Виталий Лейбин. Поэзия как покушение на утверждение бытия
Prosodia публикует эссе и новые стихи Виталия Лейбина в рамках проекта «Поэзия как молитва». Чудо современной поэзии, по Лейбину, состоит в том, что она способна прорваться сквозь скептицизм и неопределенность эпохи и подняться до прямого высказывания, обращенного к Творцу.
Справка о Виталии Лейбине
Виталий Эдуардович Лейбин – журналист, музыкант, поэт. Родился в 1972 году в Донецке УССР. Окончил биофак МГУ им. М.В. Ломоносова. Возглавлял портал «Полит.ру»; с 2007 года – главный редактор журнала «Русский репортёр», сейчас – главный редактор сетевого издания «Репортер». Пишет давно, но первая публикация стихов случилась в 2017 году в журнале Prosodia. В 2020-м выпустил в издательстве ОГИ книгу «стихи для зинзивера» (Prosodia писала о ней). В 2022 году выпустил в Prosodia большую подборку стихов. Живет в Москве.Поэзия как покушение на утверждение бытия
Любое стихотворение и сегодня, и вчера, всегда - в определенном смысле молитва. Но как можно определить этот смысл? Стих, как и молитва, не столько несет информацию, сколько является речевым актом, он совершает действие. В 135-ом псалме, например, сообщается следующее: «и вывел Израиля из среды его, ибо вовек милость Его; рукою крепкою и мышцею простертою, ибо вовек милость Его». Информация эта уже на момент первого напевания текста была не очень нова. И автор текста, и его аудитория, и его собеседник на небесах, конечно, знают, подробности исхода, они описаны «Исходе». Значит псалмопевец не сообщает новую информацию, но что он тогда делает? Рихард Шефлер в «Краткой грамматике молитвы» замечает, что это действие есть утверждение бытия. Когда два одноклассника встречаются и говорят, перебивая друг друга «а ты помнишь…», они не пытаются сообщить информацию о прошлом, они хотят убедиться в том, что это общее прошлое было, и в этом смысле они сами есть. Молящийся не сообщает Богу информацию, о том, как тот сам вывел рукою крепкою и мышцею простертою, он утверждает свое личное (и свое - народа в данном случае) - бытие через вертикальную коммуникацию - если Бог помнит, то мы все есть. В этом смысле надо еще постараться найти лирическое стихотворение - которое не молитва, которая не совершает покушения на утверждение и удостоверение бытия.Современность внесла некоторое изменение в работу поэзии в той мере, в какой изменился человек. Современный человек если и верит в Бога, то уже не верит автоматически, как отцы и деды, он, мягко говоря, сомневается. Сомнение является признаком движения в вере, религиозный догматизм несовременен. «Однако, человек, майн либе геррен, настолько в сильных чувствах неуверен, что поминутно лжет как сивый мерин», - как у Иосифа Бродского в «Двух часах в резервуаре». Но другой стороной этого является то, что «сильные чувства» стали предметом тончайшей рефлексии не только монахов и мистиков, но и поэтов, и в этом смысле всех, потому что сильные чувства делают человека хотя бы на время мистиком и поэтом, причем поэзия становится формой светской или по крайней мере неконфессиональной формой молитвы. По крайней мере у человека модерна есть на это время, свобода и окаянство.
Мандельштамовское «"Господи!" сказал я по ошибке, / Сам того не думая сказать», - кажется, является точным описанием взаимоотношения поэзии и молитвы в ХХ веке. «Господи» - уже почти междометие, ошибка, но будучи сказанным, имя Бога работает как утверждение бытия, птица из груди вылетела, действие совершено.
