Михаил Херасков: развалины градов там льды изображают

Песнь втораянадесять

В пещерах внутренних Кавказских льдистых гор,
Куда не досягал отважный смертных взор,
Где мразы вечный свод прозрачный составляют
И солнечных лучей паденье притупляют,
Где молния мертва, где цепенеет гром,
Иссечен изо льда стоит обширный дом:
Там бури, тамо хлад, там вьюги, непогоды,
Там царствует Зима, снедающая годы.
Сия жестокая других времян сестра
Покрыта сединой, проворна и бодра;
Соперница весны, и осени, и лета,
Из снега сотканной порфирою одета;
Виссоном служат ей замерзлые пары?;
Престол имеет вид алмазныя горы;
Великие столпы, из льда сооруженны,
Сребристый мещут блеск, лучами озаренны…
Единый трепет, дрожь и знобы жизнь имеют;
Гуляют инеи, зефиры там немеют,
Мятели вьются вкруг и производят бег,
Морозы царствуют на место летних нег;
Развалины градов там льды изображают,
Единым видом кровь которы застужают…

1771—1778

Чем это интересно

К моменту написания «Россиады» на счету 45-летнего бывшего директора Московского университета (1763—1770), совладельца подмосковной усадьбы Очаково, масона Хераскова уже был ряд достижений.

Потомок валашского боярского рода Хереску был известен как издатель литературно-просветительских журналов «Полезное увеселение» (1760—1762), «Свободные часы» (1763, «Невинное упражнение» (1763), «Доброе намерение» (1764). На счету Хераскова, успешные постановки его дебютной пьесы «Венецианская монахиня» (1758) и героической комедии в стихах «Безбожник» (1761).

О, безбожники, страшитесь
Силы вышнего творца!
Наказанья берегитесь,
Беззаконные сердца

В 1751 году была опубликована ода «Императрице Елизавете Петровне в воспоминание победы Петра Великого над шведами под Полтавою». В 1755 году увидели свет несколько басен, сонетов и эпиграмм Хераскова. В том же году была опубликована «Ода Анакреонтова», своего рода манифест поэта.

Я к тем все мысли обращаю,
Кто добродетельми процвел.
Я жизнью оных утешаюсь
И их поступками пленяюсь

В конце 1762 года Херасков был назначен в комиссию по организации коронации Екатерины II: вместе с Ф. Г. Волковым и Сумароковым он готовил уличный маскарад «Торжествующая Минерва» и написал «Стихи к большому маскараду», который прошёл в честь коронации летом 1763 года. С тех пор ежегодно Херасков посвящал любимой императрице оды, как от себя лично, так и от имени университета.

Пожалуй, главное достижение Хераскова, с сегодняшней точки зрения, это перевод университетского преподавания на русский язык. До 1768 году лекции читали на латыни. Во время путешествия Екатерины II по Волге в 1767 году Херасков сопровождал императрицу (в группе придворных), Михаилу Матвеевичу удалось добиться указа о переводе преподавания в университете на русский язык.

В 1778 году Херасков окончил эпическую поэму «Россиада», работа над которой длилась восемь лет. Это была его четвертая поэма. Екатерина II оценила "Россиаду": автор получил большую денежную премию, а 28 июня 1778 года был назначен куратором Московского университета.

В чем же значение этого огромного, местами совершенно нечитаемого сегодня произведения? Это была первая эпическая поэма в русской литературе. 12 песен, 10.000 стихов. Как и было принято в то время, героический текст исполнен шестистопным ямбом (александрийским стихом). Для большей торжественности в текст было включено минного старославянских слов и выражений.

В «Россиаде» Херасков описывал взятие Казани Иваном Грозным в 1552 году. По мнению поэта, взятие Казани стало переломным моментом в российской истории. В предисловии к «Россиаде» он обосновал свой выбор: «Воспевая разрушение Казанского царства со властию державцев ордынских, я имел в виду успокоение, славу и благосостояние всего Российского государства; знаменитые подвиги не только одного государя, но всего российского воинства; и возвращённое благоденствие не одной особе, но целому отечеству, почему сие творение и «Россиадою» названо».

Наверное, начинать стоило с поэмы, посвященной "Петру Великому", но, «по моему мнению, писать еще не время», - объяснял в предисловии Херасков. Мол, за пятьдесят лет, прошедших со смерти первого российского императора, масштаб его личности еще не получил должной оценки. «Два великие духа принимались петь Петра Великого, г. Ломоносов и Томас, оба начали - оба не кончили».

