Таникава Сюнтаро: кто-то поет меня — из современной японской поэзии

«Один из самых почитаемых поэтов Японии» — от переводчика

За последние годы цифровое пространство столь прочно вошло в нашу жизнь, что века безрадельного господства печатного слова кажутся теперь чем-то немыслимым. Людей, проведших большую часть жизни в «галактике Гутенберга», остается все меньше, и еще меньше среди них людей пишущих. 90-летний японский поэт Таникава Сюнтаро (1931-) — один из них.

Сложно уместить в несколько сотен слов столь длинный творческий путь. Первая публикация Таникавы Сюнтаро случилась в 1948 г., а первый сборник — «Два миллиарда световых лет одиночества» вышел в 1952 году и стал настоящим открытием для тогдашней японской литературы. Во многом его творчество было ответом на пораженческие настроения, царившие в послевоенной Японии. Им Таникава противопоставил неустанный и напряженный созидательный труд. На сегодняшний день под его именем увидела свет уже не одна сотня книг, среди которых есть как авторские, так и совместные поэтические сборники, переводы, сценарии, эссе и многое другое. Его «избранное» буквально включает в себя по одному-два стихотворения из каждого сборника. Как он скромно признавался в интервью: «Это все потому, что у меня нет других талантов». 

Учитывая плодовитость поэта, затруднительно говорить о сколь-либо полном освоении корпуса его текстов. Вместе с тем можно наметить основные силовые линии его дара. Прежде всего, к ним можно отнести любовную лирику. По его собственным словам, на пьедестале из трех призовых мест первые два займет женщина, а третье — поэзия. Помимо этого, с самого первого сборника поэзию Таникавы отличает смесь ранимости и экзистенциальной иронии. Столь странное сочетание часто умножается им на многочисленные экспериментальные (почти авангардные) формы письма — вероятно, именно работа во многих жанрах (от сонета до мистификации, от миниатюры до поэмы) является залогом творческого долголетия поэта. В то же время, неизменно сдержанный стиль и непритязательный словарь автора делают его поэзию доступной самому широкому кругу читателей. 

Перечисленные особенности принесли Таникаве заслуженную славу и статус одного из самых почитаемых поэтов Японии. Помимо писателей-соотечественников, он был в хороших отношениях с Шеймусом Хини и до сих пор дружит с Гэри Снайдером. Однако он не признает понятие «литературной среды», ведь в конечном счете — каждый человек одинок.

Впервые я открыл для себя стихотворения Таникавы Сюнтаро на английском языке, после чего мне посчастливилось познакомиться с его переводчиком на китайский язык — Тянь Юанем. Он же выступил посредником при общении с самим автором и помог заполучить оригиналы произведений. Поэтому мои первые опыты передачи ранних сочинений поэта держались на треножнике из английского, китайского и японского языков.

Цельность же предлагаемой подборки определили два фактора. Во-первых, тексты для перевода были выбраны из файлов, присланных автором. Таникава относит себя к людям, легко расстающимся с молодостью, и его желанием было представить русскоязычной публике именно поздние стихотворения. Во-вторых, отбор уже конкретных произведений был произведен студенткой 4-го курса Востоковедения УрФУ Ксенией Захаровой. Ей же были написаны подстрочники, значительно облегчившие обработку стихотворений. 

Так, я обнаружил в поэзии Таникавы новое чувство — «радостнопечальное» покаянное принятие мира. Надеюсь, что это ощущение получилось сохранить в переводе.

