Родство Бродского с Ахматовой, назначение поэта, ритмика верлибра и т. д.

«Новый мир»

В июньском номер журнала «Новый мир» публикуется рецензия Андрея Ранчина «Двух голосов перекличка» на книгу Дениса Ахапкина «Иосиф Бродский и Анна Ахматова. В глухонемой вселенной» («АСТ», 2021 год). Прослеживается ли влияние Ахматовой на поэтику Бродского? Многие специалисты по творчеству нобелевского лауреата считают, что влияния нет. Денис Ахапкин обнаружил и рассмотрел несколько черт, которые сближают этих авторов: «сходство в трактовке природы поэзии», «особая роль предметного мира», поскольку часто именно через описание предметов у обоих авторов выражается лирическое я и ещё одно сходство в создаваемой личной мифологии авторов. Ранчин отмечает, что «убедительность этих утверждений автора книги различны. И сочетание обыденного с возвышенным, и изображение вещей как своеобразных метонимий мыслей и чувств лирического я, несомненно, роднят поэзию Бродского с ахматовской, но не обязательно эти свойства восходят именно к её произведениям».

«Новая Юность»

В журнале Новая Юность публикуется статья Алексея Алёхина с провокационным названием «Кому и на фига нужна поэзия, или О назначении поэта»: «Честно сказать, я думаю, что рост внимания к поэзии возможен и в перспективе не столь далек. Люди насмотрятся интернета, наиграются в безбрежный плюрализм (за которым сквозит опасное равнодушие), насладятся многообразием всего на выбор, сродни многообразию «ИКЕИ», и ощутят потребность в системе ценностей. Культурных. Духовных. Нравственных.

Это будет — как и бывало чаще на протяжении веков — элитарное чтение. Да, с бумажной книжкой в руках, которая уже становится таким же предметом роскоши, как наручные часы с заводом при поголовном наличии мобильников, тоже показывающих время. Желательно, конечно, чтобы это были швейцарские часы. Но возродится и «народное» чтение, которое, кстати, никуда и не пропадало, а только сократилось на фоне других доступных развлечений. Потому что не всё же сериалы и мозаика интернет-новостей, иногда хочется душу отвести».

«Знамя»

Раздел рецензий июньского номера журнала «Знамя» открывает Анна Нуждина со статьей «Больше, чем римский снег», которая посвящена книге Марии Степановой «Священная зима 20/21» («Новое издательство», 2021 год) — «это попытка осознать вторжение в обыденную жизнь чего-то, ранее казавшегося невозможным. Свалившегося как снег на голову — и так не зря говорят. Зима оказывается метафорой ирреальности, ставшей реальностью, темных времен, резко ставших нашими временами, в которых приходится выживать. Не всегда мир соглашается играть не то что по нашим, а даже и по своим собственным правилам, к которым мы просто уже успели привыкнуть. Есть в этом и оттенок предопределенности: в тексте Степановой в неожиданных местах появляются снег и пустота, обозначая возможность насилия над привычным…».

Далее в критическом разделе публикуется рецензия Александра Маркова на книгу «Птица разрыва» Григория Стариковского («Новое литературное обозрение», 2022 год): «При чтении этого поэта, живущего в пригороде Нью-Йорка и преподающего латынь, вспоминаются из англоязычных А.-Э. Хаусмен и Роберт Фрост, из русских — Григорий Дашевский и Михаил Гронас. Но эти имена названы только для первого приближения: движущая сила в стихах Стариковского другая. Она в самом существе неэлегична, напротив: всякий раз элегия, едва начавшись, разрушается, вы­членяя из себя собственную вечность».

Продолжает раздел Валерий Шубинский с рецензией на сборник Валентины Фехнер «Око» (Стеклограф, 2021 год): «Она училась в Литературном институте на рубеже 2010-х, одновременно с, к примеру, Галиной Рымбу, и именно тогда должна была войти в литературу. Почему этого не случилось? Поэт не сразу нашел себя? Да нет, в первую книгу Фехнер, вышедшую на рубеже 2021 и 2022 годов, вошли и стихи, писавшиеся начиная с 2011-го. Тогда в чем дело?

