Шерлок Пух и доктор Пятачок

Чем это интересно
Александров и сам признает, что его визитная карточка в поэзии – мультфильмы. Первая книга стихов так и называлась: «Не покидая своих мультфильмов». Виннипухиана начала складываться уже там, как и сама поэтика крайне самобытного лирического нонсенса, в котором по-английски теплая и добротная нелепица мешается с русским косматым космизмом Юрия Норштейна, Федора Хитрука и Бориса Заходера. Все это оказывается явно или тайно привязано к пестрой новостной ленте самых последних дней (последних как буквально, так и фигурально).

Иногда этот нонсенс абсолютно внятен и прозрачен в своем лирическом движении, иногда превращается в чехарду непредсказуемых, абсолютно загадочных превращений. Но и тут тоже работает логика мультфильма, просто туманного Норштейна словно бы заменяет пластилиновый Александр Татарский или даже Иван Максимов, чья графика, кстати, в таком контексте вполне может отсылать к первоначальным ч/б-иллюстрациям Эрнеста Шепарда к Винни-Пуху.

Шерлокиана Александрова – как раз воплощение темного, энигматического начала, хотя отец дедуктивного метода вроде должен как раз загадки разгадывать. Винни-Пух, напротив, – воплощение светлого и внятного лиризма, детской чистоты и, что самое главное, собственно поэтического начала. Этот медведь с опилками в голове, женским именем и прозвищем, в переводе означающем «какать», «какашка» (pooh), и задуман был как поэт. Несмотря на то, что именно наш Заходер превратил его в по-настоящему крупного словотворца и мастера суггестивной лирики, некоторые фразы оригинала выражают суть поэтического ремесла все-таки точнее. Для сравнения: the noise-you-make-before-beginning-a-piece-of-poetry в истории, в которой в Лес приходит Тигра, превращаются по-русски в «звук, который издаешь перед тем, как прочитать вслух стихи». И такой перевод допустим, кто спорит, но сдается, что в оригинале все-таки речь шла о написании стихов, а не об их чтении, и, значит, не об откашливании декламатора перед аудиторией, а об одиноком бормотании поэта (подчеркнуто чередой дефисов), которое вдруг становится чем-то не только членораздельным, но еще и ритмически организованным.

Или еще пример, из той же истории. «Самый лучший способ писать стихи – позволять вещам становиться туда, куда они хотят». Это на русском. В оригинале так: It’s the best way to write poetry, letting things come. Не только более коротко и емко, но и более верно с онтологической точки зрения, что ли: поэзия как позволение бытию свершиться. А заодно и отсылка к cловам Иисуса из Евангелия от Матфея: Let the little children come to me, and do not hinder them, for the kingdom of heaven belongs to such as these. У Заходера этого точно не слышится: «Пустите детей и не препятствуйте им приходить ко Мне, ибо таковых есть Царствие Небесное».

У Александрова Винни-Пух явно знаком с заповедями блаженства и наставлением быть как дети. Но родство с поэзией даже не нужно проговаривать: оно – в крови и опознается уже чисто ритмически: во втором стихотворении нашей краткой виннипухианы отчетливо слышна Анна Ахматова времен своей первой книги стихов «Вечер»: «Сердце к сердцу не приковано, если хочешь – уходи», помните? Но кажется, Пух с Пятачком (как и Медвежонок с Ежиком в тумане) уже и так никогда не расстанутся.
С Шерлоком и Ватсоном предлагаем читателям разобраться самим. Буратино и Артемон спешат на помощь.

Справка об авторе
Алексей Александров родился в 1968 году в городе Александров Владимирской области. Живет в Саратове. Благополучно совмещая физику с лирикой, работает инженером и по совместительству редактором отдела поэзии в журнале «Волга». Автор четырех книг стихов: «Не покидая своих мультфильмов» (2013), «Это были торпеды добра» (2018), «Молчащие следы» (2019), «Жизнь Ивана Ильича» (2020). В издательстве «Стеклограф» готовится к выходу пятая: «Настоящее имя реки».