Избранные стихотворения Таникавы Сюнтаро

Из книги «самая вкусная часть души» (1990)

самая вкусная часть души

боги дали нам землю, воду и солнце

эта троица подарила нам яблоню

в дар от нее – ярко-красное яблоко

и вот его – я получил от тебя

в нежных ладонях 

вместе со светом, длящимся будто

от сотворения мира

без единого слова

ты дала мне сегодня

и это время утратить нельзя

с ним было счастье сборщиков яблок, их песни

может также и грусть

для ясно-синего неба над нами

нет ничего лишенного цели

так, ты даже не подозревая

вручила мне самую

вкусную часть своей души

Из книги  «стихи в дар» (1991)

свет

позволь нам увидеть

и дать имя увиденному

всю красоту

увязшую в цвете, погрязшую в формах

нам, убедившим себя, что все есть иллюзия

– позволь лицезреть еще один раз

если наши глаза

откроют тайны, им не положенные

– прости нам бесстрашие

забыв о минуте когда пред тобой преклонимся

мы слепли от наших собственных искр

– прости нас за это

Из книги «сторонящийся знания мира» (1993)

старое радио

из приемника слабо доносится голос

в нем я слышу себя подростком

тогда радио было в новинку

и мне совершенно не по карману

хотя в новостях говорят о сегодняшнем дне

речь как будто принадлежит прошлому

те же шумы, затухания, паузы

почти отстраненно голос подводит итоги войны 

от панели идет теплый свет

радио было придумано чтобы улавливать даль

переносить в гущу событий

за такую находку и правда некого упрекнуть

но тот я из прошлого нынче молчит

слишком многие из-за меня утратили речь

не зная о зле живущем во мне

я тихо шептал им голосом радио

восемь утра

Куро скребется в дверь спальни

ты не голоден, нет, просто хочешь забраться в кровать

ты одинок как каждый из нас 

но прямо сейчас я – пустота, и ты – весь во мне

уютным когтящим мурчаньем наполнишь меня изнутри

им же – обучишь

жить как и должно жить все живое

объяснить невозможно – ведь здесь нет причин

и пускай как человеку мне знакома история

все что пишу – начиналось с мгновения той пустоты

пустота все вместит

могу вложить в нее сорванный лист и ядерный взрыв

истощенье и радость

у меня нет цели сгладить конфликт между смыслами

но как долго они смогут уживаться враждуя 

Куро свернулся калачиком рядом со мной

так я пишу почти предавая в себе человеческое

надеюсь слова не обманут меня

Из книги «вместо чистого белого цвета» (1995)

гости планеты

как дети которых плохо воспитывали

даже не поздоровавшись

мы распахнули дверь небосвода

и завалились в залу земли

мы

гости травы

деревьев

птиц

и воды

с самодовольным лицом

изучаем а что же подали к столу

одобрительно цокаем

оценив антураж

когда и с чего

мы разместили себя во главе

цивилизации

как это грубо

но уходить

уже слишком поздно

— смертью напитана

новая жизнь

восход после нас

по-прежнему полон

щебетания птиц

шума волн

далёкое пение

шелестение ветра

можем ли слышать

прямо сейчас

Из книги «minimal» (2002)

песня

кто-то

поет

меня

голосом туч

унисоном

деревьев

однажды 

сердце

замрет

но не песня

во имя

тебя

мелодия

вдоль дна

реки

на руинах

эхом

пауза ночи

Из книги «я» (2007)

о себе

я – невысокий лысый старик

уже как пол века я живу в окружении смятых

существительных, глаголов, частиц, 

прилагательных, предлогов и прочего

так что больше всего мне нравится молчать

я не имею ничего против всяческих инструментов

но деревья с кустарниками тоже всегда были мне по душе

хоть у меня и плохо с запоминанием их названий

я мало интересуюсь тем что прошло

а так называемые авторитеты мне отвратительны

у меня косоглазие, астигматизм и старческая дальнозоркость

в моем доме нет буддийского или синтоистского алтаря

но зато прямо посреди комнаты стоит гигантский почтовый ящик

сны для меня – разновидность удовольствия

я их вижу, но как только проснусь – забываю

несмотря на то что все сказанное правда

будучи записанным здесь оно кажется ложью

двое моих детей и четверо внуков со мной не живут, котов и собак у меня нет

большую часть лета я хожу в футболке

за слова которые я пишу приходится платить