Херасков имеет в виду Ломоносова, работавшего над поэмой "Петр Великий" в 1756-1761 годах и французского писателя Тома Антуана-Леонарда (1732-1785), пытавшегося написать поэму "Петриада". Была еще одна попытка воспеть петровское время - незаконченная "Петриада" Антиоха Кантемира.

В общем, у элиты российского общества был запрос на эпическую поэму, и Херасков взялся за его удовлетворение. В предисловии автор определил и список других эпических поэм, который он собирался пополнить своей «Россиадой». Это "Илиада" и «Одиссея» Гомера, "Энеида" Виргилия, «Погубленный рай» Мильтона, «Освобожденный Иерусалим» Тассо. «К такому роду поэм причесть должно «Генриаду» Волтерову - и мою «Россиаду», не сравнивая, однако, слабое моё творение с превосходной эпопеей Волтеровой. Горе тому россиянину, который не почувствует, сколь важную пользу, сколь сладкую тишину и сколь великую славу приобрело наше отечество от разрушения Казанского царства!».

Поэма понравилась современникам, они оценили значение поэмы, и фантазию автора. Например, в борьбе с казанцами наряду с русскими войсками участвовали представители неба и ада. Была и небольшая критика существующей политической системы. Как отметил советский литературовед Адександр Западов, «царь слушает советы своих приближенных и поступает в согласии с лучшими из них. Единение царя и аристократии кажется Хераскову необходимым условием благоденствия государства, и, не видя его в современности, поэт хочет искать идеал в историческом прошлом России». Казанью, напротив, единолично правит вдова царя Сафгирея Сумбека со своим малолетним сыном. Есть и немного эротики.

Современники стали называть Хераскова «русским Гомером». В 1779 году было опубликовано первое собрание его сочинений.

В том же 1779 году Державин посвятил Хераскову стихотворение «Ключ». В нем были такие строки:

Да честь твоя пройдет все грады,
Как эхо с гор сквозь лес дремуч:
Творца бессмертной Россиады,
Священный Гребеневский ключ,
Поил водой ты стихотворства

Ключ, источник вдохновения Хераскова – это ключ в подмосковном селе Гребенево, где Херасков сочинял свою поэму.

В школьную программу помимо приведенного выше описания зимы были включены и первые строки «Россиады»:

Пою от варваров Россию свобожденну,
Попранну власть татар и гордость низложенну,
Движенье древних сил, труды, кроваву брань,
России торжество, разрушенну Казань.
Из круга сих времян спокойных лет начало.
Как светлая заря, в России воссияло.

Эти строки учащиеся должны были знать наизусть.

Белинский видел причины популярности «Россиады» в отсутствии в русской литературе своей героической поэмы, которая по канону классицизма была обязательным признаком зрелой национальной словесности. «Россиада» восполнила этот пробел. Русская словесность стала зрелой, нация обрела «ироический», как тогда говорили, эпос.

Однако в XIX веке круг читателей стал гораздо шире. Русская словесность интересовала читателей, прежде всего как источник развлечений и переживаний. У Хераскова не было ни того, ни другого. Читать его было сложно. В 1821 году П. А. Вяземский (в письме к А. И. Тургеневу) назвал славу Хераскова «торжеством посредственности».

В 1843 году Хераскова раскритиковал Белинский. Он обвинил поэта, во-первых, в незнании истории. По мнению критика, автор простодушно смешал Иоанна Грозного с  Иоанном III,  "в царствование которого была торжественно сознана независимость Руси от татар». Во-вторых, и это главное, «по тогдашнему мнению, должно было быть как можно более важным и дельным, то есть как можно более тяжелым и скучным, сухим и мертвым. Более всех подходил тогда к идеалу великого поэта — Херасков, потому что был тяжел и скучен до невыносимости».

«Ученые» того времени были без ума от поэмы Хераскова; они знали ее чуть не наизусть, — а теперь всякий счел бы за подвиг, если бы ему удалось осилить чтением от начала до конца это тяжелое, стопудовое произведение», - писал Белинский.

После 1840-х годов критики утратили интерес к Хераскову, правда, «Россиаду» дважды перепечатали - в 1893 и 1895 годах.

Сегодня прочно забыты и Херасков и его поэма. Скорее всего, Михаил Матвеевич не слишком бы расстроился, он понимал, что его творческое наследие не переживет его самого.

Всё, что в мире ни встречается,
Тлеет, вянет, разрушается,
Слава, пышность, сочинения
Сокрушатся, позабудутся;
Мимо идут небо и земля…
Что же не исчезнет в век веков?
Добрые дела душевные!