Краткая виннипухиана

***
Блаженны, кто ни сном, ни духом,
Кто виноват, что делать нужно...
А Пятачок для Винни-Пуха
Бежит за шариком воздушным.
Под ним шмелиное гуденье,
Над ним пчелиное роенье,
И интересов совпаденье,
И праздничное настроенье.

Те унаследуют колхозы,
А эти — песенки шальные.
И на ветру шумят березы,
Как и деревья остальные.
Он долго притворялся тучкой,
Чтоб подобраться к меду ближе,
Они пырнут его заточкой,
А он в финале взял и выжил.

***
Винни-Пух не беспокоится –
Пятачок пройдет сквозь лес.
Повзрослел, щетина колется.
Много видел он чудес.

Там в тумане лошадь белая,
Кто-то плещется в реке.
Жар от веток можжевеловых
И варенье в узелке.

***
Винни-Пуху оторвали лапу,
Потому что он хороший, бросили,
Это все взросления этапы,
А потом прислали в лес бульдозеры.

Глупенький мой мишка, жди хозяина,
Думай, как отнять у этих пчел.
Мяч дырявый утонул в бассейне,
Плачет, философствуя, осел.

Выбор был, варенье пили с чаем
Или со сгущенкою до ночи.
Кролик ничего не отвечает,
Потому что кролик умный очень.

Краткая шерлокиана

***
Для Холмса выловили труп
Из свежекупленной газеты,
А миссис Хадсон варит суп
И жарит на пару котлеты.

Небрит, как тот еще басмач,
С утра принявший пару капель,
Стучится бравый военврач
С улыбкой острою, как скальпель.

От Холмса спрятаться нельзя,
Он видит все, ему прозрачны
Ходы и пешки, и ферзя,
И слышен дверцы скрип чердачной.

Он знает, где лежит письмо,
В чьем горле голубой карбункул.
И только Мориарти смог
Войти к нему в секретный бункер

Под видом нового жильца.
С печеньем выпив чашку чая,
Его ловили на живца
Вдвоем, отчаянно скучая.

Всё в этом мире прах и тлен,
Просты загадки, и ответы
Не покидают этих стен
Под выстрелы из пистолета.


***
Мальвина откусила жениху
Фарфоровую голову в то время,
Когда повсюду отключили секс
И в самом сердце Гримпенской трясины,
А он опять свои стишки читает
Унылые, и Артемон рычит.

Отправила разрубленные части
По почте, и теперь приходят письма
С открытками, с амуром на полях,
С дурацкой рифмой каждую неделю...
Она случайно повторяет вслух,
Собака воет, бесятся соседи.

Ей снится, что она – паук в чулане
С нечесаной и грязной головой,
Что это из нее вылазят строки
Длиннющие и липкие, как сеть,
В которой дохнут бабочки и мухи
И ходят слухи об ужасном монстре.

Мальвине как-то бог послал кусочек,
Но счастье было долгим, словно чих,
К тому же он был выпить не дурак
И как бревно лежал в ее постели.
А этот ничего не замечал
И всё корябал перышком бумагу.

Она в прозрачной розовой ночнушке –
Об этом тоже есть в его стихах.
Вчера с уколом был столичный доктор,
Хвалил и гладил за ушами пса,
Взяв с полки книгу, положил обратно,
Открыв ее на первой же странице.

...Уже привыкла громко бормотать
И спрашивать саму себя в тумане
Знакомых слов, прислушиваясь к новым
Их сочетаньям, по утрам гулять
У ржавой и незапертой калитки
Читать следы, придумывать сюжет.


***
Шерлок съел ежа без удовольствия,
И пока цыгане танцевали,
Сохранял завидное спокойствие,
Глядя, как в потухшем кинозале

Зрители на свет летели кипенный,
Комкая бумажные стаканчики,
Пепсиколу высосав из капельниц,
Думая, когда же это кончится.

Облако накрыло, иглы выпустив,
Падают в игрушечную бездну
Эти дорогие сердцу глупости,
Разговор о будущем любезный.