Фехнер не хотела «перестраиваться» и мутировать, она оставалась верна своей изначальной поэтике. Пришло время, когда эта поэтика оказалась в центре внимания, когда для известной части поэтической молодежи главными стали имена Елены Шварц и Олега Юрьева. Если мы называем два имени ушедших больших поэтов, то стоит назвать и третье — Василий Бородин, успевший написать к книге Фехнер предисловие…». 

Завершает раздел поэтических рецензий Артем Комаров со статьей о книге Петра Мамонова «На плотной земле» («АСТ», 2021 год): «…стихи хочется перечитывать, открывая для себя внутренний мир поэта, учась у него понимать мир. Для Мамонова любой, даже незнакомый человек — родная душа. «Брат, сестра», — обращаются друг к другу христиане. Так делает и он — максимально сокращая дистанцию».

 «Сибирские огни»

В новом номере журнала публикуется статья Ксении Савиной «Опыты нового русского верлибра». Это очередная попытка систематизировать подход к «Свободному стиху», найти какие-то ключевые его особенности и «твердую форму»: «...верлибр есть способ или тип стихосложения, при котором поэт свободно избирает ритмообразующую константу, непериодическую, использует те или иные структурирующие принципы, исходя из художественного замысла. Ударение, количество слогов и концевое созвучие мыслятся единственными элементами повтора, узами, от которых освобождается верлибр. Тем временем существуют и другие, которые «силлаботоники» высокого уровня всегда стремятся задействовать, но всегда стеснены первоначальным ограничением, довлеющим принципом — изотония, изосиллабизм и рифма. Это — строфика и графика (работа с концевой паузой), изосинтаксизм (задействование риторической интонации, которое всегда так восхищает в силлаботонике, если «побеждает» размер, обогащая ритм), аллитерация и сквозная рифма, метафорические рифма и анафора, развернутая метафора, афористика. Этих дополнительных способов ритмической организации поэтического текста на поверку оказывается ограниченное количество, что подводит к мысли о ложности утверждения единичности каждого верлибра — «у каждого поэта верлибр свой» — и наводит на мысль о свободном стихе как о твердой форме. К использованию тех или иных путей структуризации речи, создающих отличие поэзии от простого разговора и прозы, направленных на возможность чтения, приходит любой именно верлибрист».

«Кварта»

В четвертом номере журнала публикуется рецензия Богдана Агриса на книгу стихотворений Андрея Полякова. «Эвакуация / Радиостанция «Последняя Европа»» («Воймега», 2022 год): «…поэтическая ткань, поэтическая просодия Полякова именно «райски» (или «таврически») роскошны, по-хорошему барочны, будучи при этом светоносно-воздушны, собраны из лунных бликов и наплывов ветра, очень музыкальны и одновременно гибко-пластичны… На уровне фактуры, голоса это редкостно гедонистическая поэзия – читая её, получаешь практически чувственное удовольствие».

Продолжает рубрику другая рецензия Богдана Агриса на книгу Валентины Фехнер «Око». («Стеклограф», 2021 год): «Признаюсь честно – голоса, подобного голосу Валентины Фехнер, в ближайшем будущем я не ждал. Точнее, предугадывал его возможность в режиме “может быть, спустя десятилетие-другое». То есть позицию для подобной поэтики смутно видел, предчувствовал, очень на неё надеялся – но считал: «рано пока, ещё не доросли, много предварительной работы…”

Приятно так ошибаться.

С Фехнер в нашу модернистскую поэзию – может быть, впервые настолько отчётливо – входит аттическая трагедия».

Продолжает рубрику Ольга Балла-Герман с рецензией на собрание стихотворений Игоря Вишневецкого (Новое литературное обозрение, 2021 год): «…при всём разнообразии поэтических решений — а оно тут велико — Вишневецкий, во-первых, везде очень целен в своих основных установках (тематических, ценностных), а во-вторых, за все эти восемнадцать лет он удивительно мало менялся. (Разве что — уходит та молодая, отчасти даже подростковая задиристость, которую можно видеть в тексте, открывающем книгу, — но только там. Дальше он становится, скорее, надвозрастным, всевозрастным.)».