При этом стали звучать архаично и стали практически невозможны собственно религиозные стихи, молитвы и благословения без соприкосновения к ситуации современного человека на грани веры и безверия. То, что человек Средневековья бы просто бы принял за чудо, человек модерна либо сочтет за мракобесие, либо увидит его с еще более удивительной тонкостью, но не будет уверен в том, что он и вправду это видит. В ХХ веке поэзия - это даже не просто описание религиозных сюжетов или грамматических мотивов традиционных молитв, а мистический опыт, как он есть непосредственно. «...Стука / Не следовало. Пол — плыл. / Дверь кинулась в руку. / Мрак — чуточку отступил», - в «Поэме воздуха» Марина Цветаева шаг за шагом описывает мистическое (гностическое, кажется) восхождение так, что читатель может буквально быть на этом пути, начиная с напряжения на границе двери и буквально физиологического ощущения напряженного присутствия по ту сторону. Современная поэзия, пытаясь выразить невыразимое, балансируют между непосредственным детским мистицизмом, который рискует выродится в снижение и кощунство, и натужным пафосом и догматизмом. Чудо происходит не где-то за экраном посредника-описания, а буквально в стихе. Уже нет вопроса поверить или не поверить пророкам, слова говорят сами за себя, оно рядом, слова утверждают бытие как личный опыт. У Александра Введенского в «Госте на коне» лирический герой, усомнившись, теряет контакт («Ни в чем я не увидел смысла. / Бог Ты может быть отсутствуешь?»), но потом происходит что-то странное в языке («я сказал смешную фразу / чудо любит пятки греть») и Бог возвращается («Свет возник, слова возникли»). Здесь опыт бытия проникает через смех, парадокс, абсурд. Сомневающийся человек редко может без смеха и ерничества выразить и понять невыразимое. Невыразимое без того, чтобы нам не стать как дети, неловкими, смешными и простыми, становится догмой, мертвыми словами. Но чудо современной поэзии состоит в том, что, пошутив и подогрев пятки, оно все же поднимается до очень прямого и ясного высказывания («Господи, помилуй!»). Современная поэзия, пытаясь выразить невыразимое, балансируют между непосредственным детским мистицизмом, который, открывая и переоткрывая смыслы застывающих традиций, рискует выродится в снижение и кощунство, и натужным пафосом и догматизмом. «Мне хотелось показать, что о Христе можно говорить, не впадая ни в кощунство, ни в такое елейное стилизаторство, которое делает бессмысленным высказывание, потому что пролетает мимо ушей…» - писал Тимур Кибиров про стих «Их-то Господь вон какой…»
Я и сам, веря и не веря, не принадлежа ни к каким конфессиям («товарищи — свист — я беспартийный монотеист») все же очень интересуюсь верой и людьми веры, да и что там, верю, хоть и сомневаюсь. Чтобы увидеть что-то настоящее - например, звезду, в которую можно пройти на свет и встретить там себя, надо увидеть и то, что это, в сущности, смешно и абсурдно. Но это не стилизация и не снижение. То есть и стилизация, и снижение, но не ради них самих, а ради Бога. Одно время я, когда я не мог не молиться, молился «Благословен ты, Господи, и все Твои творения», а потом как детской присказке вдруг забавно добавилось: «Вот и получилось стихотворение».
имя
в пении зяблика имя твое,
в крике начальника тоже,
мы не один, но и я не вдвоем,
имя сложилось несложно.
в лепете девочки имя твое,
в грохоте трактора тоже,
даже в себе мы тебя узнаем -
в постной невымытой роже.
в усиках гусениц имя твое,
в крике отчаянья тоже,
сверхзвуковой прогремел самолет,
как же мне тихо, о боже.
дверь-звезда
звезда — это дверь, за которой свет,
и больше нет ничего,
и свет прорывается сквозь звезду,
во тьму, где мы все живем,
из точки начальной и навсегда,
из взрыва, где нет времен,
тот свет прорывается для того,
чтобы прийти сюда,
и вот достигает, и здесь живет
может-быть-человек,
а, может, — просто кружок воды,
а, может, — мох или сны,
и может-быть-человек зовет:
звезда, я хочу к тебе,
ты так красива, а значит любовь
всюду живет, звеня,
господи, как мне любить тебя,
я даже не знаю, кого,
хочется жить, словно свет во мне
подарит себя всего,
звезда приоткроет меня себе
(за дверью ведь тоже я),
и я мог открыть эту дверь всегда,
но плохо помнил, зачем.
