для Красоты. Все это место отдано Красоте.

Dans nos ténèbres, il n’y a pas une place pour la Beauté. Toute la place est pour la Beauté.

Альбер Камю, близкий друг Рене Шара, называл его «поэтом нашего Возрождения.» В предисловии к поэтическому сборнику Шара на немецком языке он писал:  «Новизна Шара поистине ошеломляет. Он, конечно, прошел через сюрреализм, но задержался на нем ровно столько, чтобы успеть осознать, что его поступь куда увереннее, когда он шагает в одиночку. … После того, как наши поэты столько лет занимались главным образом изготовлением «изящных безделушек» и оставляли лютню только для того, чтобы затрубить в рог, поэзия стала наконец очистительным костром. Он пылал, как те костры из трав, которые на родине поэта наполняют благоуханием воздух и удобряют землю.
Но я бы так не восхищался новизной поэзии Шара, если бы источник ее не был столь древним. Это трагический оптимизм досократовской Греции, и Шар с полным правом становится сегодня его выразителем. … То, что Шар именует «мудростью со слезами на глазах», его стихи возрождают в точном созвучии с нашими поражениями.
Одновременно древняя и новая, эта поэзия сочетает утонченность и простоту. Она несет в своем порыве и свет и тьму. В краю яркого света, где Шар родился, люди знают, что солнце бывает порою темным. В два часа пополудни, когда земля изнывает от зноя, ее застилает черная дымка. Точно так же, когда поэзия Шара кажется темной, это происходит от неистового сжатия образа, от сгущения света, которое лишает его бесплотной прозрачности, столь нами обожаемой лишь за то, что она не требует никакого усилия от нас самих. … В необычной и точной поэзии Шара светится сама тьма, и мы вновь обретаем способность идти. Этот поэт на все времена находит безошибочные слова именно для нашей эпохи.»

В 1962 году был опубликован сборник «Слово-архипелаг» (La parole en archipel), состоящий из стихов, написанных с 1952 по 1960 год.

ПТИЦА ДУХА

Не молите меня, глаза; утихомирьтесь, страсти.
Я в небеса лечу, в безотмельную заводь,
Я в зрелых, вольная, колосьях проношусь.
Ничей не тронет вздох моей полетной глади.
Я праздную мякоть с беды, с людской срываю напасти.

L'OISEAU SPIRITUEL

Ne m'implorez pas, grands yeux ; restez à couvert, désirs.
Je disparais au ciel, étangs privés de seuil.
Je glisse en liberté au travers des blés mûrs.
Nulle haleine ne teint le miroir de mon vol.
Je cours le malheur des humains, le dépulpe de son loisir.

В 1983 году в «Библиотеке плеяды» было издано полное собрание сочинений Рене Шара, что означало официальное признание его заслуг.

Русский и чувашский поэт Геннадий Айги перевёл стихотворения Рене Шара на чувашский язык (в составе антологии «Поэты Франции. ХV-ХХ вв», 1968 год), а позднее вступил с ним в переписку: «В самые суровые последние шестидесятые годы, во время застывания дум, меня начали достигать дружеские голоса Рене Шара, Пьера Эмманюэля, Андре Френо, Жана Грожана, Раймона Кено…»

В 1988 году Айги публикует книгу «Поля в городе: листы во Францию», посвящённую французским писателям, художникам и поэтам, в число которых входит и Рене Шар:

ПОЛЕ: В РАЗГАРЕ ЗИМЫ

                              Рене Шару

бого-костер! — это чистое поле
все пропуская насквозь (и столбы верстовые
и ветер и точки далекие
мельниц: все более — будто из
этого мира — как не наяву —
удаляющиеся: о все это —
искры — не рвущие пламя
костра не-вселенского)
есмь — без следов от чего бы то ни было
не по-вселенски сияющий
бого-костер