Далее Влада Баронец пишет о книге Григория Стариковского «Птица разрыва»: «В пространстве одиночества Стариковский создаёт текст-пейзаж, в котором приметы растительного и животного мира вызывают ассоциации с недавно вышедшим сборником Полины Барсковой «Натуралист». Оба поэта стремятся как можно больше детализировать природу, одинаково внимательны к живому и неживому, не делая различий между первым и последним. Сходятся они и в том, что часто включают в разряд природных явлений литературных фигур и персонажей.

Особенность «Птицы разрыва» заключена в содержании понятия «природа» и его отношениях с человеческим субъектом. Речь не только о сплаве растений и животных, земли и воды с продуктами цивилизации: от ветоши и ржавых ворот до литературы. Здесь природа и субъект постоянно проникают в друг друга, а главенствующая роль не принадлежит ни тому, ни другому. Природа всегда существует в присутствии субъекта, и он, созерцая, может создавать ландшафт, но не может им управлять. Субъект испытывает тоску отделённости от природно-вещного мира: он «хотел быть камнем», но не может этого достичь. Фраза «остановись, порыв исчезновенья» – выражение невозможности удержать созерцаемый пейзаж или стать им».

Вероника Третьяк о книге Виталия Пуханова «Адалиада» («Воймега», Prosodia, 2021 год): «…возникает вопрос – если своей книгой Пуханов в самом деле в какой-то степени предсказал последние потрясения, то как это влияет на восприятие книги? Не так давно для миллионов людей ад стал обыденностью, ад, как его понимает среднестатистический носитель русского языка до выхода книги Пуханова; ад, как его изображают на фресках страшного суда, — языки пламени, смерть и страдания. При сопоставлении этих реалий хладнокровное обытовление «ада» может показаться неуместным. Книга Виталия Пуханова оказывается в непредвиденном двойственном положении. Ведь «найдутся и такие, кто спросит: / Где вы здесь увидели ад? / Вот не нужны нам такие вопросы совершенно». Пуханова использует слово «ад» как омоним другому, кровавому «аду»; но наступает время, когда ради сохранения собственного достоинства, уважения к себе важно называть вещи своими именами (хотя это может быть и рискованно). Поэту как таковому всегда необходимо непрерывно определять пространство, предметы и людей и тем самым пробуждать их к существованию, а пробуждая, приближать их к истине».

Завершает рубрику Ростислав Ярцев рецензией на книгу Полины Барсковой «Отделение Связи»: «Герои Барсковой добросовестно снимают пену безумия с ледяного кипятка вечной блокадной ночи, медлят пригубить эрзац небытия, затесавшись меж тем и этим миром: в Отделении Связи. Упрямо разделяя и соединяя их и нас, Барскова воскрешает память из сиротливых объедков/объектов: артефактов катастрофического нарратива, импульсивно срывающегося, сбивчивого, но, вкупе с потаенным горем, бесстыдного. Таков блокадный мир. Фантасмагория его — и следствие больной реальности, и (по)этическое усилие писательницы слиться с ее героями».

«Урал»

В июньском номере журнала «Урал» статья Василия Геронимуса «Всё настоятельное — терпко» о книге «луна луна и еще немного» Гоши Буренина (1959–1995): «… в стихах Буренина присутствуют пространственные мотивы и живописные аллюзии. Не менее значимо то, что Буренин выстраивает особую архитектонику стиха, где архитектура ритмически увязана с живописью и где угадываются, наличествуют признаки трёхмерного, а значит, глубокого пространства.

Тайна пространства присутствует в стихотворении с симптоматичным названием «Into the lens»:

На радужный край уменьшительной линзы
дорога укажет, отыщется мгла
для нас унесённых оптической жизнью
за край, опрокинутых фокусом глаз
на Атлас Созвездий, в далекую близость…

Перед нами не просто отдельно взятые пространственные мотивы, но многомерная литературная игра с пространственным рядом: сокровенно частному радужному краю, точечному участку пространства, контрастно вторит внушительный Атлас Созвездий». 