ветхий днями
господи, как ты велик!
говорят, что ты старик
неопрятный и больной,
что в начале будет крик,
только это все равно -
ты красивый и родной.
приходи ко мне грустить,
на обед тут будет стих,
а еще кусочек дня.
научи, как надо жить
солнце выплыло из дна,
ночью мысли эти сня.
а потом пойдем гулять,
всюду летняя весна,
сотвори нам смех и грех!
как красива и грустна
женский смелый человек,
ты у ней родился вверх.
простая молитва
помоги мне любить тебя
и все твои творения,
научи меня, как помочь
тем, кому я могу помочь,
тем, кому я должен помочь
по обе стороны войны и мира,
по обе стороны жизни и смерти,
и родными, и неродным,
и любимым, и нелюбимым,
и знакомым, и незнакомым,
и живым, и умершим,
и девочкам, и мальчикам,
и детям, и родителям,
и моим, и не моим -
они все твои -
по обе стороны войны и мира,
по обе стороны жизни и смерти.
О проекте «Поэзия как молитва»
Для участия в проекте журнала Prosodia «Поэзия как молитва» приглашаются поэты и пишущие о поэзии. Подать заявку можно в нескольких номинациях.
«Поэзия как молитва сегодня» – номинация для современных поэтов. Предлагается прислать до 5 стихотворений, написанных в виде молитвы, духовного стиха, переложения псалма. К подборке необходимо приложить эссе объемом не менее 3000 знаков на тему «Отношения поэзии и религии сегодня: в чем их особенность, драматизм, роль вчера и сегодня», в рамках эссе можно осмыслить свой собственный опыт, дать комментарии к своим текстам.
«Поэзия как молитва вчера» – номинация для пишущих о поэзии. Предлагается выбрать в истории русской поэзии стихотворения, написанные в форме молитвы, духовного стиха или переложения псалма и сопроводить их эссе-комментарием. Предметом комментария может быть история текста, трактовка ключевых образов и мотивов, разъяснение примечательности текста, размышление о роли религии в творчестве автора. Объем эссе – от 5000 знаков.
«Сюжеты Священных писаний в поэзии вчера и сегодня» – номинация для современных поэтов и пишущих о поэзии. Заявка может быть вариативной. Вариант первый: предлагается прислать до 5 стихотворений на сюжеты из Священного писания, к подборке необходимо приложить эссе объемом не менее 3000 знаков на тему «Трактовка сюжета Священного писания вчера и сегодня: особенности трактовки, причины востребованности». Вариант второй: выбрать в истории русской поэзии стихотворения, написанные на сюжет Священного писания и сопроводить их эссе-комментарием. Предметом комментария может быть история текста, трактовка ключевых образов и мотивов, разъяснение примечательности текста, размышление о роли религии в творчестве автора. Объем эссе – от 5000 знаков.
Требования к заявке. Заявка должна содержать информацию об авторе (ФИО, краткая справка, город, контакты), номинации, в которой подается работа, материалы заявки. Формат документа – doc, вся информация направляется одним файлом. Один автор может подать заявки в нескольких номинациях. Заявку необходимо отправить по адресу kozlov.prosodia@gmail.com с пометкой «Поэзия как молитва».
В проекте могут принимать участие представители всех традиционных религий, представленных на территории Российской Федерации. Язык заявки – русский. Итогом проекта станет серия публикаций на сайте prosodia.ru, а также специальный номер журнала о поэзии Prosodia.
Читать по теме:
Как провожали Шукшина
50 лет назад ушел из жизни автор «Калины красной». Prosodia вспоминает, как современники отозвались на уход Василия Макаровича.
Дана Курская. Кто тaм ходит гулко перед дверью
В подборке Даны Курской, которую публикует Prosodia, можно увидеть, как поэтика психологической точности, искренности, проходя через катастрофические для психики испытания, перерождается в нечто иное — в поэтику страшной баллады.