Андриан Сажин. Могилокопатель закурил и медленно выдохнул

Чем это интересно

В каком-то смысле перед нами высокая поэзия из мира разнорабочих. Андриан Сажин нигде не печатался и не издавался, кроме журнала Prosodia: в 2022 году вышла первая подборка, эта - вторая. Источник поэтики Сажина – стереоскопичное переживание текущего момента, ради которого не следует уже привычного в современной поэзии отказа от «я», напротив – очевидна своеобразная ненавязчивая страстность этого верлибра, формы заведомо холодной. Очевидна и большая работа на уровне строки – их плотность, событийность, несколько небрежная насыщенность очень ощутима. И целое здесь не задумывается, а просто складывается как цепочка сгустков, как отрезок проведенного при полной включенности настоящего. В таком подходе, безусловно, содержится подспудная уверенность в том, что само существование, само восприятие насыщено, событийно, самоценно – или безразличие к тому, что для кого-то это может быть не так. В этом есть обаяние, а главное – это не всегда работает, когда автор этого хочет. А здесь работает.  

Справка об Андриане Сажине

Андриан Сажин родился в Ленинграде в 1986 году. Закончил Финансово-экономический университет в 2008 году. Больше десяти лет работал экономистом, в последние годы посвятил себя писательству. Живет в Санкт-Петербурге.


Кондор и аист

Краски кладутся на гладь канала
Всем показал, кто тут хозяин
Вечер 
Скинув уверенно белую спесь
Качается ало, у дня вырывая
Кондора жало и аиста блеск

Всплеск на прощание
И вскрип вслед 
Не оборачиваясь, пронесся катер,
Взрывая судьбы и утомленные солнцем мокрые полотенца
Младенцы белой ночи матерью решены быть подкидышами лета

Завихрились красные броненосцы с нерасчесанными гривами
Пылью тоска осела в обочины ночи

Феерия судьбоносных звуков на закате в ладожской прерии
Опрокинула перспективу
И вновь тишина
Долгожданно не белая 
Карамель

Единая Россия

Несу тяжелые контейнеры
Я волосат и не смугл
Но чувствую единение
Открыл дверь погрузочной зоны карточкой Елисеева
Пропустил таджика или узбека вперед
От души, брат
Своим Салам, мне - привет
Хоть, думаю, они и загрызут меня при малейшем трении в подворотне
Сейчас мы в одной обойме
Погрузочная зона Василеостровского рынка
Далеко город Хива


Синкопическая пауза

Могилокопатель закурил и медленно выдохнул
Время не остановить, как и мысли
Хороший был день
Все такой же претихий
Но было в нем что-то еще 
Полуденная дымка и тень кирпичной невысокой постройки
Цветущая густая яблоня
И сладковатый закат был на равных
Полет в клети сигаретного дыма, когда жизнь на паузе, и ты возвышаешься к небу
Не Бог ли?
Небо в монументальных облаках
Повисшего мраморного дворца
Мир будто бы раскинул ковры
Ветер, и ожившие травы для босых воспоминаний
Тишина какая-то не просто тишина
А поглотившая могилокопателя изнутри
Как объятия матери
Уже невозможные


В тот вечер

Ты мне купила Басе на развале
И на набережной Мойки
Был разговор об одиночестве
Которое вслух не называли
Говорили вокруг и около неумелой деконструкцией
Выдерживая мартовские ледяные паузы
Намекали движениями милых лицевых мускулов, смотря 
Вдаль как в сонное прошлое
Это и было в прошлом
Потом разговор растопил 
(недосказанности ржаное мороженое)
Я смотрел в твои глаза удивительно живые своими мертвыми
Тайком, затем увереннее
Не помню, была ли луна
Скорее всего - да, ведь рядом проходил Лорка
Не помню, танцевала ли ты 
Скорее всего - да, ведь это так на тебя похоже
Я наблюдал осторожно
Как Блок - всадника в пустом седле
Вообще, я боюсь танцующих женщин
Они вызывают у меня недоверие
Но я умолял «продолжай»
Как весне в феврале
Я даже не слышал твоих слов
О том, чего мы не называем
Про одиночество слишком много сказано
И слишком мало станцовано про счастье
По крайней мере на Товарищеском я наблюдал лишь скорбные танцы в кустах и у глухих стен
А твой танец даже лучше, чем поход в алкомаркет в шлепках
На днях в алкомаркете продавщица сказала
Что скоро здесь будет весь город
«Вернутся из центра и прямиком в закатную очередь»
Предсказания довольно точные и розовое облако в форме ангела над кирпичной точкой
Заставили меня замереть, чтоб не спугнуть пространства больной сон
Как незаметно стало бесконечно зелено, и пахнет ладаном из открытых окон в мутную Оккервиль
В июньский тропиках заливаются воробьи, и бегают шпицы пантерами
А я уже не вижу твоего танца


Апрель

Вообще-то
уже апрель
запахи важны
небо держат каркасы
с тяжестью
Оно не летает и не приглашает
а просит уткнуться в него
всеми мускулами города
Молчат каркасы увесисто
Только те, кто дышит ощутимо
начинает дышать глубже и чаше
и сходят с ума в пульсации
кто замечает, как ржавеет метал?
каждый сам за себя
сегодня, но не про нас
мы поцеловались
и договорились встретиться


Пакгауз для твоих летних платьев

Когда мне совсем одиноко
Я открываю флайрадар
Чтобы смотреть на пролетающие мимо самолеты

Когда я не нахожу сил встать
Я решаю построить
Пакгауз для твоих летних платьев

Когда нет обеда
Я иду за шавермой на Подвойского
Волчьими тропами

Когда я перестаю мечтать
Я вспоминаю репетицию 20 лет назад
В подвале здания напротив

Мне нужно
Перетащить коробки из Ларгуса
Чтобы получить «Блюющую даму» 
Этим теплым летним вечером