Здесь же можно найти статью Сергея Катукова «Эта музыка в нас, как Дерсу Узала» о сборнике стихотворений Глеба Шульпякова Белый человек («Время», 2021 год): «Белое и чёрное — цветовые и эмоциональные доминанты книги, они же — выразители внешнего и внутреннего, но и они непостоянны и меняются местами. «Белый человек» — внутри, но и он бывает тёмного качества:

как сладко, проникая между строк,
ловить ее некнижное теченье,
пока во тьме земли копает крот,
мой город-крот, темно его значенье.

На этом столкновении, контрасте часто строится конфликт или чувство лирического героя, и нельзя однозначно связать одно с другим, они в диалектическом перетекании меняются местами, подобно инь и ян, отражая в целом свойственную человеку противоречивую динамику сознания. Всё же внутреннего и тёмного, возможно, больше, и поэтому так важно выделить «белого человека», подчеркнуть его решающую роль. Лирический герой — персонаж на контрасте, но всё-таки сделавший шаг вперёд, к свету. И в этом наверняка самый важный вопрос-ответ, которые ставит корпус избранных стихотворений Глеба Шульпякова перед читателем». 

В традиционной рубрике журнала «Слово и культура» поэты отвечают на вопрос о своём «предназначении»:

Марина Кантор: «Предназначение поэта в том, чтобы стать больше себя, приблизиться к Космосу, Абсолюту, Богу, поэтической гармонии, иметь мужество заглянуть в бездну.

Невыразимое — то, что отличает поэтический текст от стихотворного. Ощущение чуда, глубокой недосказанности.

Поэтическая энергия — способность текста передать свет невыразимого».

Михаил Рантович: «Предназначение поэта, пожалуй, в том, чтобы создавать и оберегать уже существующую гармонию и уменьшать энтропию».

«Звезда»

В рубрике «Эссеистика и критика» журнала «Звезда» публикуется статья Дениса Ахапкина «Развивая Петра» (Заметки об эссе Иосифа Бродского «Путеводитель по переименованному городу»): «Поверхностное прочтение эссе Бродского создает впечатление еще одного панегирика имперскому Петербургу, но при более пристальном взгляде обнаруживается стремление разобраться в собственных корнях, уйти от мысли о потерянном родном городе к идее вечного Петербурга. «Любите существование вещи больше самой вещи», — ​писал когда-то Мандельштам, и Бродский, для которого эти слова стали одной из принципиальных установок, именно так смотрит на «переименованный город». Один идеальный город, в котором нет места поэту, он описал в уже упомянутом стихотворении «Развивая Платона», а в эссе «Путеводитель по переименованному городу» мы видим другую его версию».

Поэтический и прозаический раздел номера полностью посвящен 350-летию со дня рождения Петра Первого. В нём представлены: Максим Амелин, Александр Вергелис, Наталья Гранцева, Владимир Дроздов, Максим Замшев, Дмитрий Кантов, Олег Клишин, Игорь Куберский, Александр Кушнер, Алексей Машевский, Михаил Окунь, Сергей Семенов, Евгений Сливкин, Валерий Сосновский.

«Иностранная литература»

В июньском номере журнала публикуются переводы стихов из сборника «Так далеко отсюда» Рут Фэйнлайт с английского Марины Бородицкой. Во вступительной статье она пишет: «В стихах Фэйнлайт каждодневное запросто уживается с космическим, грохот стихий — с уютным английским пейзажем. В них живут сивиллы, около четырех десятков: одни — полумифические персонажи древней истории, другие, кажется, обитают на соседних с нами улицах. Вот одна из моих любимиц, Фригийская:

На языке, древнейшем из людских,
со скального плато, откуда родом
Кибела, мать бессмертных и богиня
пещер и диких тварей, — языке,
что ныне евнухам, ее жрецам
одним лишь ведом, — каждый год, весною,
когда на смену плачу и стенаньям
и крови жертвенной приходит радость
рожденья Бога, — каждый год Сивилла
Фригийская благословляет Землю:
лозу и семя, реки, табуны,
любовников, и обещает всем —
от имени Праматери — все то же:
жизнь вечную».